Четвертый поход

Свежий ноябрьский снежок красивым пушистым покрывалом ложится на тротуары и проезжую часть – и тут же его размочаливают сотни и тысячи, а точнее – сотни тысяч ног и колес. А уж если к снежку добавляется дождь и ветер...

Илья выплюнул домученную до самого фильтра сигарету в урну у автобусной остановки, вжался в пальто, как рак-отшельник в раковину, поежился. До назначенного Вадимом Завадским «часа X» оставалось еще двадцать минут. В любое другое время года переждать, перетоптаться эти двадцать минут ничего не стоило, подумаешь, газетку почитал, перекурил опять же – вот тебе и время прошло.

Но когда с неба льет ледяной дождь вперемешку с мокрым снегом, а злой ветер набрасывается на тебя, словно насильник на жертву, норовит залезть под одежду, выстудить, заморозить, – лучше сидеть в тепле.

«Как хорошо было в метро. Пусто, не холодно... И чего Зава не назначил встречу попозже? Можно было бы в кафешке переждать, хоть вон в той, напротив, до открытия которой осталось... ох, еще целых три часа...» – со злостью подумал Илья, пытаясь укрыться за прозрачной стенкой остановки от дующего, казалось, со всех сторон ветра. Впрочем, злиться он мог только на себя самого. Хотел увидеть загадочных тварей Хтоноса? Назвался груздем? Будь добр сидеть в кузовке и не чирикать...

По грязному и мокрому асфальту проспекта Вернадского со змеиным шипением проносились машины. Они еще не текли сплошным потоком – все же шесть утра, большинство жителей столицы пока нежатся в постелях, досматривая утренние, самые сладкие сны...

Желтый угловатый джип Вадима Завадского вынырнул из-за свинцовой пелены снежного дождя, и вскоре продрогший Илья уже сидел в нагретом салоне и слушал извинения друга.

– Э, дырявый я башка! – подражая неведомому инородцу, каялся Зава. – Сапсем забыл, что погод нынче плохой! Заморозил тебя, о тюльпан моей души! Подверг риску, так-скать, твой драгоценный здоровье...

– Ну хорош, хорош... – Илья похлопал Вадима по плечу, – а то я сейчас разрыдаюсь от полноты чувств. Далеко ехать-то?

– Да так... – неопределенно пожал плечами враз посерьезневший Зава, – свернем сейчас на Удальцова и у парка остановимся.

– А что за парк? Это Воронцовский, что ли?

– Нет. Воронцовский – это налево, за Ленинским, там улица Новаторов. А этот как-то по-революционному называется. Что-то имени каких-то лет Октября. Да нам не сам парк нужен, а домик один неприметный, на окраине...

Зава замолчал, сосредоточившись на дороге. Взбесившийся ветер с упертостью вьетнамского гастарбайтера швырял в лобовуху мокрый снег, и маломощные бразильские дворники джипа с трудом справлялись с серой вязкой массой, медленно сползавшей вниз по стеклу...

* * *

Вадим вернулся из Лондона два дня назад. Илья, встречавший друга в Шереметьево, сразу отметил, что Зава выглядит подавленным и растерянным, напоминая отличника, решившего контрольную раньше всех и вдруг получившего «банан» вместо дежурной пятерки.

Они обнялись, и на обычное: «Ну как оно?» – Вадим лишь махнул рукой – никак, мол.

Поговорить сразу не получилось – подоспели старшие Завадские, и Илья услышал от «лондонского денди», как назвал сына Борис Сергеевич, полную оптимизма версию о четырехлетнем контракте, работе в Лондонском социологическом центре всемирно известного Института Гэллапа, головокружительных перспективах и астрономической по российским меркам зарплате.

Правду удалось узнать только вечером, по ходу торжественного семейного застолья. Илья отправился покурить на лестничную площадку, Вадим вышел за ним следом.

– Ты правда получил контракт? – спросил Илья. Зава отрицательно помотал головой, глядя сквозь грязное подъездное окно на крыши соседних домов. Потом вздохнул и выдавил из себя:

– Меня наказали, Илюха... Я действительно уезжаю на четыре года. Буду работать помощником архивариуса при архивном отделе либрорума Великого Круга. Искупать вину, если можно так выразиться... Разгребать бумажные завалы, систематизировать, каталогизировать... Эх...

– Но за что?! – удивился Илья. – Если бы не ты, наш лепший кореш Удбурд тут такого бы натворил! Да пошли ты их всех подальше!

– Послать... – Зава усмехнулся и тут же зло стиснул зубы: – Я им спасибо должен сказать, что таким пустяком отделался! А насчет того, за что... За Ларец Желаний. Понимаешь, это очень, очень, очень важный марвел. О его существовании Пастырям было известно давно, и он значился в списке особо разыскиваемых артефактов.

– Ну а ты-то здесь при чем?

– Я – Наблюдающий! Я обязан сообщать куратору обо всем подозрительном...

– А ты не сообщил?

Вадим повернулся к Илье, почти крикнул:

– Да в том-то и дело, что сообщил! Мало того, я точно определил тип артефакта и был уверен, что это известие поднимет на уши весь Великий Круг! Нашелся один из великих марвелов! Это же эпохальное событие!

Илья непонимающе уставился на друга:

– Погоди, так за что же тебя наказали?

– Вот тут и зарыта собака. Мой куратор... Бывший куратор, Седьмая спица, эрри Габал Орис, видимо, не передал рапорт о Ларце Желаний иерархам Великого Круга. Я подозреваю, что тут замешан опять же бывший Стоящий-у-Оси, эрри Апид Аксис. Ребята из отдела связи намекнули мне, что и эрри Габал, и эрри Апид погибли в ходе некой спецоперации, проводимой лично самим Поворачивающим Круг, эрри Орбисом Верусом...

– Ни фига себе у вас там страсти кипят! – фыркнул Илья. – Ну, а ты-то тут при чем?

– А при том... Следов рапорта никаких! Из посмертной памяти погибших вытянуть ничего не удалось, у эрри Апида стоял, говоря человеческим языком, ментальный блок, а эрри Габалу ноктопусы повредили центр памяти в мозгу – попросту снесли полчерепа...

– Да-а-а... – протянул Илья и полез за новой сигаретой, – дела-а-а... Как говорят в народе, хреновей хрена бывает только хреновина... А ноктопусы – это кто?

– Не дай тебе бог узнать, – покачал головой Зава. – Это... спецназ, а точнее, сторожевые и охотничьи псы Пастырей. Я и сам-то видел, как они выглядят, только на картинке. Но один парень из нашего отдела, Наблюдающий по Чехии, наводил их на цель. Тогда они изымали марвел, обнаруженный в частной коллекции какого-то отставного мафиози.

Тот ни за что не хотел расставаться с дорогой безделушкой, естественно, не догадываясь о истинном предназначении артефакта. Замок его, кстати, охраняла почти рота профессиональных охранников. Рука, ну пятерка ноктопусов, пришла по измерениям, и они вырезали всех. Всех, понимаешь?! Но меня поразило даже не это... На всю операцию, учитывая проникновение в подвалы замка, где и хранилась коллекция, изъятие марвела и отход на базу, ушло шесть с половиной минут! Ты представляешь: пять ноктопусов убили девяносто четыре человека за шесть с половиной минут!

– Да уж... – Илья передернул плечами, – на кого они хоть похожи?

– На двух с лишним метровых восьмилапых горилл в черной энергопоглощающей броне, – туманно ответил Зава и замолчал, задумавшись.

– Погоди-ка! – вскинулся Илья. – Это что же выходит? Если бы твой рапорт дошел, к нам сюда тоже прибыли бы эти... ноктопусы? И тоже всех вырезали?

– Вряд ли. Думаю, мне бы удалось убедить Торлецкого отдать Ларец Желаний добровольно... – ответил Зава, но Илья почувствовал, что его друг не очень-то уверен в своих словах.

– Ну у вас там и деятели! – возмущенно покачал головой Илья. – Что, Пастыри вообще человеческую жизнь ни в грош не ставят? Вот твари!

– Илюха, не злись. Тебе не понять этого. Пастыри желают людям добра, и в тех странах, что входят в орбиту Великого Круга, люди живут счастливо...

– Вадим, – тихо сказал Илья, – а ты сам-то веришь в это? Только честно – веришь?

– Веришь – не веришь... Это субъективные понятия. Я владею фактами, статистикой. С цифрами не поспоришь! – запальчиво выкрикнул Зава.

– Да ладно тебе, не кипятись! – Илья примирительно хлопнул друга по спине и сменил тему: – Ты, помнится, обещал мне про Хтонос рассказать и клубок какой-то показать спящий...

– Не клубок, а кубло, – поправил его Вадим. – Послезавтра давай, хорошо? А что касается Хтоноса...

– Мальчики! – дверь квартиры Завадских распахнулась, и мать Вадима, Варвара Олеговна, выглянула в подъезд: – Илья! Ну хватит тут атмосферу портить своим дымом! Давайте-ка – к столу! Быстренько! Сейчас горячее будем подавать!

Пришлось прервать разговор, и таинственный Хтонос так и остался для Ильи загадкой...

* * *

Свернув с проспекта Вернадского на забитую машинами улицу Удальцова, Зава вскоре перестроился в крайний правый ряд и припарковал «Троллер» у обочины.

Едва друзья выбрались из джипа, как ледяной ветер тут же атаковал их, принявшись трепать одежду, бросать в глаза мокрый снег, толкать то в спину, то в грудь.

– Ну и погодка! – прошипел Илья, поднимая воротник.