Лекарство от смерти

Наверное – подумала я про себя.

– Лечащий врач настоял на твоем дальнейшем пребывании в больнице еще как минимум день. Мы должны окончательно убедиться в том, что ты здорова.

– То есть, в воскресенье вечером я уже смогу поехать домой.

– Вполне возможно, если врач посчитает тебя полностью готовой к выписке.

Это просто отлично. В понедельник поездка и очень не хотелось бы потом приезжать одной, когда все уже заселились и вовсю развлекаются…

– Сара, я сейчас схожу в столовую и принесу тебе завтрак. Ты должна обязательно поесть.

– А что на завтрак?

– Рисовая каша и пара бутербродов с ветчиной. Из напитков зеленый чай.

– Ну, уж нет… только не рисовая… терпеть ее не могу.

– Другой у нас сегодня нет. Если хочешь отсюда уехать побыстрее, то придется все съесть. От этого зависит скорость твоего восстановления.

– Ладно…. – тяжело вздыхая, соглашаюсь я.

– Ну, вот и отлично, жди меня. Я скоро подойду.

С этими словами Анна вышла из моей палаты.

Свет из коридора показал мне другую сторону этой мрачной палаты. Оказывается, она не такая уж и типично-безжизненная. На белых стенах всюду виднелись детские рисунки, также висели картины с живописными пейзажами, на столе лежали книги, альбомы и принадлежности к рисованию: все это добавляло хоть какого-то комфорта. Стоящие на подоконниках цветы, тоже наполняли комнату жизнью.

Откуда-то снаружи слышались голоса. Детские, затем взрослые. Через оставленную открытой дверь я замечала снующих по коридорам медсестер и врачей, которые то и дело заглядывали в палаты, чтобы оповестить ее обитателей о завтраке. Народ постепенно тянулся в столовую.

– Мама, мама. А почему девочка не идет, как все, в столовую? – спросила увидевшая меня через открытую дверь девочка лет 9 у своей матери.

– Я думаю, что ей просто плохо. Она не в силах сама дойти до столовой, поэтому врач принесет ей еду прямо в палату. – ответила мама. – Лайла, пойдем быстрее. Не будем мешать человеку выздоравливать.

– Хорошо, идем мамулечка.

– Обязательно поправляйся, – обратилась девочка ко мне перед тем, как уйти.

– Спасибо, – говорю я вслед и улыбаюсь.

Она просто ангел…

Поразительно, насколько добры дети ко всему и всем. Она понятия не имеет, кто я, чем занимаюсь, но ее это и не волнует. Девочка просто улыбнулась, пожелала мне выздоровления и этим сделала мое настроение на весь день.

Рядом со мной располагалась тумбочка, на которой лежали мои вещи: джинсы, футболка, носки. Внезапно я осознала, что я лежу полуголая… На мне только наполовину сдернутые трусы и лифчик, держащийся на одной лямке. Мда… с каждой секундой все интереснее, что же будет дальше? Хочется верить, что на меня никто не пялился из персонала…

Я начинаю шарить по карманам лежащих рядом штанов и искать телефон: нужно быстрее обзвонить родителей и друзей, чтобы успокоить их, но, к моему удивлению, телефона нигде нет. Может, я слепая? Его действительно нет!

В палату входит Анна с завтраком.

– Вижу, ты уже полностью отошла от вчерашнего, – обратилась девушка ко мне. – Выглядишь бодро.

Она поставила поднос с едой на стол, находящийся напротив одной из картин, около стены.

– В кровати кушать у нас не положено, поэтому одевайся и садись за стол, а после я проведу тебе не большую экскурсию по больнице.

– Анна, я хотела позвонить родителям, чтобы они приехали, но не нашла телефона…

– Да, знаю. Мы изъяли его, потому что боялись, что он будет отвлекать тебя от нормального сна. Твоему организму нужно было, как следует, отдохнуть, а любой звонок и сообщение могли разбудить тебя…

Два дня без телефона! С ума сойти! Я ведь еще должна отписать друзьям и сказать, что приеду…

– Мы вернем его тебе перед выпиской, можешь не сомневаться.

– Но он мне нужен, – решительно произношу я.

– Прости, такова просьба врача. Как я уже сказала, у нас разрешены визиты, поэтому можешь позвонить всем, кому надо по больничному телефону и назначить им встречу. Я покажу его тебе позже, а теперь поднимайся и иди завтракать.

Еще какое-то время я лежу, обдумывая сказанное. Мои стеклянный взгляд проходит насквозь Анну и замирает где-то на стене. Что же со мной происходит? Такое ощущение, что кто-то внутри меня тянет за разные рычажки ,вызывая множественные проблемы у организма. Обморок… Не могу поверить в то, что это обычный упадок сил.

– Эээй, все хорошо? – снова обратилась она ко мне.

Ее слова вывели меня из раздумий.

– Да, уже встаю. Только вот я практически голая… Могу я попросить вас выйти из палаты? Мне неприятно танцевать нагишом перед вами…

Медсестра лишь громко рассмеялась.

– Увы, но я не должна покидать тебя до тех пор, пока ты находишься в таком состоянии. Мне необходимо убедиться в том, что ты способна сама стоять, ходить, сидеть и одеваться. В больнице бывали случаи, когда пациенты, преисполненные уверенности в себе как ты сейчас, сходу падали с кровати и разбивали себе все на свете.

Я вновь лишь тяжело вздыхаю, согласившись.

– Как скажете.

Щеки начинают краснеть.

Сбросив с себя одеяло, я опускаю уставшие ноги на пол и принимаю положение сидя. Медсестра внимательно наблюдает за мной. И ситуация начинает меня злить. Чувствую себя подопытной.

– Тут нечего стесняться, – видя мою нерешительность, подбадривает она.

Собрав все силы, я опираюсь на ноги и встаю. Шатаясь какое-то время, я все-таки нахожу баланс, поправив лямку лифчика, беру с тумбочки вещи и спешу одеваться, отвернувшись от Анны. Все это время я ощущаю, как она сверлит меня глазами. «Пялится» – по-другому происходящее никак не назвать.

Провозившись с вещами минут 10, я, наконец, оделась. Очередная отдышка…

– Отлично, ты большая молодец. Думаю, если так и дальше пойдет, то завтра мы сможем тебя выписать.

– Было бы отлично, – слегка небрежно отвечаю я.

Взяв меня под руку, Анна помогает мне дойти до стола и сесть. Уверена, что я и сама смогла бы совершить этот «подвиг», но, видимо, ей лучше знать; слишком она заботлива для обычной медсестры.