Когда придет Большая Черепаха

– Три дня? – переспрашивает Анджей, с трудом поворачивает голову и обводит людей воспаленным взглядом, а потом добавляет совсем тихо, так, что его слышат только те, кто стоит ближе всего: – Мы шли так долго?..

– Мы? – уточняет Драматург.

– Да. Нас было трое. Где я?

– В Панцире-7. Но ты пришел один. Где твои спутники?

Мужчина опускает голову, быстро облизывает сухие, покрытые коркой губы.

– Погибли, – говорит он. – Пожалуйста, дайте мне воды!

– О, Большая «Ч»! Бедняжечка! – тихо произносит Лулу, качая головой, и Отто берет ее за руку, сжимает пальцы в знак поддержки. Им, правда, очень-очень жаль этого парня. Но, конечно, никто не откликается на его просьбу. Всякий разумный человек понимает: если Анджей шел через тоннели, он почти наверняка заражен и опасен для окружающих. Это не передается через дыхание, и если просто стоять поодаль, вот как они сейчас, ничего страшного не случится. Но никто не должен приближаться к тем, кто находился в зоне заражения, нельзя дотрагиваться до них, брать у них что-то из рук и все такое прочее. Драматургу, конечно, можно. Он каким-то образом все эти годы умудрялся оставаться здоровым, а потому многие считают его не совсем человеком. По крайней мере, Лулу уверена: их старший не такой, как все. Он из другого теста.

– Как ты дошел сюда без костюма Слона? – спрашивает Драматург, пропустив последние слова мимо ушей. – Все знают, что воздух там отравлен. Ты должен был умереть, как и твои спутники, причем еще в первые часы. Как тебе удалось выжить, и почему только тебе?

Человек издает слабый стон.

– Я не знаю. Прошу вас, воды… хотя бы один глоток…

– И почему вообще вы оказались в этих тоннелях? Электричество отключили ночью. Все спали. А вы что там делали? Или вам было известно об аварии заранее?

Но Анджей, кажется, уже ничего не слышит.

– Умоляю, сжальтесь… я хочу пить…

– Бедняжечка, – повторяет Лулу с горечью.

И в этот момент кто-то отталкивает ее в сторону, а Отто шипит:

– Наташа! Стой, что ты делаешь?

Но та делает вид, будто не слышит. Наташа решительно выступает вперед, не обращая внимания на громкий шепот. Она подходит к лежащему на полу мужчине и опускается на колени рядом. А потом, к удивлению товарищей, негодованию Лулу и ужасу Отто, снимает с пояса фляжку и подносит к губам незнакомца.

– Наташа! – шипят ее друзья в унисон.

Только уже поздно. Анджей дрожащей рукой хватает фляжку и припадает к ней с такой жадностью, что будь там и все пять литров из резервуара, он осушил бы ее одним глотком. Но, кажется, Наташа «села на мель», как они это здесь называют, и носила с собой совсем немного воды. Мгновение – и фляжка пустеет.

Анджей протягивает ее владелице и, глядя девушке в глаза, с благодарностью произносит:

– Спасибо.

Лулу следит за происходящим широко открытыми глазами. Отто так сильно сжал ее руку, что пальцы занемели, но она даже не реагирует. Ее лучшая подруга только что отдала свою воду человеку, который заражен с вероятностью девяносто девять процентов. Это самоубийство. Ее выбросят в открытое море вместе с этим несчастным! Но Наташа как будто не понимает, что уже стоит на краю пропасти, она не берет фляжку и обводит взглядом собравшихся.

– У кого-нибудь еще есть вода? – требовательно спрашивает она.

Люди перешептываются. Некоторые, не стесняясь, крутят пальцем у виска. Девушка ищет в толпе друзей и бросает на них умоляющий взгляд.

– Лулу! Отто! Я же знаю, что у вас есть. Я верну все до капли! Ну же!

Но они не двигаются с места.

– Да что с вами, люди?! – в отчаянии восклицает Наташа. – Неужели вам настолько все равно? Этот человек шел сюда три дня, все его близкие погибли, а вам пару глотков жалко? А если бы кто-то из вас оказался на его месте?

Они не отвечают, только выразительно переглядываются. Лулу слышит, как кто-то за ее спиной произносит:

– Больная. Совсем как ее папаша…

Она хочет обернуться, но боится, что стоящий прямо за ней злопыхатель увидит слезы, которые наворачиваются на глаза от осознания, что подруга переступила черту, и жить ей осталось всего-ничего. И тогда Драматург начинает аплодировать. Ну, не то чтобы аплодировать, просто несколько раз хлопает в ладоши. Все это время он стоял в двух шагах, но не попытался вмешаться, а только бесстрастно наблюдал за происходящим.

– Браво, Наташа! – говорит он, даже не скрывая сарказма. – Браво! Именно на таких героях, как ты, и держится весь наш мир. На таких вот щедрых и самоотверженных. И воду свою отдала, и фляжку подарила. Да-да, – кивает он, и когда Анджей вновь пытается вернуть фляжку Наташе, выбивает ее тростью у него из рук, – и даже не думай брать ее! Если он заражен, ее надлежит утилизировать. А ты купишь себе новую, у тебя ведь воды целый бассейн, да?

Лулу, не в силах больше на это смотреть, отворачивается и прижимается к груди Отто. Жених рассеянно гладит ее по голове. Драматург не кричит, но он в ярости, и это хорошо заметно.

– Ты вообще знаешь, кого ты напоила? Вот я – пока нет.

– Мы могли бы выяснить это позже! У него обезвоживание, – негодует Наташа в ответ. – Хотите, чтобы он умер?

– Подождите, – вмешивается в разговор Анджей, и голос его звучит немножко более твердо. – Подождите, я объясню… я… Дело вовсе не в электричестве. Когда мы уходили, свет все еще горел, но сейчас, наверное, не горит, раз вам уже сообщили. Значит, их уже нашли…

– Так от чего же они погибли, Слон тебя растопчи? – с тихой злостью спрашивает Драматург.

– Я не знаю! – в отчаянии восклицает чужак. – Мы проснулись, а они все мертвы… Выжили только три человека, но… по дороге они тоже умерли… я не знаю, почему…

– Тоже мне загадка! От заражения они умерли. И ты эту заразу сюда притащил, – напирает старик.

– Это не было похоже на заражение.

– А на что это было похоже?

– Я не знаю, – снова отвечает чужак. – Они просто не проснулись, и все.

Лулу, наконец, находит в себе силы снова взглянуть на главных действующих лиц этой драмы. Анджей, как оказалось, уже стоит на ногах. Нетвердо, и его поддерживает Наташа. Она смотрит только на Драматурга и ни на кого больше. А тот стоит против них, и о чем он думает в этот момент, никто не знает.

– Ну что ж, – наконец, произносит старик, втянув носом воздух. – Очень жаль. А теперь, – добавляет он уже будничным тоном, обращаясь к Наташе, – раз ты, сестра милосердия, уже запачкалась, ты и поведешь его в аппаратную. Процедура обычная – отдельный бокс, полная изоляция, и все манипуляции проводишь сама. Проверишь его, потом возьмешь образцы у себя. Если окажется, что вы оба больны, отправитесь кормить Слонов. Если нет – жду вечером на худсовете.

Потом он в последний раз бросает взгляд на чужака и вроде бы бесстрастно, а вроде бы и с насмешкой говорит:

– Добро пожаловать в Город Будущего, Анджей из Панциря-3.

А потом уходит, и стук его трости эхом отдается от стен.

Вымарка #1

Он звонит в дверь, Робин открывает.

Почти середина июля, и на ней – любимое зеленое платье в цветочек.

– У нас сегодня праздник? – спрашивает мужчина, удивленно вскинув брови.