Наст и сход лавины

Это похоже на неистовое безумие: он вдалбливается в нее все быстрее, пытаясь вжать в поверхность стола, она стонет в голос, но челюсть его не выпускает. И от того, как она закатывает глаза от удовольствия, яйца разве что не каменеют.

Стол крепкий, столешница толстая – потому что иначе бы точно разломилась под ними. Только что-то подсказывает, что это бы все равно его не остановило. Он бы подхватил ее на руки и продолжил уже у стены.

Он нависает над ней, двигается рвано, и она разочарованно стонет, когда он меняет темп.

– Даже с хорошей еблей справиться не можешь.

– Вот сука, – низко хрипит он, лишь теперь замечая, что и у самого дыхание сбилось.

И готов поспорить, что видит едва-едва уловимую улыбку на лице, когда двигается в ней грубее, возвращаясь к предыдущему ритму. Она изгибается под ним, и это служит лучшим доказательством, что он делает все правильно.

Морана за шею тянет к себе, между их ртами почти нет пространства, и она дышит ему в губы. Он чувствует, как каждый толчок внутри нее отдается в ее рваном дыхании.

– Все еще не могу? – самодовольно уточняет он, когда очередной ее выдох переходит в стон.

Но она не отвечает, закусывает нижнюю губу, закрывает глаза – и как же она блядски хороша. Он мог бы ебать ее так целую вечность. Снова и снова брать на столе, пока она не выбьется из сил и не согласится на что угодно.

Картинка перед глазами встает настолько явная, что он упускает момент.

– Нет, – задушено шепчет она, когда его рука впивается в ее бедро. – Нет-нет, ты не посмеешь… Я же…

Он утробно и низко стонет, толкаясь в нее в последний раз, и почти придавливает ее своим весом. Морана раздраженно бьет Чернобога в грудь и разочарованно стонет.

В ушах стучит кровь, он пытается отдышаться, пока она проскальзывает свободной рукой между их телами и тщетно пытается вернуть себе утраченное удовольствие. Но все бесполезно, и после пары-тройки мгновений попыток она отодвигается от него и скорее брезгливо, чем больно, отталкивает его ногой в бедренную кость.

– Пошел вон, – сипло, разочаровано.

Он тянет к ней руку, не успевает дотронуться до ее живота пальцами, как она с силой отпихивает его в грудь и, воспользовавшись недолгим замешательством, усаживается, одернув юбку платья.

– Вон, я тебе сказала, – в этот раз почти что рычит.

Все желание спорить с ней куда-то улетучивается. Он отталкивается от поверхности стола, поправляет на себе съехавшие по бедрам штаны. И когда случайно ловит взгляд ее светлых, разве что не белесых глаз, то видит такую злость, с какой еще не встречался.

Ее грудь тяжело вздымается. Она могла бы уйти. Слезть со стола, хлопнуть тяжелой дверью и почти бегом ринуться прочь; но вместо этого Морана смотрит на него с нескрываемым гневом, и он опять ловит себя на мысли, что она до неприличия как хороша.

– Поговорим о войне? – спрашивает Чернобог.

И вдруг она взвизгивает так громко, что ему бьет по ушам:

– Пошел вон!

Он морщится от этого нечеловеческого звука. Ее интонации оглушают, а потом он словно не слышит совсем ничего. Слух возвращается не сразу, потому что он не слышит, как открывается дверь. Зато замечает в дверях пару похожих юнцов-воронов и другого – старше, шире в плечах.

– Госпожа, – произносит тот, что старше.

– Выставите князя за ворота, – раздраженно командует она уже обычным своим голосом. – И впредь больше никогда не пускайте к заставе за несколько верст. Увижу – сгублю.

Последние слова только обращены не к ним, а к Чернобогу.

Шаг в сторону выхода он делает сам. Даже второй и третий – тоже сам. А потом его хватают сразу трое, и это, пожалуй, совсем не то, что он представлял себе, когда направлялся в сторону Вечной Мерзлоты во второй раз.

И уж точно совсем не то, о чем думал, когда брал ее на том столе, где она так и остается сидеть, пока его буквально выволакивают.

Глава 7. План

– На твоем месте я бы радовалась, что не превратилась в огромную сосульку, – хмыкает Ния, едва он заканчивает максимально обрезанный и с кучей упущенных деталей рассказ о том, как во второй раз потерпел поражение в задаче, что показалась плевой с самого начала.

Ний звонко смеется, прижимая ладонь к груди, закидывает ноги на стол и укладывает одну на другую.

– Что ты, душа моя, наш темнейший даже в таком случае не успокоился бы! Он же в лепешку расшибется, чтобы доказать, что равных ему нет.

Чернобог переводит на него взгляд и престранно хмыкает в край чарки, доверху наполненной темной илистой водой. Эта, в отличие от предыдущей, хотя бы не пахнет чем-то мерзопакостным, не остается слизью на языке и не вызывает тошноту.

И все же после пренеприятнейшего пути из края-княжества Мораны вода эта пьется как компот. Ледяной дождь ему чуть всю кожу не изодрал, а от града до сих пор сине-фиолетовые мелкие пятнышки по рукам.

– Это середина пути, а не конец.

– Концом будет, когда она тебя превратит в ледяную статую и свой терем украсит.

Несмотря на мрачный тон и суровый вид, Ния опять права. До того, как она стала женой Ния, до того, как Ний познакомил их, Чернобог и не помнит, кто служил его гласом разума. Быть может, то была Жива, но все это было так давно, что память начала стирать все воспоминания, связанные с сестрой.

Теперь Жива ни видеть, ни слышать его не желает. И эти мысли пролезают в голову совершенно самостоятельно, когда Ний берет со стола несколько орехов и один из них отправляет супруге в рот, даже не спрашивая, будет она или нет. Эти двое понимают друг друга без слов; словно общаются на каком-то ином уровне, сращиваясь в единый организм, не нуждающийся ни в чем ином.

Ни в других богах, ни в слугах.

Ни даже в мире вокруг. Ни в одном из трех, хотя и просуществовали всю свою долгую жизнь исключительно в Нави.

– Да сдалось тебе ее это войско, – фыркает Ний, откидываясь на стену, закидывает в рот пару орехов и закладывает руки за голову. – Раньше же как-то без Мораны справлялись, вот и теперь справимся.

Ния скашивает на него взгляд исподлобья, и он давит короткий смешок.

– Ладно-ладно, вы там справитесь, – добавляет Ний. – У меня все равно ни армии, ни коня хорошего. Да и толку от меня на поле брани никакого. Только если затопить кого нужно.

Чернобог хмурится, оставляет недопитую чарку в сторону и переплетает пальцы в замок. Не надо было им рассказывать, что вернулся. Может, и получилось бы утаить, а там и обратно в путь пустился, никто бы и не узнал. Да только Ний каким-то образом все равно все пронюхает и выведает. Ему огромное войско ни к чему, а полным дурачком он лишь прикидывается. Хтонические божества часто не те, за кого себя выдают, и даже его сестра тому пример.

– Войско Мораны не просто хорошо тренировано. Они могут зайти с воздуха, потому они мне и нужны, – замечает Чернобог.

Ния всплескивает руками и поднимается из-за стола.

– Опять та же песнь. Нет, знаешь, – обращается она к супругу, – разбирайся с этим сам. Я более не могу это слышать.

Ний щерится, как кот на солнце, подмигивает ей игриво и провожает взглядом, когда она выходит из светлицы.

– Что, тоже считаешь, что благоверная твоя права? – глухо уточняет Чернобог.

– А какая разница, как я считаю, темнейший? Мое дело не считать, а делать, как ты укажешь. Не зря же все земли Нави были тебе вверены.

Да только такой ответ скорее все усложняет.