Мангуп

– Ты нам обещаешь войну?

– Как вы, наверно, знаете, в 1454 году между основными городами-государствами Италии был заключён Лодийский мир, вроде, не оставляющим нам, людям военным, шанса на весёлую жизнь. Но в 1468 году во Флоренции был заговор Питти и Содерини, который поддержала Венеция. Войска нашей коалиции: Флоренции, Милана и Неаполя в 1468 году разбили венецианцев, и опять в Италии наступил мир. Но ещё не всё потеряно. Генуя и Венеция – не перестали быть конкурентами. Да и Неаполь, Милан, Флоренция имеют во всём свой интерес. А значит, впереди нас ждут нескучные времена. Так что завтра я вам войну не обещаю, но через годик-другой…

– Это слишком долгий срок для обещаний, – сказал Александр.

В это мгновение со двора донёсся крик Василия. Александр и Тео вскочили, уронив лавку, бросились на двор, по пути обнажая шпаги. Трое незнакомцев нападали на Василия, который оборонялся от них мечом, бегая вокруг кареты. Испуганный безоружный конюх Ион прятался между лошадьми. Ещё один вор как раз вылезал из кареты, держа в руках похищенный мешок с дукатами. Теодорик подскочил к нему, ударом рукояти шпаги в лицо опрокинул на землю, вырвал мешок. Александр встал рядом с Василием и принял на свою шпагу все три меча нападавших. Потом, отбив мечи, полоснул шпагой по ногам воров. Двое из них с разрубленными голенями, вопя и стеная, запрыгали в разные стороны. Третий на мгновение замешкался, и Александр шпагой выбил меч из его руки, ударом ноги между ног противника заставил того согнуться от боли. Ещё одним ударом ноги в лицо, Александр распрямил нападавшего, и тот рухнул навзничь в пыль двора.

На пороге таверны стоял Лодовико в окружении нескольких богато одетых вооружённых людей, и одобрительно хлопал в ладоши:

– Браво! Ваши действия безупречны. Но почему, имея такой большой мешок денег, вы проявили интерес к моему предложению?

– Мы не к деньгам проявили интерес, а к перспективе яркой жизни и обучению в лучшей школе военного искусства Италии, – сказал Александр.

– Тогда, если будете в Милане, спросите у любого, где меня найти. Каждый мальчишка знает семью Сфорца.

– Спасибо за предложение, – откликнулся Тео. – Если будем в Милане, то постараемся им воспользоваться.

– И ещё один совет, – продолжал Лодовико, – до захода солнца далеко: вы успеете в Падую, где можно сдать ваши деньги в банк. Эти ребята, – указал он на воров, уже пришедших в себя, и поспешно убегавших через ворота,– не успокоятся, и встретят вас в пути. Поэтому, не путешествуйте с такими деньгами.

– Спасибо за совет, Лодовико! – сказал Александр.

Расплатившись, друзья сели в карету и покинули постоялый двор.

В Падую карета въехала под вечер. На главной улице уже зажигали фонари. Александр спросил прохожего, где можно остановиться на ночлег, и тот неожиданно предложил им переночевать у него за небольшую плату.

Хозяин представился им как врач, Михаил Савонарола. Ему уже было за шестьдесят.

Войдя в дом, Александр и Тео познакомились с семьёй Михаила Савонаролы, в том числе, и с его внуком, молодым человеком лет восемнадцати, глядевшим на гостей пронзительным взглядом тёмных глаз над тонким с горбинкой носом.

Их пригласили отужинать. Вместе со всеми, друзья помолились и, перекрестившись, сели за стол.

Внезапно, молодой Савонарола спросил их резко:

– Почему вы неправильно наложили на себя крест?

Тео улыбнулся и пояснил:

– Мы, юноша, греческой византийской веры и крестимся по её канонам: справа налево.

– В 1444 году в Феррари была подписана Уния об объединении церквей, и кардинал ромеев Исидор за несколько месяцев до гибели Константинополя зачитал её в храме Святой Софии, А значит, вера у нас одна, Папа Пий V в 1570 году постановил: «Благословляющий себя самого делает крест ото лба к груди и от левого плеча к правому». А ещё мы крестимся всеми пятью пальцами по числу ран Христа.

– Извините, молодой человек, но Константинопольский патриарх Геннадиус отменил Унию. Он призвал всех верующих греческой церкви соблюдать наше православие. Мы крестимся двумя перстами от правого плеча к левому, от Бога к человеку, как благославляют нас священники, да и в католической Церкви пока нет строгого канона: креститься от левого плеча к правому – от греха к спасению. Каждый католик крестится, как сам пожелает.

– Замолчи, Джироламо, – приказал дед.

Он улыбнулся гостям и пояснил:

– Мой внук слишком истово относится к вопросам Церкви и морали. Ему постоянно кажется, что все вокруг ведут себя неправильно. Он вечно сетует на падение нравов. За это мы прозвали его «плакса».

– А первый грешник на земле – папа Римский Сикст Четвёртый, покарай его Господь, – ещё раз огрызнулся внук.

Все промолчали. Потрескивали свечи.

После ужина Александр и Тео решили осмотреть вечернюю Падую. Джироламо вызвался их проводить.

Они гуляли по улицам города, и в свете уличных фонарей любовались громадой базилики Святого Антония, её фасадом с треугольной короной ломбардского стиля из четырех тяжёлых арок-ниш в нижней части и террасы – в верхней, где было прорезано готическое резное окно-роза.

Фасад украшала высокая остроконечная колокольня со шпилем. С северной стороны храма в свете фонарей угадывался ансамбль куполов, цилиндрических тамбуров и контрфорсов.

Александр и Тео зашли внутрь храма, и в свете сотен свечей осматривали интерьер с многочисленными капеллами. В капелле Сокровищ друзья поклонились реликварию с подбородком святого Антония и реликварию с его языком.

Их поразила Капелла Святого Антония – грандиозное сооружение с фасадом в пять арок, за которыми был ансамбль, состоящий из алтаря, саркофага и мраморных барельефов на стенах. Центральный алтарь базилики украшали статуи Донателло.

Наконец, они вышли из храма.

На площади возле базилики стояла конная статуя кондотьера Гаттамелане работы Донателло, первая бронзовая статуя со времен античности, отлитая мастером в 1446 году. Перед глазами Александра сразу возникла Анна Нотарас, встречавшая его возле конной статуи своего отца, почти идентичной копии памятника кондотьеру, и княжичу вдруг стало безумно жаль эту одинокую прекрасную женщину. Но он не мог ничем помочь ей, ведь между ними не было главного: любви. Может, её счастье в руках Теодорика? Александр взглянул на друга. Тот тоже словно застыл перед памятником. В его вытаращенных глазах изумление мешалось с болью.

– Красивый у вас город, – сказал Александр Савонароле, делая вид, что не замечает, как шокирован Теодорик.

– Не красота сама по себе важна для души человека, а святость, – ответил Савонарола.

– Тогда тебе, молодой человек, надо перебираться ближе к святому престолу, в Папскую область, – заметил Александр.

– Меньше всего святости в Ватикане. Грех и блуд нынешнего папы и его предшественника осквернили всю Италию, всю католическую веру. Да и других грешников не сжигают на кострах, поэтому скверна расползлась по всему миру.

– Кажется, ты не совсем прав, Джироламо. В Венеции инквизиция, как я слышал, довольно успешно борется с инакомыслием,– сказал княжич.

– Очень мало сгорает нечестивцев в Венеции. Инквизиция сжигает только тех, кто прилюдно занимается богохульством, колдовством и ворожбой, кто высказывается против власти. А сжигать надо всех, кто противится учению Господа нашего. Сжигать ростовщиков, проституток, пьяниц и гуляк. Сжигать богачей, кичащихся своим богатством, сжигать священников, торгующих отпущением грехов. В сердце каждого человека должна остаться только чистая любовь к Богу, а не жажда греха, жажда разгульной весёлой жизни.

– Извини, молодой человек, но все люди грешны, и я не думаю, что ты желаешь сжечь весь мир. Нет греха, нет и Бога. Зачем обращаться к Богу, если на тебе нет греха? Разве только чтобы просить у него для себя лишних благ. Но ведь желание благ – тоже грех, – сказал Александр.

– Бог есть сам по себе, а не потому, что он нужен людям. Это люди – его создания, неверно воспринимающие свободу мысли, дарованную им Господом. А человек должен всегда поддерживать связь с Богом, чтобы Бог направлял его, неразумного, по дороге спасения. Желание материальных благ – это грех. Для верующего человека истинное благо – возможность лицезреть своего Создателя в Раю.

– Тебе надо быть священником, Джироламо, – сказал княжич.

– Я им буду. Я переверну этот мир, сделаю его Царствием Божьим на Земле.

– А как же быть с православной религией? С мусульманами? Всех нас, иноверцев и схизматиков, сжечь? – спросил Александр.

– Дойдёт очередь и до вас, заблудших. Очиститесь от скверны, станете верными католиками.

– Напомню тебе, молодой человек, слова апостола Павла из послания к римлянам: «Ты имеешь веру? Имей её сам в себе, перед Богом».

На следующий день Александр и Тео, сдав деньги в банк Лоренцо Медичи, покинули Падую. Вечером они добрались до Феррари. Вечернее солнце уже висело над вершинами гор, когда друзья въехали на рыночную площадь.

В это время ударил большой колокол. Звук его разнёсся на весь город. Александр посмотрел на каменную башню, откуда бил колокол, и увидел часы, а ещё две двери и крыльцо.

В это время из башни на крыльцо вышел ангел, абсолютно как живой. Он протрубил в трубу, и вошёл через другие дверцы в башню. Удивительное было зрелище.