Мангуп

Несколько человек подняли воина и унесли в лазарет, который организовали монахи. Но было ясно: воин не жилец на этом свете.

– Что с правой мерой Валамира Кузурмана?– спросил Александр у Теодорика.

– Около пятисот всадников на взмыленных конях поднялись по тропе в Банном овраге. Сам Валамир убит.

– Осветите вход в монастырь и бросайте камни вниз,– приказал воинам князь.

Горящие факелы полетели вниз. В их свете стало видно, что на площадке перед монастырём скопилась большая масса турок. Толпа народа: плачущие женщины, мальчишки, кинулись к обрыву, швыряя в пропасть сложенные в огромные пирамиды камни. Летящий вниз огонь, и град камней обрушились на турок, чтобы похоронить под собой многих торжествующих победителей.

На город опустилась ночь. Небо заволокли тучи, накрапывал мелкий дождик. В темноте по полю ходили турки с горящими факелами, добивая раненых, и доносились снизу предсмертные крики, а иногда слышался стук оружия и ржание коней. Всё ночь толпа женщин не расходилась, надеясь, что спасётся ещё кто-нибудь, но никто не постучал в железную дверь. Только под утро смолкли звуки. Лишь шорох дождя нарушал смертельную тишину.

Глава 26. Поединок

На следующее утро жалобный стон муэдзина разбудил весь город. Муэдзин кричал с колокольни христианского храма, расположенного у подножья Соснового мыса. За ночь половина армии турок переместилась от южных обрывов Мангупа, к его северным отрогам.

С северной стороны между отрогами в город поднимались тропы. Там же располагались и главные ворота города. Но высокие стены с мощными башнями, построенные в разрывах между отвесных скал ещё столетия назад и укреплённые князем Алексеем, в сочетании с крутыми склонами, непреодолимыми для конницы, делали эти проходы в город неприступными. Главная дорога проходила непосредственно под скалой Восточного мыса, и прорваться по ней к городским воротам, обрамлённым высокими башнями, было практически невозможно.

Бунчук Гедык-Ахмед Бассы развевался на подворье христианского храма. Дома небольшого посёлка возле храма, покинутые жителями, стали пристанищем для турецких военачальников.

Обе стороны, обменявшись посольствами, договорились не препятствовать друг другу в захоронении тел погибших. Оружие павших феодоритов, по соглашению, принадлежало туркам. Теперь в турецкой армии не осталось плохо вооружённых воинов.

В городе жалобно звонили колокола, плакали женщины, а в храмах шли моления за упокой душ погибших. Тело Константина Смирнопуло было поднято наверх, и тысячи людей присутствовали на его похоронах. Вечером после похорон стратига, князь вернулся во дворец, собрал Военный Совет и выступил перед собравшимися стратигами.

– Мы проиграли решающее сражение с турками, потеряли почти всю свою артиллерию, десять тысяч лучших воинов. Причина – моё опрометчивое решение передать вам, высшим военачальникам Феодоро, все полномочия по ведению войны. Вы оказались бездарными полководцами, потому что добивались своего положения не военными победами, а знатностью, богатством и хитростью. Никто из вас никогда не командовал войсками во время сражения. Султан Мехмед проигравших сражение военачальников казнит. Но я не султан, и поэтому лишь упраздняю Военный Совет, снимаю с ваших плеч ответственность за судьбу княжества. Впредь буду использовать каждого из вас в соответствие с его талантами и способностями. Всю ответственность за оборону столицы беру на себя. Моим заместителем назначаю Теодорика Вельца. Топотиритом – комендантом Цитадели остаётся Георгий Мораки. Топотиритом, комендантом города – Сидериди Виссариона. Всё! Остальные назначения проведу позже.

С места поднялся Лесли Агапий. Упитанное брюшко нагло вылезло впереди своего хозяина, и Александр, вдруг, ощутил гадливое чувство к этому седеющему стратигу.

– Молодой человек,– сказал Агапий. Мы ходили с твоим отцом против хана Золотой Орды, когда ты только писать под себя перестал. Поэтому, не надо нам говорить, что мы заслужили свои чины лишь дворцовыми интригами.

– Я тебе не молодой человек, а твой князь, Владетель земли Феодоро. А ты – ничто, мусор под моими ногами,– вспылил Александр. – Нарываешься на неприятности, Лесли Агапий! Или просидеть в башне остаток дней – твоё настойчивое желание? Я могу легко его исполнить.

Яростный взгляд стальных глаз князя упёрся в водянистые глаза Лесли Агапия. Тот опустил голову, побледнел, и крупная дрожь свела его плечи.

Когда члены Военного Совета покинули дворец, и в зале остались лишь близкие друзья, Тео сказал Александру:

– Сегодня ты приобрёл себе смертельного врага, а может, и не одного.

– Предлагаешь устранить Агапия?

– Нет. Это путь к запугиванию, к террору и беззаконию. Как твой бывший воспитатель, не советую тебе становиться на него.

– Я и сам всё понимаю, но иногда кровь вскипает во мне, и нелегко взять себя в руки. А теперь ответь, Георгий,– обратился Александр к Мораки,– почему в армии, которая вчера погибла за нашу свободу, почти не было евреев и армян? Кто предал интересы Феодоро?

– В своей деятельности я никогда не отдавал предпочтения ни одной национальности, поэтому, понятия не имею, о чём ты говоришь.

– Я сам тоже никогда не интересовался, кто какой национальности. Для меня все граждане Феодоро были одной национальности – феодориты. Но, как показали события накануне битвы, это не соответствует действительности. Проведи пересчёт жителей города, учитывая этнический состав, разберись с теми, кто занимался мобилизацией. Потом мне всё доложишь.

Ночь прошла спокойно. На следующее утро после молитвы, когда горячее солнце растопило туман в долине, а лёгкий ветерок разогнал дым от бесчисленных турецких костров, по нескольким крутым тропам северного склона к городу стали приближаться османы. Жители города собрались на четырёх неприступных скалистых мысах, воины заняли свои места на стенах. Всем было интересно, как поступят турки. На узких тропах османы были вынуждены подниматься по одному человеку в ряд. Остановившись на расстоянии, достаточном, чтобы стрелы феодоритов потеряли свою убойную силу, они принялись копать крутые склоны, выравнивая площадки. За первыми турками с кирками и мотыгами шли другие с брёвнами.

Александр наблюдал происходящее с ближайшего к дворцу мыса Ветров. Он послал гонца за Теодориком, и когда тот прибыл, спросил его.

– Как ты думаешь, что это турки там роют и зачем?

– Думаю, они роют себе могилы. Но им кажется, что они строят временные лагеря, откуда можно будет совершать набеги на стены.

– Штурмовать стены днём – чистое самоубийство. Значит, они будут совершать ночные набеги. Как ты думаешь, пусть себе строят, или лучше им помешать?

– Если они отроют достаточно широкие ровные площадки, то смогут кое-как укрываться за их крутыми склонами от наших стрел. А ещё поставить пушки. Мы не намерены бездействовать. Я дал команду установить баллисты и нацелить их на турок. Камней у нас много, так что обстреливать османов мы сможем круглые сутки. Отряды противодействия уже готовы и сейчас выступят. А вот этого героя я достану отсюда,– сказал он, указывая на турка в голубой чалме, командовавшего землекопами.

Подозвав своего оруженосца, Тео взял у него из рук тяжёлый составной лук, наложил стрелу. Почти не целясь, одним мощным рывком он натянул шёлковую тетиву, пустил стрелу. Она помчалась к цели, рассекая воздух, и, пробив кольчугу, вонзилась в спину турка, командовавшего землекопами. Тот рухнул вниз. Тело покатилось по склону мимо расступившихся в ужасе османов. Словно по сигналу, посыпались со стен и мысов стрелы, арбалетные болты. Большинство стрел не долетали до османов, а те, которые всё же долетели, теряли убойную силу и уже не могли пробить кольчугу. Теодорик велел глашатаям передать приказ прекратить стрельбу. Глашатаи закричали в свои рупоры. Стрельба прекратилась.

Внизу в стене, преграждающей тропу в Банном овраге, со скрипом открылась железная дверь. Небольшой отряд стрелков вышел за пределы стены. Спустившись вниз шагов на сто, стрелки расселись на склоне и стали пускать стрелы. На этот раз стрелы били с достаточной убойной силой, не теряя энергии. Покатились вниз ещё несколько сражённых турок. Отряд османов с копьями и алебардами, бросился вверх по крутой тропе к феодоритам, прикрываясь щитами, но бежать они могли только по одному. Феодориты легко сразили первого наступавшего османа, потом другого, третьего, и тогда остальные остановились, попятились, а потом побежали вниз, забросив щиты за спины.

Стрелы продолжали разить работающих турок. Тогда перед землекопами вышел вперёд отряд со щитами. Но щиты были недостаточно большими. Они почти не закрывали землекопов. Позади щитоносцев турки стали поспешно вкапывать вертикально брёвна сплошной стеной. Через некоторое время, потеряв убитыми человек пятнадцать, под защитой брёвен, турки, наконец, смогли кое-как продолжать работу.

В это время по главной дороге стал подниматься верхом небольшой отряд закованных в железо османов. Впереди на высоких жеребцах ехали глашатаи. Они кричали на греческом языке, что знатные турки хотят сразиться со знатными феодоритами в честном бою. За желающими сразиться следовала большая толпа османов – их зрители и болельщики. Они издали демонстрировали свободные от оружия руки, чтобы феодориты в них не стреляли. Главная дорога проходила под отвесной скалой Восточного мыса, на которой собрались воины дозорно-оборонительного комплекса и монахи пещерного монастыря. Всадники с опаской приближались к тому месту, где на их головы могли посыпаться камни. Но ни один камень не упал сверху на османов. Доблесть и отвага врага тоже достойны уважения. Под скалой был большой естественный грот. Достигнув грота, турки оставили в нём коней, вышли на почти ровный участок дороги перед главными воротами и, осмелев, стали по традиции выкрикивать оскорбления христианам. К Александру прибыла делегация молодых знатных феодоритов. Их глаза горели огнём. Вперёд вышел Сарандо Демис, молодой, но искусный боец, успевший побывать вместе с Александром в двух сражениях.

– Князь, разреши нам защитить славу Феодоро!

– Вы мне дороги. Каждый воин Феодоро сейчас на счету. И я не могу рисковать вашими жизнями.

– Если мы не выйдем сразиться с турками, то падёт моральный дух жителей города, а нас все будут считать трусами, недостойными своих отцов,– сказал Сарандо Демис.

– Князь, я думаю, надо разрешить молодым людям совершить подвиг во славу Феодоро,– сказал Теодорик.

– Сколько турок хотят сразиться в поединке?– спросил Александр у Демиса.

– Ровно двадцать.

– Хорошо. Тогда и вас пусть будет столько же.

Молодые люди с радостью кинулись прочь. Через некоторое время открылись ворота, и навстречу туркам вышли двадцать латников с обнажёнными мечами в руках. На узкой дороге невозможно было сражаться всем вместе. Из отряда феодоритов вышли вперёд несколько рыцарей, подняли мечи и указали ими на турок, которых выбрали для себя. Поединок начался. Зрители бурно реагировали на каждый выпад, каждый удар. Наконец, пал, сражённый ударом меча один из турок, и с вершины гор вокруг Воротного оврага раздался оглушительный, торжествующий рёв. Потом пал один из феодоритов. Толпа турок возле грота стала бросать вверх тюрбаны, оглашая долину радостными криками. Этот крик подхватила армия у подножья горы, и, отражаясь от окружающих гор, пронёсся вражеский крик по всей маленькой стране, наполняя сердца феодоритов смутной тоской. Наконец, поединки закончились. Счёт было равный: десять на десять. Десять феодоритов с трофеями – саблями побеждённых турок, вернулись в город. Десять тел героев пронесли через ворота. Но турки не уходили. Вперёд вышел могучий турок в латных доспехах. Он стал кричать на турецком языке, и переводчик рядом с ним переводил каждое его слово.

– Я убил своего соперника. Но мне мало его крови. Вызываю на бой самого сильного феодорита, а не вашу зелёную молодёжь. Не уйду отсюда, пока не убью всех желающих со мной сразиться. И когда желающих больше не останется, это будет позором для вашего города.

– Однако! – сказал Александр. – Это совсем не молодой глупый барашек, сынок богатых родителей. Ну и что с этим делать? Может, просто пустить стрелу и убить хвастуна?

– Нет, нельзя. Горожане такой поступок осудят. Найдётся и на этого героя достойный воин,– ответил Тео.

Наконец, ворота открылись, и навстречу турку вышел рыцарь в доспехах. Александр сразу узнал его. Это был Сарандо Демис. Бой начался. Демис ударил первым сверху. Но турок щитом легко отклонил меч феодорита вправо от себя, пустив его вдоль тела, а потом с разворота нанёс страшный удар по шлему Демиса. Вестиарит покачнулся, и, оглушённый, упал на колени. Турок перевернул феодорита ногой, а когда Сарандо оказался на спине, вогнал саблю в глазную щель его шлема. Кровь потекла из-под сабли османа. Толпа феодоритов на мысах Восточный и Ветров ахнула, а женщины заплакали.

Торжествующе закричали османы у грота. Этот крик подхватили турки внизу, а эхо разнесло его по долинам Феодоро. Турок наступил на горло Демиса, вытащил саблю, и скрежет стали о сталь ужасом разорвал сердца зрителей. Турки ликовали, а на мысах города угрюмо замерла огромная толпа с пылающими от ненависти глазами.

– Жалко парня,– сокрушённо сказал Александр. Слёзы появились на его глазах.

Победитель встал одной ногой на тело поверженного феодорита, и опять закричал, а переводчик перевёл его слова:

– Я порежу вашу молодёжь как цыплят. Или рыцари Феодоро не жалеют своих детей?