Черновед. Наследие Безликого

– Показалось. Вроде бы говорил кто-то. У меня чуть было сердечный приступ не случился. Уф. При обработке видео выкручу звук на максимум. Послушаем голоса из потустороннего мира.

Хороший прием для нагнетания обстановки. Какой-нибудь звук он обязательно добавит при редактировании видео – писк мыши, неразборчивое эхо или приглушенный вопль.

Преодолев коридор, Скример очутился в комнатушке, прежде служившей хранилищем документов. Об этом красноречиво свидетельствовали пустые стеллажи, пронумерованные белой краской. Удача была на стороне Скримера: в полу зияло отверстие размером с футбольный мяч. Свет пробивался сквозь него, оставляя на стене бледный кругляш.

– Момент икс, – прокомментировал Скример. – Через пару секунд мы увидим Пионерку собственными глазами. Надеюсь, она не пустит в ход свою отвертку.

С приближением к отверстию треск досок приобретал все более угрожающие оттенки. Скример избавился от рюкзака и лег на живот, уподобившись спасателю на льдине. Исполосованную куртку все равно придется выбросить – грязные пятна этого тем более не изменят.

В очередной раз мысленно пообещав сесть на диету, Скример подполз к отверстию. Изумленный вскрик застыл в горле, но так и не вырвался наружу: внизу, на первом этаже, действительно находился человек. Он сидел, неподвижный и сгорбленный, перед советской неваляшкой, будто взывая к божественному идолу. Радостное личико куклы было вымазано темной краской. Неподалеку лежал мощный диодный фонарь, свет от которого так хорошо был заметен снаружи. От металлического сосуда, похожего на церковную кадильницу, лишенную христианского символа, поднималась тонкая струйка дыма. Скример едва не закашлялся от горечи, хлынувшей в горло. Заслонив отверстие в полу ладонью, он несколько раз жадно вдохнул воздух, пока приступ не схлынул.

– Вы видели? – прошептал Скример в микрофон. – Какой-то сектант проводит ритуал. Я ведь говорил, без потусторонних сил не обойдется. А вдруг он собирается призвать Пионерку?

Древесина под его весом ощутимо просела. Хруст заполонил комнату. Скример беспомощно взмахнул руками и вместе с гнилыми обломками полетел навстречу ухмыляющейся неваляшке.

7

Съемная квартира на улице Тульской имела свои преимущества. Помимо сносной арендной платы и близости автобусных остановок, Алла была в восторге от окон, выходящих на восток. Солнце будило ее ранним утром, придавало заряд бодрости и настраивало на рабочий лад даже зимой, когда стекло подмерзало, небо мрачнело, а по тротуарам ходили толпы угрюмых прохожих, зарывающих лица в шарфы. Однако самое главное преимущество заключалось в том, что папа и мама Аллы не могли дотянуться до нее со своими правилами и ограничениями. Домой возвращаться не позже девяти. Поступать только на бюджет. Не красить волосы. Не слушать дурацкую рок-музыку. Бесконечное количество требований, хотя ей уже далеко не шестнадцать. Родители устроили бурный скандал, когда Алла озвучила им решение о переезде. Хорошо, что время и расстояние немного сгладили их пыл.

Сидя в кресле перед ноутбуком, Алла сосредоточенно изучала научные труды профессора Бауэра. На тумбочке стояла пустая кружка из-под кофе. Обновлять ее было рановато – горьковатый вкус еще чувствовался на языке. На первом курсе Алла могла прикончить три кружки за час пока готовилась к экзамену, но подобный заряд энергии со временем стал плохо сказываться на нервах.

Фоном работал телевизор. Алла не слушала, что говорит диктор программы новостей. Важнее было другое: человеческая речь, пусть даже исходящая из старого динамика, позволяла чувствовать себя не такой одинокой. Работалось так проще – будто сидишь в редакции, а коллеги под боком обсуждают предстоящие репортажи.

Бауэр писал в научном стиле, не лишенном литературных приемов. Алла с удивлением обнаружила целый ряд метафор и некое подобие иронии. Пришлось напрячь мозги и воспользоваться калькулятором, чтобы продраться сквозь формулы, но суть теории от нее не ускользнула. На листе перед Аллой появлялись вопросы для предстоящего интервью. К девяти утра их количество выросло настолько, что пришлось использовать обратную сторону.

Подготовку к интервью получилось бы закончить раньше, если бы не Толик Воронин, устроивший штурм в социальных сетях. Он продолжал присылать сообщения так настойчиво, словно вчерашним днем Алла внезапно стала мечтой всей его жизни. Нейтральные «Как дила?» и «Что делаеш?», написанные с неизбежными орфографическими ошибками, резво превратились в зазывания встретиться в любом месте и в любое время. Алла отвечала односложно и тактично. Может, когда-то розовощекие пухляки и вызывали у нее симпатию, но к двадцати годам пристрастия изменились кардинально. Портить отношения с воскресшим из прошлого одноклассником не хотелось – к чему наживать себе лишних врагов? Однако желание пополнить стремительно распухающий черный список и тем самым избавить себя от доставучих сообщений было велико. Алла размышляла над блокировкой, пока заваривался кофе. Горячая кружка согрела ладони и принесла интересную идею.

«Почему ты вспомнил обо мне спустя пять лет?» – напечатала Алла.

Толик ответил не сразу. Иконка «печатает…» то загоралась, то исчезала. Вопрос явно застал его врасплох.

«Я проснулся и осазнал что моя девушка недостаточна хороша по сравнению с тобой. Все чувства к ней стерли. Как ластиком. Вобщем выгнал ее и остался один. Ты ведь вроде тоже одна? Судьба сводит нас вместе. Глупо это отрицать. Просто дай мне один шанс».

Прежде, чем Алла успела ответить, пришло еще одно сообщение.

«Я чувствую себя ужасна без тебя. Ваще никогда не думал что готов буду сделать что-то настолько плохое».

Телевизор отключился. Алла успела заметить, как диктор открыл рот, намереваясь вставить эффектный комментарий, а экран погас, оборвав его на первом же слове. Вместе с диктором стихло мерное дребезжание холодильника. Циферблат электронных часов превратился в серый прямоугольник. Робот-пылесос оповестил об отключении зарядного устройства. Электричество – кровь современных жилищ – исчезло.

Алла была уверена, что проблема кроется в выбитом автомате, пока не вспомнила о будоражащем отвратительной непредсказуемостью сообщении Толика.

«Ваще никогда не думал что готов буду сделать что-то настолько плохое».

Настолько плохое – это что? Да все, что угодно. Начиная от скабрезного комментария под новостью за авторством Аллы и заканчивая вторжением в ее квартиру с наточенным топором в руках. Топор слабо увязывался с типажом благодушного пухлячка, однако, как известно, в тихом омуте черти водятся, а скромные одноклассники иногда мутируют в сексуальных маньяков, вроде Лесного скрытня.

Кстати, вот и неочевидный недостаток квартиры – первый этаж. В окно без решеток забраться может любой физически крепкий человек, даже с лишним весом. Остается тешить себя надеждой, что Толик на подобное не способен. И вообще, не факт, что плохое он собрался вытворять именно с бывшей одноклассницей.

Алла поймала себя на том, что так и сидит перед ноутбуком в надежде на самопроизвольное возвращение электричества. С тем же успехом можно было ждать урожая, ничего не посадив. Она поднялась с кресла, бросила короткий взгляд за окно и тихо направилась к двери. В отсутствие других звуков, шорох носков по линолеуму казался душераздирающе громким.

Прильнув к глазку и затаив дыхание, Алла уставилась на лестничную площадку. Ни души.

И нечего было себя накручивать. Всего-то выбило автомат, а поток стрессовых мыслей о топорах хлынул из-за дурацких сообщений Толика и Глеба. «Начинающая журналистка боится собственных шагов» – подходящий заголовок для ее жизни. И все-таки в следующий раз, перед тем как начать строить отношения, лучше запросить у парня справку от психиатра. Не страшно показаться странноватой – страшно спасаться бегством от спятившего ухажера.

– Ты собираешься включать автомат или продолжишь ныть о несчастной судьбе? – спросила Алла себя.

Не будет же она вечно торчать у двери, тыкаясь в глазок. Правда, выходить на площадку Алла опасалась, а попросить включить автомат было по большей части некого. Просто смешно заставлять подруг мчаться в противоположный конец города для того, чтобы нажать кнопочку. И боже упаси звонить родителям. Папа сразу заведет свою пластинку под названием «Я же говорил», а мама начнет упрашивать вернуться в родной дом.

Пошарив в сумочке, Алла извлекла старый добрый перцовый баллончик. Универсальный «успокоин». Немного подумав, она взяла во вторую руку смартфон с заранее набранным номером «112». Одно движение – и полицейские окажутся на прямой линии. Алла не до конца продумала, как именно проделает все эти манипуляции во время нападения, но почувствовала себя заметно увереннее. А это практически залог победы.

Алла плавно повернула рукоять замка. Дверь с тихим щелчком отворилась. Лестничная площадка была по-прежнему так же свободна от людей, как дно океана. Пустующий подъезд будто бы издевательски хохотал: «Испугалась отключения электричества, трусиха».

Преодолев кусок лестничной площадки огромным прыжком, Алла очутилась возле распределительного щелчка. Включила автомат и выдохнула, услышав из квартиры знакомый голос диктора с телевидения. Стоило ли себя накручивать?

Она обернулась и едва не упала – ноги мгновенно превратились в мармеладных червяков. На двери ее квартиры кто-то намалевал уродливую надпись: «Высокомерная ПАДАЛЬ!»

Жирные подтеки краски напоминали кровь. На ступенях валялись кисть и опрокинутая жестяная банка. Издав протяжный визг, Алла бросилась в квартиру. Захлопнула дверь, закрыла замок на два оборота. И только после этого вспомнила о набранном номере.

8

Бауэр читал лекцию скупо и неохотно. Он сам понимал, насколько плохим выходило повествование, и отсчитывал минуты до звонка. Красноречие уступило место сухому изложению, а яркие примеры – призывами почитать судебные решения самостоятельно. Мысли Бауэра витали вокруг увиденной им накануне пьяной драки и крушения вертолета санавиации. Как и бессонной ночью он не переставал размышлять о спонтанных перемещениях в пространстве. Ни одно психическое расстройство не могло объяснить того, что ему пришлось очутиться за пятнадцать километров от дома в футболке и шортах, чудом сохранившим тепло и запах квартиры. Впоследствии он догадался посмотреть на часы. Выходило так, что дорога в Сосновый бор заняла около минуты. Домой Бауэр возвращался на любезно вызванном прохожими такси, уклоняясь от вопросов водителя, и заняло это путешествие чертовски больше одной минуты.

Нечто малообъяснимое действительно выдергивало Бауэра из привычной обители и выбрасывало в случайный район города. Случайный ли? Если подумать, то не совсем. Перемещало его отнюдь не в теплое кресло кинотеатра или музей восковых фигур. Второй раз подряд Бауэр наблюдал, как жизни другого человека угрожала опасность. До того, как Марину поразила глиобластома, они частенько проводили время за просмотром фильмов: фантастических, романтичных или комедийных. «День сурка» был одним из их любимых. Сюжет имел мало общего со спонтанными перемещениями, хотя вполне мог объяснить их причину. Возможно, судьба, высшие силы или божественное вмешательство обрекли Бауэра на спасение невинных жертв так же, как героя Билла Мюррея обрекли на самосовершенствование. Он никогда не думал, что придет к подобному выводу. И все же его попросту не могло переносить в гущу событий по случайному стечению обстоятельств.

– Виктор Генрихович, вы уверены насчет последней фразы? – нахмурился студент, сидящий в первом ряду. – Для беловоротничковой преступности в самом деле характерно скрытое перемещение в пространстве? Это как? Они по тайным ходам передвигаются?

– Простите, я оговорился. Для беловоротничковой преступности характерно скрытое перераспределение доходов. Вот, на слайде так и написано.

Он продолжил рассказывать о коррупции и картельных сговорах, внутренне усмехаясь собственной избранности. Здоровенный полицейский или подготовленный военнослужащий со спасением жертв справились бы намного эффективнее. Да взять хотя бы каратиста или боксера! Бауэр, посвятивший жизнь исследованиям и академической активности, в спасители не годился категорически. Он никогда не дрался и не стрелял, а стоило снять очки – превращался в беззащитного крота. Его единственным оружием был интеллект, отточенный вовсе не для решения загадок в духе «спаси человека здесь и сейчас». Но другое объяснение спонтанных перемещений не приходило в голову. По крайней мере, при текущих вводных.

Звонок оборвал лекцию. Студенты поднимались и шли к выходу, бросая в сторону Бауэра озадаченные взгляды. Некоторые откровенно перешептывались. По-видимому, в ходе лекции ошибся он далеко не единожды. Не так уж страшно – он ведь мог исчезнуть с середины занятия. Вот был бы повод для обсуждения! Горько покачав головой, Бауэр принялся собирать портфель.

– Виктор Генрихович, у вас все в порядке? – спросила Лада, когда остальные студенты покинули аудиторию.

– Бывало и лучше, – признался он. – Неужели так сильно заметно?

Впервые за пару месяцев Лада отказалась от эффектных нарядов, отдав предпочтение удобной толстовке с капюшоном и джинсам. И макияж, кажется, исчез. Бауэр поймал себя на невольном любовании девушкой. Не иначе, недавний всплеск адреналина пробудил в нем вкус к жизни.

– Многие преподаватели считают нормальным читать по учебнику, монотонно бубнить и пресекать дискуссии. Некоторые даже на лекции не приходят. А у вас каждое выступление было… как актерская игра. Правда, не сегодня, – Лада пожала плечами. – Я не придираюсь и не издеваюсь, не подумайте. Наверное, привыкла к высоким стандартам ваших занятий.

– Нет, что вы! Лектор всегда знает, что его лекция имела успех или прошла не лучшим образом. Сегодня был именно второй вариант. Всему виной личные проблемы. Не успеешь справиться с одной, как появляется другая.

Лада понимающе кивнула.

– Наверное, наш последний разговор только добавил вам проблем. Если так, то не берите в голову, – смущенно произнесла она. – Я бываю слишком напористой. Потом сама себя ругаю.

– Вы совершенно ни при чем.

– Действительно. Вы же меня почти не замечаете, – пробормотала Лада. – С чего я решила, что могла помешать лекции?