Оценить:
 Рейтинг: 3.67

Двадцатое июля

Год написания книги
2017
1 2 3 4 5 ... 33 >>
На страницу:
1 из 33
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Двадцатое июля
Станислав Рем

«Глава VI управления РСХА, бригаденфюрер СС Вальтер Шелленберг прочитал донесение дважды. Текст он прекрасно понял с первого прочтения. Вторично прочитать послание Ноймана Шелленберга заставил сам собой родившийся вопрос: почему Гиммлер, из достаточно большого количества подобной информации выделил именно эту? Отто Йон входил в круг знакомых генерала Роммеля, командующего армейской группой «Б», который, в свою очередь являлся доверенным лицом фельдмаршала Рундштедта, бывшего главнокомандующего Западным фронтом. И тот и другой, по сообщениям резидентуры Шелленберга, являлись организаторами заговора, целью которого было прекратить сопротивление на Западном фронте и перекинуть все силы на Восточный фронт. Ничего нового. Собственно, подобную идею вынашивал и сам Шелленберг…»

Станислав Рем

Двадцатое июля

Памяти папы.

«Мой рейсхфюрер!

Считаю необходимым доложить, о том, что 7 июля Мадрид посетил некто Отто Йон (прибыл под именем Клауса Хефтена, опознан сотрудником безопасности нашего посольства Паулем Фричем). В течение двух дней он успел встретиться с американским военным атташе в Мадриде Аланом Каттнером. По непроверенным данным, Йон имел поручение для генерала Эйзенхауэра, связанное с планами капитуляции германских войск на Западном фронте. А. Нойман, Мадрид, 9 июля, 1944 год».

Глава VI управления РСХА, бригаденфюрер СС Вальтер Шелленберг прочитал донесение дважды. Текст он прекрасно понял с первого прочтения. Вторично прочитать послание Ноймана Шелленберга заставил сам собой родившийся вопрос: почему Гиммлер, из достаточно большого количества подобной информации выделил именно эту? Отто Йон входил в круг знакомых генерала Роммеля, командующего армейской группой «Б», который, в свою очередь являлся доверенным лицом фельдмаршала Рундштедта, бывшего главнокомандующего Западным фронтом. И тот и другой, по сообщениям резидентуры Шелленберга, являлись организаторами заговора, целью которого было прекратить сопротивление на Западном фронте и перекинуть все силы на Восточный фронт. Ничего нового. Собственно, подобную идею вынашивал и сам Шелленберг.

Ещё в далёком августе 1942 года, при посещении рейхсфюрером СС ставки фюрера в Виннице, Шелленберг ненавязчиво поинтересовался мнением Гиммлера о том, стоит ли провести «зондаж» с западными государствами по вопросу «компромиссного соглашения». Правда, в тот момент глава внешней разведки не сообщил, что его люди, уже, без санкции высшего руководства, самостоятельно начали переговоры от имени рейхсфюрера. Игра стоила свеч. И отказаться от неё бригаденнфюрер не мог.

В отличие от Геббельса, рейхсминистра пропаганды, и министра авиации Геринга, Гиммлер только прилюдно отличался рьяным фанатизмом. А уж самоубийцей его и вовсе нельзя было назвать. Обещанная Гитлером, победа забуксовала и даже сдала некоторые позиции. Гиммлер прекрасно понимал, победа третьего реха откладывается на неопределенное время. И потому, когда подчинённый высказал свои мысли, после долгих колебаний, однако, дал Шелленбергу «зелёную улицу». «Комбинация» началась. Правда, активизироваться не успела.

Спустя полтора года, неожиданно проявилась информация: генералитет вермахта тоже начал активную деятельность по установлению контактов с представителями западных спецслужб. Первые донесения пришли к Шелленбергу случайно, через его людей в команде адмирала Канариса. Бригаденфюрер в тот момент, решил: наконец-то появился великолепный шанс разделаться со старым, хитрым Лисом, как называли пятидесятилетнего адмирала, поменявшего море, на разведку. Что и было сделано. В феврале Канариса сняли с занимаемой должности. Абвер перешёл в подчинение Шелленбергу. Однако, со временем, когда информация стала поступать во всё более шокирующем объёме, Шелленберг, просчитав все «за» и «против», пришёл к выводу: ликвидация абвера и слияние разведок не принесла ожидаемого результата. Логическим завершением большого политического процесса, конечным финалом большой игры должна была стать ликвидация фюрера, и приход к власти другой личности. Такой, например, как Гиммлер.

В тот вечер, в мае сорок четвёртого года, Шелленберг набрался смелости и выложил все поступившие материалы о заговоре против Гитлера перед рейхсфюрером. Включая написанные на одной странице собственные выкладки и размышления по данному вопросу. Гиммлер, выкуривая вторую, и последнюю сигарету за день, внимательно просмотрел документы, после чего с недоверием посмотрел на подчинённого. Предложенный Шелленбергом план потрясал своей простотой выполнения и, одновременно, пугал последствиями.

– Вы уверены, – Гиммлер, прежде чем дать ответ, несколько минут дал себе возможность соредоточиться, – что генералы действительно решили свести счёты с фюрером? А не остановиться на его аресте?

– Да, господин рейхсфюрер. Все материалы, которые я собрал, подтверждают эту мысль. – глаза Шелленберга блестели от восторга, которого шеф совсем не разделял.

Глава РСХА прекрасно понял, к чему его склонял молодой генерал. И, что самое интересное, он и сам, морально, уже давно был готов сыграть в подобную игру. Война проиграна. Теперь стоял только вопрос о цене проигрыша. Однако, в пугающей ситуации захвата власти, Гиммлера устраивал только один вариант: мёртвый Гитлер. И никакого ареста. В противном случае за предложение Шелленберга не стоило браться. В противном случае ждала петля.

– А если заговор провалится?

– В таком случае, всё свалим на тупоголовых генералов. Их задача: ликвидация фюрера. Наша: ликвидация ликвидаторов. Господин рейхсфюрер, перед нами беспроигрышная комбинация.

Шелленберг приводил всё новые и новые аргументы в пользу придуманного плана. Гиммлер внимательно слушал молодого генерала, взвешивая все «за» и «против» предлагаемого плана.

Беседа длилась долго, чуть ли не три часа. В тот вечер, в мае сорок четвёртого, Гиммлер, опять-таки после долгих колебаний, дал согласие на предложение Шелленберга. Теперь, месяц спустя, глядя исподлобья на своего подчинённого, шеф рейхсбезопасности думал об одном: а правильно ли он поступил, что пошёл на поводу у этого молокососа? А, может, ещё есть возможность уйти в сторону? Отказаться от принятого решения?

Шелленберг, чувствуя состояние шефа, прочитал шифровку в третий раз, протянул лист рейхсфюреру:

– На мой взгляд, всё в порядке. Началась активная фаза. Как нами предусматривалось. Единственное, что я могу констатировать.

– Переговоры – не самое главное в данной ситуации. – Гиммлер спрятал донесение в стол. – Начало, как вы выразились, активной фазы, есть не что иное, как приближение противоправных действий против рейха. До сих пор были пустые разговоры. И подготовка щла только в отношении фюрера. Теперь же речь идёт о конкретных действиях против всего рейха!

– Совершенно верно, мой рейхсфюрер. – Шелленберг старался сохранять спокойствие, – Да, мы рассчитывали на то, что смертью фюрера всё закончится. Хотя и предполагали, что заговорщики, после начала активных действий, предпримут попытки связаться с американцами и англичанами. Когда-то этого следовало ожидать. Как нам хорошо известно, переговоры генералы пытались вести и ранее. Однако, результат был плачевный. Они решили несколько опередить события. Но положение вещей от этого не поменялось.

– Как и у нас. – уколол Гиммлер. Шелленберг тактично не обратил внимания.

– Теперь совершенно иная ситуация. Контакт следует завершить переговорами на уровне будущего правительства. О чём, собственно, и просил Йона. Единственное, что он не догадывается, кто будет правонаследником фюрера.

– Наследником фюрера, по завещанию, является Геринг. – тут же заметил рейхсфюрер.

– Наследником фюрера станет тот, кто покарает его убийц. – парировал бригаденфюрер.

– Думайте, что говорите, Шелленберг!

Гиммлер пристально посмотрел на подчинённого. Шелленберг хорошо знал этот взгляд. Пристальность и металл во взоре Гиммлера сквозили не от уверенности и силы. Скорее наоборот, чтобы скрыть истинные чувства, охватившие его. Рейхсфюрер снова колебался. Как обычно, когда следовало принимать окончательное решение, страх перед будущим не давал этому человеку решимости сделать его. Шелленберг понял: следует взять инициативу беседы в свои руки. Пока не поздно. От того, насколько правильно, с точки зрения Гиммлера, бригаденфюрер выскажет свои мысли, зависело будущее.

– Мой рейхсфюрер, – размеренно начал Шелленберг, – мы прекрасно с вами знаем о физическом состоянии фюрера. Давайте скажем правду. Он не способен более вести нацию за собой, так же как не способен самостоятельно посещать клозет. Фюрер сделал нашу партию и наше государство сильным монолитным организмом. Он был первым, и останется первым для нас в наших сердцах. Но партией и государством, особенно сейчас, должна управлять здоровая, отдающая отчёт за все свои действия личность. К сожалению, должен констатировать, фюрер сегодня не способен не то, что руководить партией и страной, а даже своим собственным телом. Мой рейхсфюрер, как мне не больно говорить, но мы обречены на смену лидера.

Шелленберг ответил на взгляд. Господи, сколько раз он говорил Гиммлеру подобные фразы в различных вариациях. Неужели тому приятно слышать о том, что Гитлер смертельно болен?

Гиммлер молчал.

Бригаденфюрер обвёл взглядом помещение. Вроде, всё оставалось на своих местах. Картины. Мебель. Сейф. Хотя нет. Статуэтка Гитлера на столе переместилась вправо, ближе у краю. Случайность? Шелленберг почувствовал, как холодок пробежал по его спине.

Кабинет Гиммлера постоянно проверялся на прослушивание. Раз в неделю. В последний раз его прверили два дня назад. Как обычно, специалисты ничего не нашли. Однако, ощущение того, что все беседы записываются, и не только рейхсфюрером, не выходило из головы. Если техники плохо осмотрели помещение, и их беседа прослушивается, то в скором времени петля стянет шею разведчика. Шелленберг попытался отвлечься от навязчивой мысли о будущем. Впрочем, неудачно. Они жили в то время, в котором правила требовали идти ва-банк, постоянно балансируя между жизнью и смертью.

Конечно, можно себя успокаивать мыслью, будто, начиная с сорок первого года, его с Гиммлером стало объединять слишком многое. И такое, за что, но в значительно меньшей степени, другие поплатились жизнью. Однако, Шелленберг прекрасно знал, с кем имеет дело. Фюрер неоднократно выражал недовольство деятельностью руководителя СС. Впрочем, Гиммлер всегда находил возможность уйти от наказания, или перекроить гнев фюрера в свою пользу. Причина такой лояльности заключалась в одном. Гитлер и рейсфюрер были вместе в самые тяжёлые моменты для партии, с начала тридцатых годов. И потому, рейхсфюрер, как никто другой, мог расчитывать на некоторую снисходительность. Гитлер всегда больше доверял старым партийным товарищам, чем той информации, которая к нему поступала от новоиспечённых членов партии. Шелленберг был из «новоиспечённых».

Гиммлер задумчиво принялся мерять шагами кабинет.

Всё ещё сомневается, – понял Шелленберг, – Его следует додавить.

– Мой рейхсфюрер, по показаниям медиков болезнь прогрессирует. Нашему любимому фюреру осталось жить год, от силы два. В скором времени мы будем видеть только оболочку Адольфа Гитлера. Но время может быть упущено. Во власти оказажутся враги рейха. И потому я считаю гуманным, заменить его именно сейчас, когда Германия как никогда сильна и рвётся к победе. Тем более, есть чьими руками это сделать. Естественно, забрав у них инициативу..

Шелленберг чуть не обмолвился. На самом деле он хотел сказать: «Пока Германия верит в нас».

Гиммлер усмехнулся, словно прочитал невысказанную мысль собеседника, снял пенсне и помассажировал кончиками пальцев переносицу. Помолчал. Вернулся в своё кресло. Сделал секундную паузу.

Он принял решение, – понял Шелленберг.

– К сожалению, вынужден признать, вы правы. – голос рейсфюрера звучал тихо, устало, – Фюрер действительно серьёзно болен. И мы не можем допустить, чтобы дело партии кануло в лету. К сожалению, наш фюрер, по причине своего заболевания, сейчас не в состоянии адекватно реагировать на то положение, в котором очутилась Германия. И потому, слышите, Вальтер, только по этой причине, я соглашаюсь с вашими словами. – Гиммлер вернул линзы на нос. Проверил, насколько плотно они прижались к переносице, – Что ещё дополнительно вы можете мне сообщить?

Шелленберг достал блокнот, принялся рисовать в нём геометрические фигуры. Гиммлер знал об этой черте своего подчинённого: нервные длинные пальцы всегда что-нибудь крутили, сжимали, рисовали…

– По моим данным в планы заговорщиков входит открыть наш фронт перед неприятелем на Западном направлении. С данной целью во Францию несколько дней назад отправились люди Клюге, чтобы получить согласие командующих участками фронта.

– Каковы результаты?

– Естественно, отрицательные.

– Командующие не хотят изменять фюреру?

– Это не самая веская, как выяснилось, причина. Они не желают отправляться на Восточный фронт.

Гиммлер усмехнулся:

– Совсем немного понадобилось времени, чтобы красные внесли такую смуту в наши ряды. Плохо, Вальтер. Все они, генералы, наши товарищи. Боевые товарищи. Но, – Гиммлер хлопнул рукой по столу, – боевой товарищ – не только твой друг и воспитатель, но и твой судья. И если твой друг ведёт себя недостойно, мы должны сказать ему – уходи. А если он, к тому же, запятнал позором, трусостью форму офицера, наш долг, в лучшем случае дать ему пистолет с одним патроном и время на выстрел. А военные… Они ведь и предназначены для выполнения воинского долга. Всё остальное – предательство. Восточный фронт – не ссылка, а выполнение своих прямых воинских обязанностей. – Гиммлер несколько раз сжал узкую, холёную руку в кулачок, таким образом, снимая нервное напряжение. – Продолжайте.
1 2 3 4 5 ... 33 >>
На страницу:
1 из 33