Принимая во внимание

– Вот с этим сложнее. Если бы не кольцо, то можно было бы с уверенностью сказать, что всё-таки имела место попытка завладеть ценностями. Иванов, предположим, оказал сопротивление. В результате, грабитель применил силу, скажем, для устрашения, да перестарался. Но кольцо… Не в тему оно. Вторая версия. Муж – рогоносец. Для Василия Трифоновича вполне подходит. Но, в таком случае, убийца – полный кретин. – добавил Ларионов. – Одно дело – непреднамеренное. И совсем другое – с целью ограбления. Тянет на максимальный срок, а то и на «вышку».

– Рассчитывал на безнаказанность.

– Может быть… Идём?

– Подождите.

Глебский снова откинул простыню и внимательно осмотрел голову покойного.

– Да, действительно, гематома только с одной стороны лица. А руки?

– Обморожены. – Ларионов развернул ладони покойного. – Вот, смотрите.

– Я не о том. – Подполковник склонился над телом.

– Если вы об ответном ударе…. На костяшках рук нет ни единой ссадины.

Глебский выпрямился. Простыня вернулась на прежнее место.

– Будем продолжать беседу здесь, или выйдем в коридор? – Поинтересовался милиционер.

– Лучше на улицу. – Подполковник первым двинулся к дверям.

На свежем воздухе Малышев и Ларионов закурили.

– Нет, конечно, версия с бабами сама по себе любопытна. Только я больше придерживаюсь мнения: Трифоновича убили при попытки ограбления. – Первым начал говорить милиционер.

– Почему думаете, что версия с ограблением наиболее вероятная? – выдохнул, вместе с паром, Андрей Сергеевич, обращаясь к Ларионову. Он с завистью смотрел на сигарету в пальцах следователя. – Вы же сами, только что, говорили о кольце?

– Говорил. – Согласился Ларионов. – Одно другому не мешает. А что, если убийца побрезговал? Или, у преступника имелись свои, личные, так сказать, мотивы не трогать кольцо?

– Может и так. – Поёжился от пронизывающнго холода Глебский, и тут же возразил. – Только это не входит в логику грабителя. Давайте, поставим себя на место преступника. У лежащего без сознания человека он забирает портфель, бумажник, снимает с руки часы, выворачивают карманы, а золотое украшение, бросающееся в глаза, даже не пытается стянуть с пальца. Странно, не правда ли? И это притом, – продолжал свою мысль Андрей Сергеевич, – что маленькое колечко очень легко спрятать. После чего можно официально сдать в ювелирный магазин и получить живые деньги. Кольцо обыкновенное, ничем не примечательное. Штамповка. Серийного номера на нём нет. За него можно без всякого волнения получить, причём, законно, рублей восемьдесят. Без всякого нервного напряжения. Однако, побрезговали. Чистыми деньгами побрезговали. Зато взяли портфель, немецкого производства, каковых, как мне сообщили, в городе, более как у Василия Трифоновича, ни у кого не было. И часы, которые в ваши магазины никогда не завозили. Встаёт вопрос: кому, в таком случае, убийца хотел или хочет сбагрить эти приметные вещицы? Кто их возьмёт? Ответ: никто! Ну, часы ладно. Они небольшие. Спрятал в карман, и аминь. А портфель?

– Не смог открыть замки. – Выдвинул версию Ларионов.

– Зачем открывать? Рванул клапан, вынул, что нужно, и будь здоров! Так нет же, поволок с собой. Для чего? Ради балыка? – задумчиво проговорил Андрей Сергеевич.

– Откуда вам известно, что у покойника лежало в портфеле?

– В буфете управления в тот день продавали балык.

– Неплохо вас харчуют. – С иронией в голосе, заметил Ларионов. На Новый Год полковник с трудом смог достать дополнительный килограмм варёной колбасы, к «талонному» килограмму, отстояв два часа в очереди, и две банки прибалтийских шпрот. А тут такая роскошь. – Может вам также известно, сколько у Иванова могло быть денег в кошельке? Не подскажите?

– Не более пятидесяти рублей. – Механически, думая о чём-то своём, ответил за московского следователя Малышев. Глебский поморщился: и зачем майор вылез.

– Приличная сумма.

– А за кольцо могли взять больше. – Тут же добавил москвич. – Но, отчего-то позарились на меньшее. Опять же, про брезгливость. Часы то с руки стянуть не побрезговали!

– Что вы хотите. – Ларионов прикурил вторую сигарету от первой, а окурок щелчком отбросил в сторону. – Швейцария!

– «Сейко». – Снова вмешался Малышев, не заметив недовольного взгляда москвича. – Живые деньги. Рублей пятьсот.

Глебский резко повернулся в сторону Малышева.

– У Иванова много баб было?

Майор вздрогнул: такого вопроса он никак не ожидал.

– Понятия не имею! Хотя, скорее всего, имелись.

– Замужние среди них были?

– Не интересовался.

– Со службы никого в постель не затягивал?

– Да… Не знаю… Слухи ходили, а так…

– А вас не смущает, что я рядом стою, и всё слышу? – Милиционер поправил на голове шапку, от чего весь его облик принял мальчишеский вид.

– Нисколько. Всё, о чём сейчас говорится, в интересах дела. Тем более, как я понял, о личной жизни покойного вы и так хорошо осведомлены. Хотя, – тут же поправился Глебсикй, – Виктор Андреевич, вы же понимаете: всё что говорится между нами, не должно выходить наружу.

– Без проблем! – Ларионов отбросил второй окурок, натянул на руки перчатки, – О дальнейшем продвижении дела буду вам сообщать лично. Контактные телефоны имеются. Но и вы уж нас не забывайте, товарищ подполковник. Если что найдёте по своей части, звоните. Заезжайте. Потому, как не хотелось бы задаром «тянуть пустышку».

Ларионов уехал первым. На своём милицейском «бобике».

Глебский с Малышевым остались стоять у входа в морг.

– Что скажешь, Александр Константинович?

Майор вновь потянулся за сигаретами.

– Странно всё это. Убить из-за бабы… простите, женщины. Неправдоподобно.

– От чего ж? – Глебский с завистью посмотрел на пачку. – Жизнь – вещь разноплановая. В ней всякое случается. И преступление из-за женщины не такая уж редкая вещь. Разве что в вашем городе такого не случалось.

– Наверняка случалось. Драки были. Или морду кому били. Особенно молодняк. Но там понятно. А чтобы убить начальника управления КГБ из-за ревности… Верится с трудом.

– Ты же видел результаты экспертизы. Иванова ударили по лицу. Скончался от переохлаждения. Несчастный, можно сказать, случай.

– И ты веришь этому?

– А почему бы и не поверить? К тому же, это в наших интересах, чтобы он погиб по этой причине. Или в результате ограбления. А не по какой-либо иной. Какой, надеюсь, понимаешь?

Малышев глубоко затянулся дымом и с силой выпустил его из лёгких.

– Интересно, что бы со мной сделали, если бы я из ревности, ударил по морде Иванова?