Принимая во внимание

– Врача! – слышались крики. – Немедленно!

Несколько человек, как вскоре смог рассмотреть первый секретарь, подняли на руки тело женщины и осторожно вынесли его из зала. В этот момент Аврамеева кто-то тронул за рукав. Он обернулся. Перед ним стоял военком Павлов.

– Извините, Степан Степанович. Это Катерина Пашкова. То есть, Катерина Викторовна. Новобурейский горком партии. Сын у неё на той самой заставе служит. В Нижнее – Михайловке.

– Вот те на… – Степан Степанович достал платок и вытер холодный пот со лба. – Выходит, впрямую нас коснулось. Что ж ты раньше молчал? Кабы, знал, то может, какие иные слова нашёл!

Павлов оторопело смотрел на первого секретаря.

– Так, Степан Степанович, я понятия не имел, по какому поводу вы нас собираете.

– То есть? Тебе что, ничего не известно? – Аврамеев сделал шаг в сторону от микрофона, чтобы члены обкома не могли услышать их разговор.

– Никак нет!

– Вам что, вообще ничего не сообщили?

Павлов пожал плечами:

– Полная тишина. По крайней мере, до сегодняшнего утра было так.

– Ладно. Свободен. – Аврамеев собрал рассыпавшиеся листы с текстами заявлений, при этом мысленно выругался: бардак, во всём бардак!

В зале потихоньку сам собой установился порядок.

Степан Степанович снова склонился над трибуной.

– Товарищи! Как вы понимаете, обстановка на границе со вчерашнего дня стала крайне сложна. Наша область, и город как раз находятся на той самой границе, где происходят выше указанные события. – Аврамеев готовился к выступлению, но происшедшее выбило его из колеи, и теперь он с трудом находил слова для того, чтобы точно и кратко передать продуманную заранее мысль. – А потому, товарищи, нам следует сегодня решить, как будем действовать в сложившейся обстановке. Ваши предложения, товарищи!

– А вопросы можно? – донеслось с тех мест, где сидели представители Зейского горкома.

– Конечно.

– Какова причина провокации? Ведь не с бухты же барахты китайцы решили напасть на нас. Может, там что-то произошло?

– Острова по реке надо было юридически узаконить, то и проблем бы не было. – Пробормотал про себя в тот момент Малышев, и тут же прикусил язык: не дай бог, кто бы его сейчас услышал.

– Причина одна. – Продолжал тем временем Степан Степанович. – К сожалению, в Китайской Народной Республике есть экстремистки настроенные элементы, которые имеют поддержку у некоторых руководителей коммунистической партии Китая. Судя по всему, кое у кого не выдержали нервы. Вот они и решили выместить свою злость на наших пограничниках.

– А что если это не конфликт, а война? – донеслось со стороны представителей Сковородинского парткома.

Аврамеев поднял руку:

– Оснований полагать, будто на Даманском началась война, нет. Более детально по данному поводу вам даст ответ руководитель областного комитета госбезопасности товарищ Иванов. Я же со своей стороны могу сказать следующее. Мы сегодня должны принять адекватные и необходимые для общества решения, которые бы смогли не только снять напряжение среди людей, но и в некоторой степени, я бы так сказал, смогли бы отвлечь их от всякого рода слухов и сплетен. Во-первых, товарищи, вам следует, будет незамедлительно, сегодня же, сразу после заседания обкома, возвратившись домой, встретиться с руководителями первичных партийных организаций. Прояснить им обстановку. Высказать позицию Центрального Комитета, правительства, обкома партии. Приложить все силы, чтобы эти позиции дошли до каждого члена партии, до каждого комсомольца, и, особенно, до каждого беспартийного человека. Одним словом, до всех жителей области. Во-вторых, нам сейчас следует обсудить, как поступать дальше, в сложившейся обстановке, и принять соответствующее решение. Ни в коем случае нельзя допустить каких бы то ни было панических настроений! Нам следует разработать план действий на ближайшее время. По данному поводу у Василия Трифоновича уже имеются некоторые соображения. Прошу!

Иванов встал с места, прошёл к трибуне.

– Товарищи! – голос у полковника был отменный, театральный, хорошо поставленный. – Вначале отвечу на вопрос товарищей по поводу военных действий. Войны нет! Это я вам ответственно заявляю! Произошёл пограничный инцидент. Нас, так сказать, проверяли, на мощь мускул. И сломали себе на этом зубы! А потому, я ещё раз ответственно заявляю – городу, и области в целом ничто не угрожает!

«Ну, да, – мысленно усмехнулся Малышев, – а сам, как сказал водитель, свою дражайшую половину вчера вечером в Ленинград отправил. Может, конечно, и совпадение, да только с трудом в подобное верится».

– Теперь, товарищи, более детально поговорим о том, что нам предстоит сделать. – Иванов выдержал паузу, и продолжил. – Первое. Следует решить, как усилить патрулирование границы. Особенно, в городской черте. Да, да, вы не ослышались. На данный момент мы справляемся собственными силами. Но, в сложившейся обстановке, я считаю, необходимо обратиться за помощью к гражданскому населению. Помните, товарищи, как в годы Великой Отечественной войны мы несли дежурство на улицах Москвы и Ленинграда, высматривая самолёты противника, помогая в уничтожении зажигательных бомб? И нам для этого совсем не нужны были винтовки или автоматы. Наблюдательность – вот наше оружие! А потому, предлагаю создать из членов партии и комсомола, добровольцев, боевые отряды помощников пограничников, в задачу которых будет входить осматривать территорию, прилагаемую к границе, а также отмечать всех тех лиц, которые будут проявлять повышенную активность в приграничной полосе.

– Что он несёт? – тихо пробормотал Проклов. – Какое гражданское население? Мы же обсуждали сотрудничество с УВД.

– Значит, что-то изменилось. – Так же тихо ответил Малышев.

– За ночь?

– Представь себе. А что тебя удивляет? Иногда бывает, как у Ивана – дурака, достаточно ночь поспать. Или вовсе не спать. Особенно, если позвонить куда следует. Предположим, в Москву.

– Но ведь это бред! – возмущённо шептал лейтенант. – Мы вчера проанализировали всё, сделали выкладки, а он на них плевать хотел. Идиотизм!

– Это не бред, Витенька, и не идиотизм. Значительно хуже! Про напряжение в отношениях наших ведомств слышал? Вот тебе и ответ. Наверняка, «боров» получил ЦУ[7 - ЦУ – ценные указания.]. Да ладно тебе… Лично я другого и не ожидал. Посмотри, как вещает! И где он только этому научился?

– Было бы чему учиться. – В голосе Проклова звучало раздражение. – Но, ты прав – в этих делах «боров» мастак. Знает, что делает. Он сейчас, как раз, в ударе, в своей стезе. Прямо, как на пленуме горкома комсомола. Я его таким видел, в шестьдесят втором.

– Когда в институте учился?

– Ага. Я был делегатом, от нашего вуза. А Иванов тогда занимал пост третьего секретаря Московского горкома партии.

– Ну, то, что он оттуда, я знал. А вот то, что вы раньше встречались…

– Мы не встречались. Я простой студент, он целый третий секретарь. Но говорил тогда очень длинно и красиво. Заслушаешься! Прям, как сейчас.

Степан Степанович заинтересованно смотрел на полковника. Таким Иванова первый секретарь ранее не видел. Глаза горят, жесты уверенные. В голосе сталь. Будто вторую молодость в того вдохнули. Интересно, кто? И ведь наверняка вдохнули в связи с последними событиями. Ишь, как рогами упирается.

А Василий Трифонович, помогая себе жестами рук, продолжал вещать:

– К тому же следует провести разъяснительную работу среди населения. Особенно, среди молодёжи. В школах, на классных часах, обсудить сложившуюся на границе обстановку. В вузах, техникумах, училищах провести политинформации на данную тематику. Провести комсомольские и партийные собрания в первичных ячейках. По радио транслировать патриотические передачи. Но, с этим, я думаю, – в этот момент Иванов повернулся в сторону Степана Степановича, – мы обратимся в комитет по радиовещанию. Таким образом, приложив максимум усилий, мы добьёмся…

– Бред! – снова прошептал Малышев. – Что классные руководители будут рассказывать школьникам, когда мы сами не знаем о том, что на самом деле сейчас происходит на границе? Он бы ещё предложил ходить по домам, изымать все радиоприёмники. Слава Богу, у нас хоть не ловят короткие частоты[8 - В 1963 году (25 апреля) состоялось заседание Президиума ЦК КПСС, на котором была положительно рассмотрена записка секретаря ЦК по идеологии Л. Ф. Ильичёва «О заглушении зарубежных радиопередач». Начиная с 1963 года в СССР были запрещены выпуск и продажа радиоприёмников с коротковолновым диапазоном.].

– Это точно. – Отозвался Проклов. В домашней обстановке слушать «западные радиостанции» не имелось никакой возможности. Другое дело в управлении, где стояла мощная, армейская, коротковолновая аппаратура. Утром, во время дежурства, оба прослушали «русскую волну» радиостанции «Свобода». Американцы просто взахлёб обсуждали конфликт. Вот кому подфартило в эти дни!

«Янки» сообщили о том, что, по непроверенным, пока, данным, на Даманском погибло около двадцати советских и приблизительно около десятка китайских пограничников. Конечно, по количеству убитых, «америкосы», как их называл Малышев, соврали. Наш брат никогда не уходил на тот свет, не отомстив врагу. Так что, убитых было, по меньшей мере, пятьдесят на пятьдесят. А то и поболее с китайской стороны. Но успокаивало другое. Американцы в репортаже показали произошедшее, как пограничный конфликт. Не больше. А они отслеживали такие дела чётко. Посему выходило, Благовещенску ничто не угрожало, и Иванов был прав, когда решился назвать происшедшее «пограничным инциндентом». Но, как говорится, на Бога надейся, а сам …

Полковник, тем временем, в своей речи дошёл до тупика. О воспитательной работе с населением он рассказал, даже в деталях. Но на вопрос из зала, по поводу того, что нужно сделать, чтобы в городе не завтра, не послезавтра, на что были рассчитаны все мероприятия, предложенные начальником областного управления КГБ, а именно сегодня, пока не появилось заявление правительства в газетах, не случилась паника, Василий Трифонович ответа дать не смог. Не было у него такого опыта работы с населением во время чрезвычайных происшествий. Когда от твоего быстрого решения зависят жизни тысяч людей. Весь другой опыт имелся, а вот такового не было.

Над залом нависла тишина.

Степан Степанович склонил голову над столом: а это неплохо, подумал он, что чекист «сел в лужу». Больно прыток. Языком болтать все мастаки. То, что Иванов сейчас наговорил, конечно, будет выполнено. Без идеологической работы не обойтись. Но это они могли провести и сами. Тут призывы ни к чему. А вот что сделать конкретного – вот в чём вопрос?

С первого ряда поднялся ветеран войны и труда, орденоносец Нестеренко Игнат Фёдорович.

– То, мил человек, что вы только что глаголили, нам и самим известно. Собрание – вещь хорошая. И осудить этих китаёз следует! Да только слухи то о Даманском уже поползли по городу. Это вы тут сидите, не знаете. А слух по городу уже пополз. Не конкретно, конечно, но гуляет. А слушок он, как нам, товарищи, известно, имеет свойство обрастать сплетнями. И страхами. Один расскажет. Второй прибавит. Третий соврёт. И покатился ком. Каждому ведь не станешь доказывать, кто и что врёт. А тут ещё Нота…

– К чему вы клоните, Игнат Фёдорович? – спросил Аврамеев.