Эстетика бродяг

Вам никогда не приходило в голову, что вместо двух событий может наступить восемь пузырьков? Нет, не приходило. Понятное дело, вы же не Даниил Хармс. Вот и мне поначалу не пришло такое в голову. Но вскоре я понял главное ? веришь в веревочки, тогда держи и пузырьки к ним.

Ночевать я попал к невзрачному мужичку с уставшим лицом, певшему на квартирнике. С его слов выходило, что раньше он хотел жить, как самурай, хранил надежду совершить подвиг и умерял себя в вине, еде и женщинах. Сейчас всё указывала на то, что он тронулся умом и впал в детство, сочиняя печальные песни. Под потолком у него висели дешевые мягкие китайские игрушки. На пузе самой уродливой, белого медведя, больше похожего на жабу, было написано: «Меня зовут Чарли Большое Брюхо». Глядя на этот плюшевый зоопарк и на Чарли Большое Брюхо, я понимал, что и сам порой не прочь сойти с ума и висеть под потолком и смотреть на мир глазами Чарли.

Рано утром этажом выше кто-то заиграл на флейте гаммы, методично сбиваясь и начиная опять. Не попрощавшись с хозяином, махнув рукой только Чарли, я ушел. По Садовому кольцу в сторону Рогожской слободы. Солнце поймало меня на Школьной улице. Со своими разноцветными двухэтажными домами в лучах света она походила на корзину с пасхальными яйцами. По лицам прохожих чувствовалось, что хоть до весны далеко, настроение весеннее не только у меня. Как собака ультразвуки, я улавливал будущее свободное от мусора и лжи. И если не доползу до него, то если кто-нибудь там просто вспомнит обо мне, я появлюсь. Личный мир исчезнет, растает и почти неуловимо перейдет в другое бытие.

Не надо измерять путь от одного сердца до другого в куадрах, не надо думать, что тот мир будет чем-то похож на этот. Великие подвиги надо начинать как добрые веселые игры, и тогда твое вселенское предназначение станет обычным пробуждением. Ничего сверхъестественного ? прошлое отступит, как сон. Будущее ? это просто небо над землей.

небо над землей

Жизни нужно отдаваться, как течению. Не требуйте от неё объяснения и сюжета. Жизнь ? это река, а не книга. Не ты её читаешь, а она тебя. Не надо спешить и суетиться, гнаться за призраками, за тем, чего нет, или за тем, что неизбежно. Это все равно, что бежать навстречу восходящему солнцу ради того, чтобы ускорить рассвет.

Всё придет само по себе. Это не призыв лежать и лениться. Просто нужно сойти с объездной дороги, по той, что пришлось бежать, высунув язык в поисках чего-то вроде бы нужного: денег, вещей, личного пространства или даже чуда. Неважно чего, главное ? остановиться. Что ни пожелаешь, само посыплется на голову. Ты даже пальцем не шевельнешь. Только не забывай, зачем тебе это нужно. Иначе всё лопнет, как пузырь.

Прошел год с квартирника, где я увидел Дашу и загадал, что мы будем вместе. Так и получилось. Весной я переехал к ней из мастерской, где гипсовый Иисус въезжал в Иерусалим.

Появились дом и любовь. А вскоре нашлась и работёнка.

На Воздвиженке больше века стоял особняк Арсения Морозова. После Октябрьской революции там ненадолго задержался штаб анархистов, потом в Рыцарском зале работал над своими постановками Сергей Эйзенштейн и Пролеткульт, с конца двадцатых годов до сорокового года в нём устроилось посольство Японии, потом посольство Индии. И только в начале шестидесятых особняк укрепился в статусе дома Дружбы Народов, где проводились кинопоказы и встречи с зарубежными деятелями культуры. А недавно особняк Морозова передали в хозяйство президента и определили как Дом приемов Правительства России.

Для реставрации обветшавшего здания власти наняли московскую фирму «Галерея Идей», те в свою очередь подрядили турок залатать архитектурное достояние. Турки тоже не поленились набрать всякого сброда на грязные работы.

Обзванивая знакомых в поисках заработка, я случайно нашел телефон забытого пущинского маргинала Елисея Недорезова. На следующий день по его протекции я попал на Воздвиженку в реставрационную бригаду Недорезова-старшего.

Облепленные лесами и рабочими разных национальностей стены особняка действительно вселяли уверенность в вечную дружбу народов. Помимо турок, молдаван, украинцев, белорусов, узбеков и таджиков на стройке прописались две большие компании: пущинская и барнаульская. Поверьте, это был серебряный век Дома дружбы народов! Окутанное зеленой защитной сеткой здание напоминало огромный старый баньян, перебираясь по ветвям которого можно было встретить друзей. Они нагрянули в столице в поисках сытой и счастливой жизни. Хорошо это или плохо, но большие города всегда обкрадывали малые. Самые бойкие и смышленые граждане и товарищи, как элементарные частицы, стягивались к центру. Девиз был один на всех: «Чтобы найти солнце, покидаю дом!»

Из Пущино вслед за Елисеем Недорезовым в многонациональный трудовой коллектив дома Дружбы народов записались его дружки и друзья его дружков. Пестрая банда неформалов мало походила на чернорабочих. От их вида остальные гастробайтеры радостно недоумевали, а турки недовольно морщились.

? Не факт, что челы скоро прорубят фишку, чё у них тут происходит, ? говорил Елисей, указывая на турок и играя большой блестящей цепью, которую носил на боку. – А мы пока лавэ срубим. К тому же я тут россыпи старой меди присмотрел, тоже тема пезжая.

Барнаульская часть бригады была попестрей и суровей. Я позвал друзей по куклам, Цоя и Макса, а они ? недавно прибывших в Москву барнаульских рок-музыкантов: парочку барабанщиков, одного перкуссиониста, пяток гитаристов и вокалистов. Набралось на солидную по размерам группу типа «Земля, ветер и огонь». Главным в музыкальной банде был последний на тот момент герой сибирского рока по прозвищу Сват. Если он был в форме и упакован нужными веществами, то его присутствие напоминало межпланетный гала-концерт одной звезды. А если бы он его дал прямо на крыше дома Дружбы Народов, окрестные люди и гуманоиды просто запищали бы от удовольствия. Сват был из тех редких счастливчиков, которые остаются в памяти на долгие годы, как человек-песня, человек-праздник. Из них потом формируют отряды ангелов и снова отправляют на Землю помогать людям ? не забыть, зачем они здесь.

Сидя на лесах и счищая с гипсовых виноградных листьев тройной слой краски, мы поглядывали на вход в метро «Арбатская», на главное здание суда Российской Федерации, на башни и купола Кремля и чувствовали себя в центре империи.

После работы я встречался с Дашей у подземного перехода на Арбат. Она работала рядом, диктором на Народном радио. Несмотря на молодость, Даша была умной, практичной и очень славной. Правда, её раздражало, что я много пью и придерживаюсь идей Теофила Готье, как изменять сознание, но по другому я не мог или не хотел.

У Даши была трогательная привычка перед тем, как говорить, приоткрыть и закрыть рот, как рыбка без воды. Я умилялся и сам открывал рот.

? Когда мы поженимся? – спрашивала она в метро по дороге домой. – У нас же это серьезно?

? Конечно, серьезно, малыш, ? обнимал я. – Я люблю тебя, ты любишь меня. Значит, мы скоро поженимся.

? И у нас будут дети?

? Ну конечно. Куча.

? И мы никогда не расстанемся?

? Нет, мы проживём вместе до самой старости.

Ветка метро была открытая, я смотрел на желтые окна домов в темноте и представлял, как за одним из них живет наша счастливая семья.

? И ты не бросишь пить? – спрашивала Даша. – Наши дети должны быть здоровыми.

Псих и негодяй крепко сидели во мне, я лишь улыбался и молча кивал.

? А? – волнуясь, переспрашивала Саша и брала мою руку.

? Что сготовим на ужин, малыш? – переводил я разговор.

? Не знаю.

? Давай, ты сделаешь твой фирменный салат, а я пожарю рыбных котлет, ? предлагал я. ? Зайдем в «Перекресток» купим вина, сыра, зелени и лаваш. В общем, славно поужинаем.

? Давай, ? соглашалась Даша и доверительно укладывала голову на моё плечо.

Ночью Даша засыпала, а я подолгу смотрел на её детское лицо, как она смешно сжимает кулачки во сне. И почему-то становилось невероятно грустно, словно это было еще не счастье, а лишь прикосновение к нему.

Трудодни летели один за другим. И над землей мы проводили большую часть времени, отпущенного на день жизни. Вокруг кипела работа, повсюду бегали турки-надсмотрщики, покрикивая в приборы связи. Однажды им пришла весточка от надсмотрщиков из прошлого века. В подвале под слоем земли турки наткнулись на несколько скелетов с простреленными черепами, лежавших, надо полагать, с тридцатых годов. Находка шокировала иноземцев. Несколько дней они ходили озадаченные, испуганно озираясь по сторонам.

В середине лета к нам присоединился Лесник, с первого дня приезда ему выпало покорять столицу в робе и каске. На следующий день, после того, как когда турки нашли скелеты, Лесник, разбирая фрагменты старой гипсовой лепки, вытащили из стены два тридцатисантиметровых гвоздя. Один столетний покрытый ржавчиной экземпляр он вручил мне.

? Держи, ? сказал Лесник, ? нужно быть во всеоружии. Кажется, турки могут в любой момент напасть на нас. После того, как они подержали в руках простреленные черепушки, у них теперь не все дома. Я видел вчера их шальные глаза и понял, что сегодня-завтра кому-то здесь не поздоровиться.

С утра мы лазали по лесам, а к обеду спускались, как с пропахших морским ветром марсов и пертов. В обеденный перерыв в подсобке было не продохнуть. Народу набивалось, как в вагоне метро в час пик. Ели в два заходы, а кто-то еще умудрялся и покемарить у стены под ногами товарищей. Сначала Даша заботливо снабжала меня бутербродами, но потом из-за провинности я получил отказ в довольствии и перешел на «ласкового убийцу». Так мы называли лапшу «Ролтон», которую балагур Сват переименовал в «Рок-н-роллтон».

Я смотрел, как мужики дружно рубали свои скудные пайки, шмыгали носами и утирались грязной одеждой, и с полной уверенностью понимал, что рабство никто не отменял, и не скоро отменят. Поэтому цель у нашей дружной бригады был одна – надуть турков.

В конце недели каждому выдавали по сто долларов, мы переходили дорогу и пили пиво у «Арбатской», глазея на Дом Дружбы Народов и на грустных таджиков. Они стояли на краю крыши и обреченно курили. У них был такой вид, словно они на крыше Эмпайр Стейт Билдинг и хотят закончить дни, расплющившись, как лягушки. Еще бы! Эти парни получали в три раза меньше нашего, а их трахали с шести утра до полуночи семь дней в неделю.

? Да, б*я, ? сказал как-то Лесник, глядя на таджиков, ? мы еще счастливчики, по сравнению с ними.

? А по сравнению с турками, мы таджики, ? заметил Цой.

? Не, таджики зассут против черных, даже полшага в сторону не сделают, а вот мы поедем сейчас в цветник и свои двадцать гринов поимеем, ? сказал Елисей и постучал по рюкзаку с медью.

Идею Елисея выносить цветной метал вскоре переняли молдаване. Они повадились без устали прессовать медь молотками в полоски и выносить, укутываясь металлом, как берсерки. К концу обеденного перерыва, когда турки-надзиратели только начинали жрать шаурму, стук на лесах стоял такой, словно стая безумных твердоклювых дятлов атаковала здание.

Вскоре наша бригада получила письмо, подписанное странным именем «Синан Пынар». В тексте говорилось: «Приходите на работу вовремя, перестаньте курить на крыше и не трогайте медь. Это пока предупреждение. Потом примем меры. Синан Пынар».

Мы ломали головы:

? Кто же этот Синан Пынар, который нас выследил?

? Имя-то у него, как у вавилонского божества.

? Я думаю, это демон возмездия, я видел его на крыше, ? шмыгнул носом красноглазый Лесник.

? Это не чел, и не демон, это компьютерный вирус, ? уверенно заявил Елисей и добавил: ? А скорее всего он реальный бандос, который крышует Дружбу народов!