Гиблое место

– Здесь опасно держать двери открытыми, – произнес он достаточно хорошо с небольшим акцентом. Распахнув перед ней дверь, он жестом руки пригласил ее в дом. – Давайте я возьму, – продолжил мужчина и взял ее чемодан.

Новый дом Анны состоял из трех комнат, включая кухню, в которую сразу попадаешь, когда в него заходишь. Было что-то вроде гостиной, где смогли расположить пианино, небольшую софу и журнальный столик. Спальня была тоже маленькой, в ней поместились кровать и шкаф. Кухня была самой просторной комнатой, на стенах были шкафчики, стол стоял у окна, с каждой свободной стороны стола стояло по стулу. Большая беленая печь была растоплена.

Анна разулась у порога и, пройдя на кухню, села на стул.

– Вы с дороги, наверное, устали, сейчас я напою вас чаем, – и он начал собирать на стол приборы, разливать чай.

Анна в это время оглядывалась по сторонам, изучала окружающие ее предметы. На стене висела картина, на которой был изображен пейзаж.

Когда приготовления закончились, Анна взяла в руки чашку с горячим чаем и, ощутив тепло своими пальцами, понемногу начала приходить в себя и осознавать, что все, что с ней происходит, это не сон, а явь.

Они познакомились, ее новый сосед был французом, который после окончания консерватории приехал в Россию, чтобы играть в театрах произведения русских композиторов, чьи произведения он любил больше всего. Прожил здесь два года, недурно выучил язык, звали его Арман Моро. Причину, по которой он оказался здесь, пояснить он отказался. По какой бы статье он ни сидел, он точно никого не убивал, сделала она для себя вывод, слишком мягкотелый и добрый, решила она. В его лице она не видела защиту и решила, что с ним будет держаться отстраненно, и, в случае чего, его проблемы ее не интересуют. Будем развлекать публику, жить под одной крышей, а дела врозь. В планах Анны было покинуть остров через год, и лишними проблемами она не хотела себя обременять. И о ее планах ему лучше не знать.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Крестины

Анне понадобилось два дня, чтобы обосноваться на своем новом месте. За эти дни она узнала, что как только Анатолий Герасимович узнал, что Анна будет отправлена на каторгу, а это произошло еще три месяца назад, то начал подготавливать ей этот дом. Стены были заново выбелены, все починено, он раздобыл пианино и нашел среди осужденных Армана. До этого он уже год отбывал каторгу, содержался в тюремной камере еще с многочисленными соседями, что когда все ложились спать, то уже на полу не оставалось пустого места. Для Армана это было не просто чудо, а божье благословение. За эти месяцы он вновь обрел вид вполне счастливого человека. На каторжные работы он больше не должен был ходить, и этого времени ему хватило для того, чтобы его пальцы смогли отвыкнуть от черенка лопаты или лома и вновь привыкнуть к черно-белым клавишам пианино. Чего Анна не знала, так это то, что он был проинструктирован лично Анатолием Герасимовичем, что если он хочет жить в таких условиях, а не вернуться в камеру, то его обязанность – докладывать про все действия Анны. Про ее преступление он тоже был в курсе, но его уверили, что опасности она не представляет, что убийства, за которые ее приговорили к каторге, были совершены в порыве слепой ярости.

Анна была пока немногословна с Арманом, он несколько раз пытался настоять на том, что им нужно начинать разучивать репертуар для представлений, которые они теперь обязаны давать за такое милостивое отношение начальника каторги к ним, но она все время отмахивалась и говорила, что они все успеют.

На третий день пребывания на острове Анна решила начинать воплощать свой план в действие. У нее была с собой неплохая сумма денег, которую она смогла привезти с собой, вшив купюры в подол и манжеты платья. Она аккуратно распорола швы и взяла нужную ей сумму. Вечером она, ничего не сказав своему соседу, отправилась вдоль улицы до самого ее конца и по тропинке свернула к самым дальним улицам. Убогость этих мест ее не смущала. У большинства этих домов не было забора или какого-либо ограждения, в некоторых имелись собаки на цепи. Проходя мимо одного из этих домов, она увидела, как вышел седой мужчина лет шестидесяти, на нем были ватные штаны и фуфайка поверх какой-то рубахи, он закурил.

– Мне нужен маклер, – сказала Анна тихим голосом, подойдя к мужчине очень близко, опасаясь, чтобы их никто не услышал.

Мужчина затянулся самокруткой и пристально смотрел на нее, он не мог понять, что она здесь делает и откуда знает такие слова.

– Тебе зачем?

– Дело есть, так есть тут такой, или как?

Старик рукой ей указал на нужный дом, он стоял в конце улицы. Анна шла, обходя канавы на пути. Дом был обнесен высоким забором, калитка была закрыта, у забора было несколько человек, они стояли в стороне и вели какой-то разговор, изредка кидая взгляд на Анну. Анна и вида не подавала, что ей немного не по себе, в кармане платья она рукой сжимала рукоятку ножа и была готова в любой момент им воспользоваться. Подойдя к калитке вплотную, она увидела, что ручки у нее нет, приглядевшись, она увидела справа от калитки веревку и дернула за нее, в доме раздался звонок, звук которого Анна еле уловила на улице, из-за ограды залаяли собаки. Дверь дома открылась, и появилась старушка, она подошла к калитке и открыла оконце, проделанное в ней.

– Чего тебе нужно? – раздраженно спросила женщина.

– Мне нужен хозяин.

– Он всем нужен. По какому делу?

– Линка нужна, – ответила Анна, она где-то слышала, что так называют поддельный паспорт на жаргоне.

Женщина закрыла оконце и вернулась в дом, прошло минут пять, Анна даже решила, что она и не вернется. Пока она стояла на улице, из окна дома на нее несколько раз посмотрели разные люди. Анна начала нервничать, затея ей уже начала казаться не самой удачной. Она решила пойти домой, пока цела, только она отошла от калитки, как она открылась, но никого рядом не было. Когда она зашла за ограду, то увидела, что к засову тоже привязана веревка, которая ведет в дом. Собаки были с обеих сторон от тропинки, ведущей к двери дома. И если немного уклониться от проложенного пути, то они могли спокойно достать и схватить чужака. Анна с детства боялась собак, и эти несколько метров ей давались с трудом, она то закрывала глаза от страха, то резко их открывала, понимая, что так она точно может пошатнуться, и челюсти собаки сомкнуться на ее руке. Она даже не заметила, как открыла дверь в дом, прошла через сени, где лежал пьяный мужчина, и оказалась в комнате, которая включала в себя и кухню, и прихожую. Это помещение было похоже на самый обычный притон. Хозяин сидел за столом, напротив него сидел другой мужчина, на полу из старых местами прогнивших досок лежали пьяные люди, некоторые сидели возле тел и курили. Анна бывала пару раз в таких местах и всегда испытывала чувство презрения к этим людям, павшим так низко. Те, кто были еще в сознании и не спали, смотрели на нее, хозяин медленно окинул ее взглядом с ног до головы.

– Так, пошел вон! – сказал хозяин мужчине, который сидел напротив него за столом. – Пусть дама сядет.

И он покорно встал, подошел к парню, который сидел на полу и курил, взял у него сигарету из рук и, затянувшись, лег на голый пол, расталкивая тела, которые ему мешали устроиться поудобнее.

– Присаживайтесь, мадмуазель, – продолжил мужчина, когда стул освободился.

Анна села и, уже сидя на стуле, еще раз рассмотрела комнату.

– Хорошо тут у вас, уютно.

– Чем богаты, – ответил хозяин и зажег папиросу. – Я вот этих ваших залюбезных разговоров не люблю, зачем пришла?

– Мне документы нужны, – помявшись, сказала Анна.

– Документы? А зачем они тебе? Здесь и без них можно обойтись, – и он засмеялся.

– А это не ваше дело!

– Все, что происходит на этом острове, мое дело, здесь без моего ведома муха не умрет, – он затянулся и выпустил дым в сторону Анны так, что он долетел до нее. – Ты здесь два дня, а я уже все знаю за тебя. Тебе повезло, что Герасимович сохнет за тобой, знаешь, что здесь делают с детоубийцами? – и он, взяв со стола нож, воткнул его в стол, Анна вздрогнула. – Да если бы тот малой и баба не были бы легавого, я бы тебя лично удавил.

– Ты, дядя, святого из себя не строй, – повысив голос, прервала она его. – За свои грехи я отвечу, а ты за свои отвечай, и суд мне тут устраивать не надо, – она достала из кармана несколько купюр и, положив их ударом руки по столу, продолжила: – Этого хватит? – по взгляду хозяина она поняла, что этого достаточно, и достала еще одну купюру и, положив ее рядом с остальными, дополнила: – И не задавай мне лишних вопросов. Документ мне чистый нужен, я сама напишу имя, а ты потом печати нарисуешь.

– Люблю иметь дело с серьезными людьми, – сказал мужчина и забрал со стола деньги. – Через неделю будет.

Анна, покинув дом и оказавшись на улице, глубоко вдохнула свежий воздух, она понюхала рукав своего пальто, оно впитало в себя смрад и запах дыма.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Форточка

Отношения между Анной и Арманом складывались тяжело, их диалоги состояли в основном из коротких фраз. Молодой человек проявлял интерес к ее делам, а она, не будучи глупой, сразу это заметила. Она не посвящала его, куда она пошла, что и где делала. Совместный быт выводил Анну из себя, осознание того, что с этим человеком ей предстоит провести немало времени, приводило ее в уныние. Готовить еду не входило в ее планы, и этот вопрос она быстро решила. Анатолий Герасимович не мог ей отказать в просьбе брать еду с кухни для солдат. Он много раз предлагал ей обедать вместе с ним и говорил, что его кухарка может готовить и на них с Арманом. Но Анна отказывалась от этого предложения, не из-за скромности, которой и не страдала, а просто знала наперед, что, чем меньше его помощи она будет принимать сейчас, тем больше сможет попросить потом, и он не сможет ей отказать, ведь самое большое удовольствие для него – это ее расположение и благодарность. После таких предложений Анна, усмехаясь, думала: «За харчи меня не купишь». Единственным ее желанием была свобода, и он играл в нем не последнюю роль.

План Анны с поддельными документами был прост: она хотела выдать личное дело подходящей свободно прибывшей на остров женщины за свое дело и через год отплыть с острова под ее именем. Для осуществления этого плана нужно было попасть в архив, а единственный путь туда – через форточку. Чтобы понять, сможет ли она пролезть через форточку, ей нужен был ее замер. Все окна в здании временной канцелярии тюрьмы были одинаковые, архив был соседним помещением с кабинетом Анатолия Герасимовича. И Анна пошла на небольшую хитрость: она под предлогом обсудить репертуар для выступлений навестила его на рабочем месте. Она ходила по его кабинету, рассматривала содержимое полок, брала в руки книги и перелистывала страницы, потом заметила, что цветы на подоконнике не политы, да и окно в пыли, он оглянулся посмотреть, цветы действительно были не политы, но окно было идеально чистым. Анна принялась искать тряпку и ведро с водой. Анатолий Герасимович пытался ее остановить и говорил, что это дело уборщицы, но она была непреклонна, нашла все необходимое и попросила его освободить место, чтобы она могла залезть на подоконник и протереть стекла окна. Он стоял в стороне и смотрел, как она наводила порядок. Через пару минут она попросила его поменять воду в ведре, он подошел, взял ведро и убедился, что вода в ведре чистая, ведь окно было действительно чистым, он не заподозрил ничего, а решил, что так она пытается побыть с ним рядом и проявляет свою заботу, его влюбленность в нее не давала ему трезво мыслить. Он вышел из кабинета, прошел до стульев, стоящих в коридоре, и присел, менять и так чистую воду он не собирался, улыбка появилась на его лице. Оставшись одна, она достала из кармана катушку черных ниток и начала замерять форточку как измерительной лентой, она снимала мерки, прикладывая нить к каждой стороне форточки, она отрывала нить нужной ей длины. Замерив ширину и высоту форточки, она быстро спрятала назад все в карман, и у нее было еще время до возвращения Анатолия Герасимовича, чтобы оценить, что окно расположено очень высоко, и нужно еще придумать, как до него достать. Когда Анна повернулась лицом к двери, ей открылся вид большого рабочего стола начальника тюрьмы, на нем лежали аккуратные стопки с документами, но ее привлек приоткрытый ящик стола, который закрывался на ключ, а в настоящий момент ящик был открыт, и ключ находился в замке. Анна тихо слезла с подоконника и начала быстро изучать содержимое ящика, на самом дне лежали три листа с начерченной таблицей и прописанными суммами, два листа были идентичны, а третий лист был схож с этими, но итоговая сумма на них была меньше. Анна поняла, что это денежные подсчеты по содержанию острова, и, недолго думая, сложив пополам одну из копий и отличающийся лист, спрятала их под юбкой, приколов к подолу булавкой, которую нашла на столе. Она быстро вернулась на подоконник и продолжила тереть тряпкой стекло. Мужчина вернулся в кабинет, Анна еще несколько минут изображала бурную деятельность, прыгая с тряпкой по подоконнику, и покинула кабинет. Он подошел к окну и смотрел, как она удалялась все дальше и дальше, и ему грела душу мысль, что она мыла это окно для него.

Домой Анна вернулась в отличном расположении духа, Арман в это время сидел в гостиной за пианино. Когда она появилась в комнате, он повернулся посмотреть на нее, улыбнувшись ей, он опять повернулся к инструменту, нажал пару клавиш и записал что-то в нотную тетрадь, которая была на пюпитре. Анна не обратила на это внимания и проскользнула в спальню, которую она занимала одна; было решено, что Арман будет спать в гостиной на софе, он не сопротивлялся, он был рад тому, что не спит в камере, и неудобная софа после земляного пола для него как мягкое облако. И он не хотел накликать на себя беду и старался не проявлять мужского интереса к Анне, хотя она ему очень нравилась. Зная, что начальник острова к ней неравнодушен, соперничать с ним ему было ни к чему. Анна переоделась в простенькое платье и вернулась в гостиную.

– Вот послушай, – сказал Арман, когда она вернулась и села в кресло, и начал играть на пианино.

– Это кто? Не слышала раньше.

– Это я написал, – немного смущаясь, ответил он. – Как тебе? – спросил он, повернувшись к ней.

– Недурно, только не хватает радости. Как-то грустно.

–А чему радоваться? – уже повернувшись обратно к инструменту, тихим голосом ответил Арман.

Анна поняла, что этот вопрос не нуждается в ответе, и, поднявшись с кресла, вышла из дома.

Часть двора дома была под навесом, там хранились дрова и инструменты. Анна нашла обрезки досок, гвозди и пилу. Анна приглядела широкую березовую чурку и, опрокинув ее набок, откатила на середину крытой части двора, чтобы ей ничего по сторонам не мешало. Достав из кармана два отрезка нити, которыми она замеряла форточку, она прикладывала их к доскам и отпиливала нужную ей длину. Получив четыре дощечки, она принялась их сколачивать гвоздями, что у нее плохо получалось. Арман, услышав, что Анна что-то пилит во дворе, хотел выйти и посмотреть, но, передумав, остался в доме, но, когда услышал глухие стуки молотка о дерево, которые сопровождались руганью женщины, все-таки решил выйти. Выйдя во двор, он увидел, как Анна безуспешно пытается сколотить две узкие дощечки между собой, подошел к ней вплотную и взял молоток в свои руки. Анна не стала противиться и отдала ему молоток.

– По назначению, значит, пользоваться ты им не умеешь, – сказал он и рукой отодвинул ее подальше, чтобы случайно не задеть в размахе.

Он поставил одну дощечку на другую и сколотил их гвоздем, увидев еще две дощечки, он понял, что их все нужно соединить друг с другом, и продолжил, не уточняя у нее, а правильно ли он все делает. По окончании работы у него в руках оказалась рамка небольшого размера.

– Что это? – спросил он, крутя конструкцию в руках.

– Нарисую пейзаж и вставлю в нее, – ответила Анна, вырывая рамку из его рук.

– Так нужно еще зачистить, чтобы заноз не было.