Планеты

– Служба заставляет.

Сейчас же т, ахьянец не стал ничего говорить. Утомительный день в седле не располагает к беседам. Он подбросил хвороста в костер и принялся чутко вслушиваться в ночь. Сегодня его дежурство было первым.

Марион блаженно растянулся на земле, чувствуя, как приятно заныли расслабленные мышцы, как медленно остывает его разгоряченное тело, как постепенно ослабевает пульсирующая боль в незаживших ранах, мучившая весь день. Голова, чугунная после вчерашней бессонной ночи и изнурительного дня бесконечной тряски, просто раскалывалась, и офицер с облегчением осознал, что неудержимо хочет спать.

Сон был короткий, недостаточный для полного восстановления сил. Его разбудил Тасури и, видя, что Марион с трудом возвращается к действительности, быстро сказал:

– Спите, трайд, я подежурю за вас. До утра рукой подать.

Предложение было очень заманчивым, ведь так хотелось поспать еще хоть чуток, но Марион упрямо тряхнул головой, сгоняя остатки сна, сказал:

– Ерунда! Констат Тасури, ваше дежурство окончено. Приказываю отдыхать.

– Приказ понял! – Имберианец улегся, обняв себя хвостом, и через минуту уже спал.

Время тянулось невозможно медленно, а ему хотелось поскорее вскочить в седло и мчаться к горам Ялтхари во весь дух, без остановок, чтобы покрыть все расстояние за один день. Тихо моргали звезды, глядя на сонную землю, удивляясь, как можно спать по ночам. Неумолчно говорил ручей, поблескивая водой в свете Халара. Вздрагивали листья кустарника от незримого прикосновения ветерка. Мерно дышали во сне харубы, словно дышала ночь. Казалось, что сама госпожа Вселенское Спокойствие спустилась на этот клочок Камарлена, чтобы усыпить бдительность офицера этим безмятежным сиянием звезд, шелестом листьев, журчанием ручья, пронзительной тишиной. И трайд начал думать, а не сном ли было сражение с марганами, исчезновение персонала Исследовательского Центра, смерть Юл-Кана и Сира-Мадока, не сон ли вся эта погоня за призрачными пиратами? Ведь сейчас такая умиротворенная, девственная ночь, что трудно поверить в то, что в этой ночи могут твориться злые дела.

Но вот хрустнула ветка, и госпожа Вселенское Спокойствие упорхнула, как вспугнутая птичка. Марион вскочил, выхватив бластер, весь превратившись в слух и зрение. Тишина. Он бесшумно шагнул к кустам, но в густой листве никто не прятался, никто не бросился на него. Все же Марион обследовал все кусты, даже вскарабкался на край оврага, но так никого и не обнаружил. Немного успокоившись, снова сел у костра, но бластер не убрал. Теперь ночь, минуту назад казавшаяся безмятежной и ласковой, сейчас была наполнена угрозы, зловещего молчания и туманными монстрами, глядящими жадными глазами из темноты.

Во сне заворочалась империта, что-то пробормотала на деллафийском и снова затихла. Марион снял куртку, свернул ее и, тихо подойдя к девушке, осторожно подложил ей под голову. Дели не проснулась. Она спала, подтянув коленки к самому подбородку, подложив ладони под щеку. Посмотрев на нее, Марион подумал: дитя! – и вернулся к костру.

Ночь таяла. Выцветали звезды, небо светлело. Рождался новый день.

Выехали, как и вчера, до восхода солнца. Сначала двигались вдоль ручья, потом, как только стены оврага стали более пологими, выбрались на открытую местность, поросшую редкими стройными деревьями. Через несколько рондов земля вдруг резко пошла под уклон, и их глазам предстало великолепное зрелище. Далеко, почти у самого горизонта, раскинулся величественный лес. Его густую красную листву было видно даже отсюда. А внизу раскинулась живописная долина, по которой вилась широкая лента реки. Грудь Мариона сдавило, словно тисками. Как ему знакомы эти места! И удивительный лес Фохх, что пламенеет вдали, и река Эрадорх, что катит по долине свои быстрые воды, на берегу которой стоял луйхар Юл-Кана. Где теперь покоятся останки того славного луйхара?

– Смотрите! – прервал его печальные мысли возглас глазастого Джанулории, что указывал куда-то далеко в сторону. – Это луйхар!

Услышав это слово, трайд вздрогнул: не луйхар ли это Юл-Кана? И он ветром полетел к поселению.

Уцелело только несколько хижин, остальные валялись разломанными грудами. Нежная трава истоптана и изрыта множеством ног. На кострищах – давно остывший пепел. Офицеры с отрешенными лицами бродили по остаткам луйхара. Все, что здесь произошло, было ясно, как день. Что теперь сталось с уцелевшими ихлаками? Куда они подались, потеряв свой кров, своих соплеменников? Живы ли сейчас? Никто не сказал ни слова, все эти вопросы читались в глазах. Уходили из луйхара с тяжелым сердцем.

Перед ними неслась обширная быстротечная река Эрадорх. Встал вопрос, как переправиться на другой берег. Брод, по словам Мариона, находился далеко на запад, поэтому решили воспользоваться лодками, что стояли вверх дном на пологом берегу недалеко от разрушенного луйхара. Офицеры быстро стащили лодки в воду, привязали к каждой харубов и, запрыгнув, принялись грести широкими веслами. Течение сразу же подхватило их и начало сносить. Дели была в одной лодке с Тасури. Он, как рожденный в водной стихии, правил уверенно и спокойно. Империта, вцепившись в высокие борта, со страхом смотрела на суровую реку, которая, казалось, нарочно крутит их, желая опрокинуть в свой торопливый поток. Позади них болтались перепуганные харубы, издавая приглушенные низкие звуки.

Трайд тоже неплохо справлялся с течением, сильными взмахами весла толкая лодку к берегу. Но Джанулории приходилось хуже: его легкий вес и неумение управлять лодкой сослужили им плохую службу. Неожиданный и стремительный водоворот сильно покачнул их лодочку и, не удержавшись, т, ахьянец полетел в воду, отчаянно взмахнув руками, будто желая взлететь. Его тут же подхватило течением и понесло прочь. Дели пронзительно вскрикнула. В это время Марион, недолго думая, бросил весло и нырнул. Девушка снова вскрикнула. Тасури с удвоенной силой заработал веслом, и вскоре их лодка ткнулась в противоположный берег.

– Империта, отвяжите харубов! – крикнул он, бросаясь в объятья реки, и через несколько минут скрылся из вида вслед за Джанулорией и трайдом.

– А как же я? – отчаянно завопила ему вслед Дели, запоздало осознав, что остается совершенно одна, но то ли имберианец не услышал ее, то ли позабыл о безопасности империты и о возможном нападении марганов, то ли жизнь товарищей была ему дороже, или еще почему, но девушка все же осталась одна.

Из нахлынувшего оцепенения ее вывели утробные жалобные «похныкивания» харубов, все еще мокнущих в воде. Кое-как отвязав несчастных животных, Дели в волнении побежала вдоль берега, всматриваясь во все глаза в коварный поток, но ни офицеров, ни их лодок не было видно.

Вот тут-то настоящий страх и вполз в душу огромным осьминогом. Совершенно не понимая, что делать, девушка парализовано остановилась, с опаской, если не сказать с ужасом озираясь по сторонам. Вокруг все было безмолвно. Кое-как поборов панику, она осторожно пошла к лодке. Харубы обсохли и теперь деловито пожевывали сочную траву. Целый час империта провела в томительном, невыносимом ожидании и одиночестве, с колотящимся сердцем шарахаясь от малейшего шороха. В голове трепыхались всякие мрачные, страшные мысли, от которых никак не удавалось избавиться. Наконец, когда запасы терпения и храбрости уже готовы были лопнуть (после этого, Дели намеревалась запрыгнуть на одного из харубов и с громким отчаянным воплем помчаться, куда глаза глядят, а там будь, что будет, лишь бы не сидеть на одном месте, изнывая от ужаса и противных дум), ей послышался торопливый топот ног. «Марганы!» – мелькнула первая мысль. Сразу выступила холодная испарина, и рука нащупала рукоятку меча.

«Спрятаться!» – проблеснула вторая мысль, но прятаться было негде. Разве что под лодку залезть?

«На харуба и как можно скорее!» – это следующая лихорадочная мысль. Едва не упав от поспешности, Дели кинулась к «скакунам». Взобраться на харуба она не успела, потому что вдруг до нее донеслось громкое:

– Империта, постойте! – к ней, гоня харуба изо всех сил, несся трайд Марион. Вскоре он уже стоял перед опешившей, но чрезвычайно обрадованной девушкой, у которой гора с плеч свалилась, и сердце перестало-таки судорожно биться, едва она услышала его окрик.

– Все в порядке? – сурово спросил он, быстро оглядев местность зорким настороженным взглядом. – С вами все в порядке? – его глаза уставились на нее.

– Да, – кивнула та и добавила: – Я услышала топот и подумала, что это марганы… и решила, что будет лучше драться верхом на харубе, чем пешим.

– Конечно, – по лицу Мариона было невозможно понять, догадался ли он об истинных причинах, заставивших ее, как пуля, вскочить на харуба, но, похоже, трайд принял ее невинную ложь или сделал вид, что принял.

– А где констат и энод-арон? – спросила Дели, нахмурившись. – Неужели?..

– Нет, – успокоил ее офицер. – Сейчас они подъедут… Вот и они.

Действительно, показался харуб, на котором восседали Джанулория и Тасури. Подъехав, они спешились, причем вид у констата был удрученным, видимо, получил от трайда хорошую выволочку за то, что оставил империту одну.

– Не поверите, империта, но мы были у черта на куличках! – воскликнул энод-арон. – Если бы Тасури не спас харубов, мы бы тащились сюда до вечера! А, если бы трайд не спас меня, то я бы был сейчас еще дальше – на пути к Воротам Вечности, как говорят ихлаки, – весомо добавил он, благодарно взглянув на Мариона.

Но трайд, видимо, не собирался тратить время на пустые разговоры, потому что сказал кратко:

– Ну что ж, раз мы все живы – в путь!

Дорога до леса была неблизкой, и они еще долго тряслись в седлах, прежде чем их взгляду предстало все величие и таинственность леса. Большие стройные деревья полыхали красно-бардовыми кронами с оранжевыми и вишневыми переливами, словно гигантский костер. Яркое солнце освещало каждый листок, отчего сходство с огромным огнем становилось еще сильнее.

– Деллафия! – выдохнула Дели, глядя на лес. – Это самое прекрасное, что я когда-либо видела!

– Когда я впервые увидел этот лес, то тоже испытал нечто подобное, – понимающе улыбнулся Джанулория. – Ихлаки называют его лесом Фохх, что в переводе с камарленского означает «огонь». Огненный лес, точно подмечено.

Вскоре они вошли во владения лиственного огня. Внушительные стволы деревьев, густые острова кустарника, земля, обсыпанная пестрыми листьями и поросшая короткой травой, клочки неба, что виднелись сквозь купол листвы. Причудливые размытые тени делали этот удивительный лес похожим на таинственный сказочный мир, полный призраков и ведьм. Но они все ехали и ехали, а никаких колдунов и духов так и не было видно, только то и дело из-за упавшего дерева или из-за куста вдруг выныривал какой-нибудь большой в бурых пятнах старый камень и, казалось, провожал их настороженным взглядом. А наверху раскинулось красное пламя леса – бесконечное, необъятное море пылающей листвы. Сухой ветер слегка касался ее, и деревья волновались, как неспокойный костер, выбрасывая в небо яркие языки пышных макушек. Лес пел о чем-то своем, временами задумчиво и печально, временами ликующе и торжественно, и Дели, словно была частью этого великолепного Огненного леса, вторила общему ритму, то тихонько плача, то радостно взирая на далекий купол, под которым каждая веточка, каждый листок сиял рубином, яхонтом, янтарем на лучах солнца.

Густой купол из листвы защищал от палящих лучей, отдыхали утомленные от света глаза, и ехать было гораздо легче. Позади осталось множество рондов леса, и Дели только удивлялась выносливости харубов, с виду слабых и хрупких.

Вдруг Мариону показалось, что где-то сбоку среди деревьев мелькнула какая-то подозрительная светлая тень. Он резко остановился, выхватывая бластер и вглядываясь в кусты.

– В чем дело, трайд? – тихо спросил Тасури.

– Там кто-то есть, – офицер заставил своего харуба бесшумно приблизиться к кустам. Оттуда раздалось угрожающее враждебное рычание. Марион, спрыгнув на землю, смело шагнул и чуть не вскрикнул от удивления. В нескольких шагах от него стоял лонг! Невероятно худой, пепельная шерсть свалялась и висела клочьями, но на загривке стояла дыбом, желтые безумные глаза, широко оскаленная пасть и прижатые к голове большие уши, – все говорило, что лонг готов к бою, хоть и едва держится на ногах от голода и усталости.

Но эта белая отметина на лбу! Неужели?..

– Эвиро? – вопросительно – неуверенно позвал Марион. – Ша ррах ма, Эвиро?

Лонг поднял уши, глаза его стали чуть спокойнее, осмысленнее, внимательно посмотрел на офицера и вдруг слегка дрогнул кончик его хвоста, шерсть улеглась, и он шагнул к нему.

– Эвиро! – Марион теперь был уверен, кто перед ним. Коснулся головы лонга, потрепал. – Бедняга, совсем ты одичала, озверела, оголодала, что готова разорвать любого, принимая за врага. Что же ты делаешь здесь, девочка, в лесу? Как же ты пережила своего хозяина?

– Да это же Эвиро – лонг Юл-Кана! – присвистнул Тасури. – Вот так встреча!

Лонг смотрел на них умными, какими-то почти говорящими глазами, беспокойно переминаясь с лапы на лапу и все посматривая куда-то вглубь леса. Потом подошел к трайду и, прикусив зубами его штанину, потянул.

– Что ты хочешь, Эвиро? – не понимая, спросил тот, а лонг продолжал тыкаться носом ему в ноги и тихо скулить.

– Наверное, он хочет есть, – предположила Дели, глядя на его впалые бока.