Темная материя

Жена коменданта уже было вышла из своего дома, стоявшего на отшибе, с паспортами в руках, как вдруг услышала шум борьбы, а потом и увидела консула с огромным ножом в руках. Она резко развернулась, побежала домой и тоже заперла двери изнутри.

Консул остался стоять на улице в одиночестве с огромным кухонным ножом в руках. Он повертел в руках этот нож, а потом за ненадобностью бросил его в кусты. И тут он подумал об охраннике у ворот.

– В резиденции шум, почти драка. Я тут с ножом в руках разгуливаю, а ему хоть бы что. Спит себе как сурок. Вот я его ужо прищучу.

Консул подошел к будке с полицейским и увидел, что тот действительно спит, опершись на свой карабин. Резким движением консул вырвал карабин из рук полицейского. Тот было вскочил и стал хвататься за свое оружие, но консул резко толкнул его в грудь и сказал «Сиди!». А мы уже знаем, как это простое русское слово действует на местных. Полицейский отпрянул и сел, а консул пошел, сел в машину и поехал на ней в ближайший полицейский участок, чтобы продемонстрировать там, каких никчемных охранников они ставят охранять резиденцию посла великой державы.

В полицейский участок консул вошел с карабином наперевес. Присутствующие там полицейские замерли. Консул начал произносить гневную филиппику в адрес их некомпетентности по части охраны, но полицейские не очень-то прислушивались к содержанию его речей. Они тихо окружили консула и навалились на него сзади. Однако они не учли, что русские так просто не сдаются. Консул вырвался из их бульдожьей хватки и в порыве праведного гнева раздолбал прикладом карабина их пульт связи. После этой свой выходки он получил ребром ладони по шее и вконец обездвиженный был брошен на пол одиночной камеры.

Только после этого полицейские стали разбираться, что это за белый человек ворвался к ним в участок с ружьем. Узнав из документов, обнаруженных в кармане рубашки, что перед ними советский консул, полицейские немного сбавили обороты. По крайней мере, ногами его бесчувственного никто бить не стал. Его просто приковали наручниками к столбу, врытому в центре камеры, и оставили приходить в себя.

Начальник же полицейского участка поехал к своему руководству докладывать о случившемся. Позвонить он не мог, потому что узел связи был выведен нашим консулом из строя капитально.

Зато повар позвонить смог. Он дозвонился до посольства и стал истерично вопить про консула, про нападение, про разоружение охранника. На том конце провода оказался Иван. Вопрос местонахождения консула волновал его как никогда. Они все-таки договорились, что сегодня в двенадцать часов консул приедет в посольство и отдаст ему его паспорт. На деле вышло все совсем наоборот. Оказалось, что консул поехал в резиденцию, но не для того, чтобы отдать, а для того, чтобы забрать паспорта коменданта и его жены. Но при чем здесь нападение? Кто на кого напал? И куда, в конечном итоге, делся консул?

Повар требовал сообщить послу о случившемся ЧП, но посол уже уехал домой обедать, и Иван предложил повару изложить послу все лично при встрече, которая неминуемо состоится через пять минут.

Стало жизненным правилом русских

Не открещиваться от кутузки.

Ведь тюрьма как напасть,

В нее может попасть

Даже вхожий в элитный круг узкий.

Глава 21. Черные муравьи.

Говорят, есть туризм экстремальный,

Только спрос на него минимальный.

Круг желающих узкий

В африканской кутузке

Ждать исхода. А вдруг он летальный?

Нет, простыми человеческими словами описать удивление посла, вернувшегося домой обедать, просто невозможно. Жена повара и жена коменданта бьются в истерике. Повар всем в нос тычет какой-то свой огромный кухонный тесак, который якобы что-то там подтверждает. Дежурный комендант глупо на всех таращится, разводит руками, пожимает плечами и талдычит как попугай: «Да я спал. Да я только проснулся. Да я ничего не видел.» Полицейский, что дежурит у ворот в будке. При помощи пантомимы демонстрирует, как он был сначала разоружен, а потом и обездвижен. Наряд полицейских почему-то шныряет по саду и норовит пролезть в дом. И так-то их много понабежало, и так-то быстро они шныряли по саду, что невольно сама собой напрашивалась параллель: они как сухопарые черные муравьи, которые любят нападать на жирных белотелых термитов, живущих в кромешной темноте подземных лабиринтов термитников и выползающих наружу только в сезон спаривания. Любят черные муравьи поживиться нежной плотью белых термитов, а также их имуществом, нажитым непосильным трудом.

Английским языком в доме не владел практически никто (сам посол с его очень специфическими знаниями не в счет), поэтому объясниться с полицейскими не было никакой возможности, а они все настойчивей рвались в дом.

Естественно, что посол кинулся к телефону и стал судорожно набирать номер посольства. Попал он все на того же Ивана и истерично завопил, чтобы к нему немедленно прислали домой весь оперативный состав дипломатов. Иван понял, что сидеть ему еще на этом телефоне и сидеть, потому что все дипломаты тут же как горох раскатились кто куда, стоило лишь послу покинуть пределы посольства. Но делать нечего – он начал названивать их женам, чтобы те немедленно заворачивали своих благоверных в сторону резиденции посла, поскольку там случилось какое-то ЧП.

Не прошло и часа, как весь дипсостав собрался вокруг резиденции, и у них завязался очень содержательный разговор с местными полицейскими. После долгих препирательств выяснилось, что полицейские считают себя пострадавшей стороной. Ведь это на них было совершено нападение советским консулом, который, применив физическую силу, отнял оружие у постового, а затем устроил погром в полицейском участке. Но, даже уяснив суть претензий полицейских, наши дипломаты никак не могли понять, почему они так рвутся вглубь резиденции посла, какие такие улики глобального заговора советских дипломатов они рассчитывают там найти. Общими усилиями полицейских удалось вытеснить за пределы забора. Но на этом дело не закончилось. Дипсоставу пришлось рассредоточиться. Кто-то поехал искать консула, кто-то поехал в МИД, кто-то в полицейское управление. Без дела не остался никто. Ивану приказали не отходить от телефона, поскольку звонки могли последовать из самых неожиданных мест, и пропустить их нельзя было никак. Заведующую канцелярией и машинистку срочно вызвали на работу печатать ноты и письма в разные инстанции. Работа закипела.

Иван сидел на телефоне как клуша на яйцах, хотя его сменщик, вечерний дежурный комендант, давно уже пришел и теперь слонялся без дела. Иван страшно злился, потому что давно не ел и давно не ходил в туалет, а консул смешал все его карты, и теперь приходилось терпеть, и конца этому терпежу не было видно. Сменщик по каким-то неуловимым приметам понял причину скорби Ивана, сжалился над ним и сначала отпустил в туалет, а потом пообещал принести бутерброд с чаем. Обещание он выполнил, но, похоже, что попутно он сделал еще тысячу своих дел, потому что вернулся он ровно через час.

Ближе к вечеру Ивану позвонили и дали отбой, те есть разрешили покинуть пост. Оказалось, что уже не безызвестный нам третий секретарь, Валерий Николаевич, нашел нашего консула, правда поговорить с ним не смог, потому что тот все еще пребывал в бессознательном состоянии. Но теперь, по крайней мере, разговор с руководством страны можно было вести предметный, а не абстрактный. Иван, конечно, был рад за консула. Один только маленький червячок сверлил его мозг. Он все думал: «А кто же мне выдаст паспорт, запертый в сейфе, если ключи у консула, а консул в тюрьме, а вещи у него, естественно, все отобрали при аресте?» А потом сам себя же и успокаивал: «Ну, не вечно же ему в тюрьме сидеть? Вытащат его наши дипломаты. Чай не впервой!»

На следующий день Иван первым делом бросился к Валерию Николаевичу, чтобы узнать подробности местонахождения консула и перспективы его освобождения.

– Ну что там консул? – спросил он третьего секретаря еще на подступах к посольству.

– Хреново, – без тени оптимизма ответил тот.

– Неужели все, действительно, так серьезно, – не унимался Иван.

– Да уж куда серьезней. Сидит, вернее, лежит на полу в одиночной камере. Там посередине врыт столб, а он руками и ногами этот столб обнимает, а руки и ноги скованы наручниками. Вчера он был без чувств. Сегодня, вроде бы, пришел в себя. Сейчас они у него показания берут. Боюсь, как бы не добавили к вчерашнему.

– Ну, а перспективы-то какие у него?

– Да выпустят, конечно, но сначала покуражатся, не без этого. Весь вопрос в том, на сколько им хватит наглости над ним глумиться. А так уже и ноты написали, и с кем надо переговорили, и бутылки пострадавшим подарили. Все всё понимают, все хотят помочь, но надо соблюсти формальности, а на это требуется время.

– Да, дела. Жалко мужика, но у меня-то свой интерес, вполне шкурный.

– Это какой же?

– Мне же скоро уезжать, а паспорт мой в сейфе консульского отдела заперт. А ключи у консула были, а теперь, наверное, где-то там в полицейском участке лежат.

– Ну, от сейфа должны быть дубликаты, а нет, так и взломать его можно будет или новый паспорт выдать. Это все как раз решаемые вопросы. Ладно, пошли на летучку к послу. Там сейчас все подробней расскажут.

На летучке у посла, действительно, были озвучены некоторые подробности дела по вызволению консула. После информативной части перед сотрудниками были поставлены новые задачи, и они опять разбежались, кто куда: одни писать ноты, другие встречаться с нужными людьми, третьи ублажать пострадавших полицейских и уговаривать их не сильно отыгрываться на консуле.

В таких и аналогичных заботах посольство провело три дня. Через три дня консула выпустили. Вид у него был бледный и помятый, но самое страшное было позади. А самым страшным, если разобраться, был первый день его пребывания в кутузке. Во-первых, это был страшный шок непонимания того, где он находится, и что с ним приключилось. Во-вторых, после побоев и долгого лежания в одной и крайне неудобной позе у бедняги ломило все тело. И, в-третьих, самое страшное, ему же никто не только не дал опохмелиться, но и просто воды попить-то давали не очень часто, а это очень изощренная пытка.

В посольстве консула встретили напряженно. С одной стороны, вроде радость. Все-таки наш человек вернулся из вражеского плена. А с другой стороны, кто его там знает, что он в этом плену наплел врагам нашим? Может быть, он предатель? Может быть, его там перевербовали? Всяко бывает. Друзей у консула в посольстве не было, так что на шею ему от радости никто не кидался и цветами его путь не устилал. Тем более, что все уже и так знали, что первым же рейсом Аэрофлота консул отправится домой. Таковым было требование властей страны пребывания. Таковой была практика нашего руководства.

Консул начал передавать дела и паковать свои чемоданы. Иван был первым, кто посетил его кабинет. Пробормотав несколько невнятных слов участия и сочувствия, он попросил консула выдать ему на руки его паспорт, после чего умиротворенный ушел восвояси. Голова консула была занята разными делами, связанными с работой, со спешной упаковкой вещей, поэтому он даже и не вспомнил о тех выписках товаров из-за границы, которые многие сотрудники посольства делали на его имя. Подобных заказов было сделано достаточно много, все они шли на имя консула, а имя реального заказчика нигде не фигурировало. Так что имя Степана Николаевича Смурнова еще часто будет поминаться в кулуарах посольства. Поначалу ему будут писать вдогонку письма с требованием дать инструкции, как поступать с тем или иным заказом. Потом, увидев, что Степан Николаевич, открестился полностью от африканского периода своей жизни, будут пытаться реализовать эти заказы среди членов колонии или просто отправлять их назад, без особых разговоров. Антон Выхухолев, когда-то изловчившийся получить подпись консула под своим заказом магнитофончика за встречу в аэропорту практиканта, Ивана Божкова, изловчится этот заказ не только отследить, но и получить, оформив на него освобождение от таможенной пошлины.

Однако, забегая вперед, скажем, что, несмотря на такие выдающиеся способности, дипломатом молодой человек так и не стал. Слишком уж приземленным был его менталитет. Не может стать настоящим дипломатом человек, много думающий о земном, то есть о шмотках. Дипломат должен парить мыслью в высоких сферах, а печать этой возвышенности должна постоянно отражаться на его челе, иначе ему не будет веры ни среди своих, ни среди представителей страны пребывания.

Дипломаты носители шарма,

Ведь у них необычная карма,

И у них не отнять

Интеллекта печать,

Он им нужен на всякий пожарный.

Глава 22. Ни тебе темного пива, ни светлого.

Расставаться всегда очень грустно,

Даже если ты жил в месте гнусном.