Всё укроется снегом белым…

– Я пришёл помогать.

– Поздновато, знаешь. Уже почти всё готово.

– Никак не мог сбежать, сидел, как на иголках. Раз в году приехал и сразу из дома.

Я вытерла предательские слёзы с глаз.

– Ты сказал про нас с тобой?

– Перед самым уходом сказал и сбежал. Часа через два пойду за мамой.

– Как она это приняла?

– Возмутилась ужасно: «Ты же сказал, что больше никогда не женишься!» Я ответил: «Я же не говорил, что не женюсь на Светлане».

– Ну и что?

– Пусть остынет.

Она пришла – высокая, седая, строгая. Ни о чём не расспрашивала. Я называла её по имени отчеству, но уже в следующий приезд звала мамой, потому что Витя стал так называть мою с первого дня.

Наши неподготовленные родственники поглядывали то на неё, то на Витю. А потом Костя, муж моей двоюродной сестры, осмелев после нескольких рюмок, отвёл Витю к окну:

– Ты собираешься жениться на Светочке?

– Как только она сама соберётся, так сразу! – ответил Витя тоже после нескольких рюмок.

Витина мама задала ему свой главный вопрос перед самым отъездом:

– Скажи, почему вы не регистрируетесь?

– Обмен квартиры, ма. Свете дали разрешение Ростов на Москву и ей, и маме. Но юрист предупредил – изменится семейное положение, разрешение аннулируется.

– Это всё выдумки. Она подержит тебя рядом, пока не попадётся кто-то получше.

– Что ты, я сам говорил с юристом.

– Это всё выдумки.

У нас набралось десять мест багажа. Соленья, варенье, тёплые вещи, даже зеркало с полочкой в прихожую. Брат говорил:

– Зачем, контейнер всё увезёт.

Но когда он ещё будет, этот контейнер…

– Она хозяйка, ей видней, что нужно в доме, – ответил Витя со своей обезоруживающей улыбкой, и все замолчали.

Жизнь идёт какими-то кругами, как медленный вихрь, и внутри его люди перемещаются, сталкиваются, расходятся…

Одна тень из прошлого появилась в нашей жизни, когда этой самой жизни не было ещё и месяца.

Витя пришёл с работы радостный:

– Знаешь, кто приезжает? Игорь Травников! Он мне на работу позвонил, сейчас поем быстренько и поеду встречать. Ничего, привезу его сюда на одну ночь?

– Привози, конечно.

– Я ему сказал, что женился. Он спросил: «На ком?» Я сказал: «На нашей Светлане, с вакуумного, помнишь её?»

– Да ты ешь, а то опоздаешь!

– Нет, послушай! Он говорит, как ты мог на ней жениться, она же не хозяйка, она поэтесса!

– А ты?

– А я говорю – нет, она хозяйка!

– Молодец! Поезжай скорей.

Я сидела одна. У меня было время вспомнить всё, связанное с человеком, который сказал своему лучшему другу, что на мне нельзя жениться…

Он был небольшого роста, немного скособочен, один глаз косил. Когда я на втором курсе привела его домой, мама возмутилась:

– Когда ты перестанешь таскать в дом больных щенков и котят и приводить убогих мальчиков?

А потом он сказал – женщина носит его ребёнка, и он должен жениться, как честный человек. И что любит её.

Мы ни разу не разговаривали до конца института.

А сейчас Витя привезёт его. И ко всему он ещё считает, что на мне нельзя жениться. Да все свободные мужики вокруг только этого и хотели! Я рассмеялась в лицо своему отражению в зеркале и стала накрывать на стол.

Я волнуюсь? Конечно, я волнуюсь…

Они приехали, сели за стол. На нём, впервые в Соломенной сторожке, воцарилась бутылка водки. И капустка малосольная из холодильника с яблоками и клюквой, и фирменный борщ, настоящий, донской. И будто не было ничего тяжёлого между нами, только – а помните? У меня всегда было чувство, что все одноклассницы – сестрёнки, а институтские – самые близкие на свете друзья.

С Витей мы вообще оказались одной крови. Судьба буквально сталкивала нас лбами с самого детства, а мы, как слепые котята…

Жили в одном городе, были ровесниками. Но его документы пропали в войну, и при восстановлении мальчикам прибавляли год. Чтобы раньше в армию забирать?

Почему мы с ним так поздно пришли друг к другу, ведь столько было общего! Похожие детство и юность, один родной и любимый город.

Когда мы наконец нашли друг друга, много лет приезжали в Ростов вдвоём. Как я любила бродить с ним по городу! Все воспоминания были общими, хотя мы не знали друг друга.

Вот эти деревья на набережной мы сажали, наш участок был у Газетного, а их школы – у Будённовского.

А главная улица, где мы гуляли, как парижане на Елисейских полях! Девятый-десятый класс, сиянье фонарей, запах цветущих каштанов…

Мы с девчонками идём домой, к Дону, и сначала Лилька поворачивает на свою улицу, потом Нинин поворот, а дальше я бегу к своим железным воротам.