Марта

Вирена округлила кокетливо глаза.

? Нет! А что?

? И там и там голова большая, а мозгов с гулькин нос, в зеркало глядят и себя в короне видят.

? У коровы еще рога есть, – поспешила перебить речь его.

? Ну, это надолго, – заныло под ложечкой. – Вечер испорчен. И сама кто такая? – Прищурился недовольный. – Откуда приперлась фитя нахальная? – Объясняться сейчас ему не хотелось.

Словно угадав его мысль, доверительно наклонилась к нему. – Вы вчерась у нас в саду в гостях вверх тормашками ползали. Так это я, что с вами вместе там на карачках гуляла. Вы еще обещались к столу и не пришли. Мы вас так долго ждали. – Схватила за руку, – я, прям, вся измучилась в ожидании.

? А! это вы, – многозначительно протянул, нервно заерзав на стуле, пытаясь отнять руку, – хочу заметить, что я там, снизу толком вашего лица не разглядел, поэтому и не признал сразу.

? Я как вспомню, как вы нежно обнимали мой гибкий стан, как к ногам моим пали коленопреклоненный, так у меня до сих пор поджилки трясутся. Хочу вам сказать запросто, не стесняясь, ничто мне женское не чуждо! От страсти запросто могу сгореть! Я так мечтаю на груди вашей полежать! – Сложив ладони, оскалив хищно мелкие зубки, шепчет пылко. – Дайте мне свои ласки! отдайте мне свою любовь! Я так хочу! Дайте этой вашей любовью насладиться!!!

? Я думаю, не стоит, тетенька, подстегивать обстановку. Я сразу не решаюсь. Я не такой. – У самого глаза на выкате. – Вот это бабка! Во, дает, старуха! До сего дня предполагал, что талия у женщин находится значительно выше. Нельзя ту костлявую коленку с талией перепутать, хоть бы и в дымину пьян был.

Схватила за шиворот, лицом уткнулась в его лицо,

?Вы думаете, что я женщина свободного поведения, да? – решительно махнула головой. – Так и думайте! Мне незачем скрываться! Слышите, у меня от страсти прямо сейчас душа трясется.

Пора ноги в руки. Схватился, словно ошпаренный.

? Вы куда, – держит цепко за руку.

? Носик припудрить не мешало бы, – вспомнил ночное свидание. Везет же ему сегодня на таких красоток. – Я сейчас!

? И я с вами.

? Зачем?

? У меня пудреница имеется. Помогу. – Таинственным шепотком, – скроемся вместе, незачем скрывать наши чувства.

Одной рукой торопливо вытаскивает золотую вещичку. У парня вмиг загорелись глаза, какой замечательный подарок для Марты.

? Пожалуй, задержусь. В следующий раз сбегаю, сейчас не к спеху.

? Я тоже люблю пудриться. У меня этой пудры… -угодливо подает ему, – берите, не робейте, потом вернете.

? Польщен таким усердным вниманием к моей недостойной особе. Нет что вы, я обязательно верну. Я такой честный, – закатил глаза, – что ничего никогда не беру ни от кого… надолго, сразу отдаю, если мне не надо. Ну, может, если забуду, так вы напомните, если я не потеряю. В последнее время забывчив стал.

С нескрываемым удовлетворением разглядывает затейливую вещицу. Открывает, закрывает изящную крышечку. Играет, ровно дитя малое. Уже и не в тягость присутствие пожилой дамы. То-то обрадуется Марта занятному подарку.

Вирена, глядя на парня, рада-радешенька, поняла, как можно завоевать его внимание, расположить к себе его симпатию. За этим дело не станет, за его чувства согласна отдать все, что у нее имеется. Она твердо уверена, у кого деньги, у того и любовь.

? Так я это, побегу уже, – спохватился, согнувшись в поч-тительном поклоне.

Цепко хватает его за шею и нагибает почти впритык к лицу,

? Поглядите, что у меня здесь висит, – подсовывает почти в самые очи украшение на шее. – Такое ожерелье вы еще не встречали.

Трофим, близоруко щурясь, пытается отодвинуться от горячей не по годам женщины, упираясь в стол локтями, вертя задом во все стороны. Объятия ее крепки.

? Не надо так близко, – бормочет, растерянный и все же восхищенный драгоценной вещью. – Против солнца, что впотьмах, ничего не разглядишь.

? Обратите внимание хоть каким-то местом, – шепчет страстно Вирена. – Это очень дорогая вещь. И еще, я в порыве страсти не боюсь затерять свой кошелек, пусть в нем полно золота. Вам показать?

? Так близко… у меня глаза разбегаются. Ничего не вижу. Могу нечаянно нанести телесный урон вашей приятной красоте, – пытается шутить Трофим.

? А вы попробуйте, нанесите, – вся завелась. – Я так хочу стать жертвой вашей страсти. Хочу насладиться муками истомы дикой. Вы мой палач, – закатила глаза томно.

? Нет, что вы, – осознав, что здесь шуток не понимают, – с позволения сказать, у меня нет таких сильных намерений, да и глаза так тесно, впритык ослабли, совсем перемешались.

? А вы соберите их и направьте вот сюда, – тычет его носом. – Попробуйте порассуждать руками. Не стесняйтесь. Мне это понравится, – дрожа от нетерпения.

? Столько счастья одному! Заверяю правдиво, не кривя честными мозгами, ваша беспощадная красота убить может любого с одного маху, хотя на первый глаз она что-то не очень кажется. Вот, разве если сильно приглядеться, – щуриться близоруко, понимая, что поймал огромную щуку и только дурак может отпустить ее обратно в воду. Ничего, что с виду на жабу болотную похожа.

? Хороша рыбка, да на чужом блюде, – бормочет озадаченный. – В чужих руках не оскубешь, не посмычешь. Вот, если бы дали подержать эту вещицу, так сказать, убедиться воочию в ее красоте.

Вирена с готовностью снимает ожерелье и подает его уже сидящему, разгоряченному парню.

? Вижу живете привольно, всего у вас довольно.

? Мой серебряный, раззолоченный, – шепчет, снова томно закатив глаза. – Будьте моим, и я искупаю вас в брильянтах.

Кокетливо подает ему ладонь, усыпанную перстнями. Трофим, едва касаясь губами, целует по очереди каждый палец, снимая кольца себе за пазуху.

? Моя страсть на кончике ваших драгоценных рук. Видите, ладен на все, а бы бытие мое было обеспеченное.

? Я сделаю вам цветущую жизнь.

? Моя вы кралечка! – размякая и тая от подарков. – Гульнем, жабулечка! Эх, и загуляем сейчас! Ваши гостинцы жмут мою преданную грудь, радуют сердце! Такие щедрые и пламенные девочки мне очень нравятся! До вашего пышного, разудалого вида моя душа в медяки закутана была. Вы, осмелюсь признаться, ее монетой золотой обернули и к себе развернули.

Раньше не питал пустых надежд так быстро разжиться, то есть воспылать страстью. – А мысль в голове вовсю стреляет. – Всю жизнь колотишься, бьешься, и никак с сумой не разминешься, а тут, минута терпения – и ты на коне, богат, что шамаханский царь. По всему видать, веселая бабенка. Шутница! Хуже, думаю, не будет, чем есть.

Правда, бабка сморчком глядится пересушенным. Придется пострадать чуток глазами. Что делать, если крокодил заморский и тот интереснее? Нам не впервой, не привыкать, бывали случаи похуже. И почему, чем больше капиталов у дамочки, тем страшнее вид у нее?

? Я устрою тебе новую жизнь, сладенький мой. Отрекись от всех девок и не пожалеешь: будешь вкусно есть, приятно пить и сладко спать. Какие ночи нас ждут впереди, представить страшно! Признаюсь, я так умею целоваться, как присосусь до самого утра не отсосусь!

? Да что вы говорите. – Выпучил глаза, подняв удивленные брови, даже челюсть отвисла. – Вот это уже ни к чему! Это уже лишнее, смею вас заверить, пока не поздно. Перебор в этом ритуале противен моей благообразной натуре…

? Твои шальные очи полюбила сразу. Я так люблю тебя, что вся, аж горю, – закатила томно глаза, пододвинулась близко, склонив голову на плечо.

? Не спешите, а то и впрямь задымите. Признаюсь, я совсем не привыкший к таким резвым отношениям, – Трофим, осмотрительно оглядываясь вокруг, живо отодвинулся, тщательно отряхивая якобы соринку с пиджака, – раньше приходилось быть всегда по жизни одному, ветром в поле чистом. Скажу честно, я даже толком и жить еще не начинал. Поэтому думаю, нам с вами,

? С тобой, – пылко хватает за руку.

? С тобой, – соглашается покорно, – до любви далековато. – нараспев, загадочно, – в зеркале своей судьбы вижу другое, нежное лицо. – Смекнул, что ляпнул необдуманно.