Ненормальные. 20 житейских историй

Ненормальные. 20 житейских историй
Светлана Куликова

Герои историй Светланы Куликовой стоят перед выбором и делают, казалось бы, верный, но… Пассажирка поезда, помогая попутчице, приносит ей горестную весть («Ирада»), а жестокий убийца творит добро, желая зла («Голос»). Найдут ли супруги – канадские эмигранты – счастье в России («Ненормальные»)? Правы ли вдовец Олег («Козявка») и скучающая туристка-лыжница («Замороженный дождь»)? Есть ли вообще некая единая для всех «норма жизни»? – как бы размышляет автор с грустной иронией… Ответ – за читателем.

Ненормальные

20 житейских историй

Светлана Куликова

Редактор Янина Кузина

Иллюстратор Игорь Бурдонов

© Светлана Куликова, 2020

© Игорь Бурдонов, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4498-3602-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЗА – НЕ ЖАНР

Житейские истории, да. Но не каждый увидит, услышит, не каждый осмелится написать. Острым глазом увиденное, неравнодушным сердцем пережитое. Пе-ре-жи-то-е.

Такая проза привлекает и держит чуткого, неравнодушного читателя – он слышит глухие стоны сердца, плач израненной души, смех сквозь слезы. В этой прозе бьется живая жизнь, в которой боль, тоска, радость заполняют межбуквенное пространство.

Светлана Куликова говорит о себе, что она начинающий писатель, переучивается из журналиста в прозаика. По факту так. Но на писателя не учатся – ни в студии, ни в Литинституте; ни в молодости, ни в зрелом возрасте.

Писателем становятся. Или рождаются. Только бывает, до поры это зернышко таится в глубине, не подавая никаких сигналов. И вдруг прорывается, бурно, неудержимо. Так было у меня. Я прозу свою не ждала, она пришла ко мне спасением от небытия – после смерти моей мамы.

Так и у Светланы Куликовой: вдруг пришло время «переучиваться в прозаика». Зрелый человек, состоявшийся профессионал, а вдруг потянуло в прозу. Не удержалась – затянуло.

Проза – не жанр. Деление на жанры вообще скучно. Проза – пространство души, без границ, без запретов; ныряй, наслаждайся, томись – не надоест, потому что это возможность открыть себя, открыться без оглядки.

Рассказы Светланы Куликовой сразу привлекли мое внимание. Интересные сюжеты о разных людях, обстоятельствах, неожиданные повороты и тонкое чутье на внутренние, глубинные переживания, состояния. Четкий взгляд журналиста и зоркий глаз художника, примечающий мельчайшие детали, создающие объем, живую картину.

Есть безусловные вершины: «Лавровый веник», «Козявка»… «Не уезжай, дочка» – это был первый, прочитанный мной, рассказ Светланы Куликовой. Я плакала от жалости и сострадания, от бессилия, от невозможности развести горе и одиночество главного персонажа. Плакала. Дорогого стоит.

Рада ПОЛИЩУК, писатель,

член Союза Российских писателей,

Союза писателей Москвы,

Союза журналистов России.

ЛАВРОВЫЙ ВЕНИК

Мотылёк рвался в небо. То отчаянно бил крыльями, оставляя на стекле пятна светлой пыльцы, то замирал обессиленно, а после снова вступал в бой с невидимой преградой…

Виктор смотрел в окно, но мотылька не видел. Лежал, закинув руки за голову, вытянув во всю длину кровати худое смуглое тело, и вглядывался в далёкие очертания гор, покрытых зелёной пеной лесов.

Продолжая не до конца развеявшийся сон, из закоулков памяти чёртиками из коробочки выскакивали разрозненные картины…

…С отрядом ополченцев он идёт по лесной тропе. Здесь, в зарослях у подножья Мамзышхи для них оставлены боеприпасы и продовольствие. Наклоняется, уравновешивая тяжесть поклажи за плечами, но смотрит не под ноги, шарит взглядом по сторонам – не сверкнёт ли в кустах вражеская оптика, не шелохнутся ли ветки от неловкого движения неприятеля в засаде.

За растяжками на маршруте следит Каба. Чёрный, сухой как обгорелая коряга, всегда по-звериному настороженный, он во главе отряда скользит по траве бесшумным шагом.

Его острый взгляд проникает, кажется, даже под землю. За Кабой, след в след, ступают Халиф, Беркут, Моргун…

У всех наёмников прозвища, настоящие имена-фамилии известны только командованию. Виктор своё ещё на краснодарском рынке получил: обрезали грузчики длинную фамилию Котляревский, и стал Витя Котом…

Где находится и как помечен тайник, знает лишь замыкающий цепочку командир Сандро. Имя родное – абхазские ополченцы в отряде не шифруются, все они из одного села, знают друг друга.

Тихий свист – знак: Сандро видит метку. Бойцы скидывают рюкзаки, оружие, устраиваются на привал. Краем глаза Кот замечает: Каба небрежно свалил свой груз под куст, забросил автомат на плечо и, не таясь, направился к лесу. Отходить от лагеря без напарника запрещается, только Каба всегда ведёт себя так, словно имеет право на особое положение. Его не окликают, не останавливают – никто не хочет связываться с наглым, взрывным, но вместе с тем опытным и осторожным наёмником, даже командир. Только сейчас и Сандро не видит Кабу – обнаружив схрон, он оставил за старшего своего зятя Лазаря и в сопровождении двух ополченцев ушёл в сторону трассы на Сухум. В отряде все знают: командир отправился на очередной инструктаж – и над ним есть власть. Абхазы верят: свои спецслужбы опекают, наёмники спорят: настоящие хозяева – российские гэбэшники. Коту те разговоры не интересны, никакой разницы ему нет, из чьей казны деньги капают.

Кот оглядывается – все бойцы заняты: разбирают содержимое тайника, оборудуют стоянку. Он медленно поднимает оружие и, не спеша, идёт в ту сторону, где за деревьями скрылся Каба…

– Эй! Ты сегодня вставать думаешь? – в комнату вошла Люда, остановилась в дверях.

Виктор потянулся, не стыдясь наготы. Чего стесняться? Не первый день живут как муж и жена. С Людой хорошо – заботливая и без претензий. Правда, старше на двадцать пять лет, только Витя разницы в возрасте совершенно не ощущает. Фигурка у Люды тонкая, лёгкая; лицо, конечно, усталое, с морщинками, но он привык, не замечает ни усталости её, ни морщинок.

– Вставай, Витюша, уже восемь. Закан к тебе приходил, сказал: дело есть.

Виктор не ответил. Натянул простыню, отвернулся: наплевать ему на Закана. Дело у него! Знаем мы это дело: вчера лавровые вязки на границу увезли, надо новые делать. Обойдётся.

Женщина немного постояла в дверях и вышла.

Когда этот сероглазый, смуглый, длинный и жилистый как цыганский кнут, парень появился в её доме, Люда не собиралась с ним связываться – мужа ждала. Павел ушёл в лес за лавром и пропал. В селе лавром многие промышляют: режут в лесу ветки, вяжут в пучки и за копейки сдают на границе перекупщикам. В Ставрополе, Краснодаре, Москве абхазскую лаврушку продадут в разы дороже, но попробуй, провези её через кордон – замаешься взятки раздавать. В ополчение Павел не прошёл из-за увечья – в детстве конь лягнул, с тех пор левая лодыжка не гнулась; ходил медленно, словно крался, бегать вообще не мог…

Хлопнула за Людой дверь. Виктор закрыл глаза. Отсекая настоящее от прошлого, вернулся сон.

…Бойцы разбирают содержимое тайника, ставят палатки, никто на Кота не смотрит. Он медленно поднимает автомат и, не спеша, идёт в ту сторону, где за деревьями скрылся Каба.

Шаг у Кота спокойный, ровный, а внутри напряжённо дрожит невидимая струна: так бывало перед дракой, когда после сельской дискотеки сшибались местные парни с городскими. И на охоте, когда захлёстывал азарт, предощущение меткого выстрела – победы над чуткой и быстрой жертвой. Но здесь… Здесь не только охотник добычу, добыча охотника тоже выслеживает, и неясно, кто кого первым врасплох застанет.

Каба ходит бесшумно да быстро, мог далеко уйти. Мог, но вряд ли ушёл, скорее, притаился где-нибудь и травку курит. Сандро под угрозой расстрела запретил спиртное и наркоту, так Каба – это все знают – втихаря анашу смолит. А может, просто кемарит в тени, от общих дел, как обычно, отлынивает.

Кот идёт медленно, постоянно осматривается, вглядывается в заросли, прислушивается. Он впервые в лесу без напарника, не прикрыт – словно голый на площади. Шуршит жёсткими листьями лавр, бурлит за деревьями быстротечная Бзыбь. Разбегаются тропинки. Не видно следов. Отряд уже далеко позади, а Кот так и не настиг Кабу.

Может, возвратиться? Но когда ещё такой удобный случай представится, чтобы Каба впереди, а Кот за ним? Если сейчас отступить, повернуть назад – они поменяются местами. Нет, надо идти дальше…

Вдруг лёгкий шорох справа. Кот быстро ныряет за дерево. Впереди мелькает мужская фигура. Худой человек в чёрной куртке с капюшоном медленно идёт к реке… Остановился. Кот прерывисто дышит приоткрытым ртом. Главное, не торопиться, не выдать себя.

Трепещут листья, между ними сверкает вода, солнечные блики слепят, мешают рассмотреть цель. Кот щурится, смаргивает, хочет подойти ближе, но опасается: Каба если и не увидит его, то обязательно почувствует. Страх и ненависть душат Кота, сжимают сердце, руки начинают дрожать, ладони потеют. Отбросив сомнения, Кот прицеливается в тёмный силуэт и нажимает на спусковой крючок.

Звук выстрела растворяется в шуме реки…