Ска3очки

– Но как ты до Хозяйки леса быстро доберёшься? Пёхом месяц пройдёшь, да и куда идти, где её чертоги, знаем разве? А вот у Бабы-Яги есть сапоги-скороходы – они тебя мигом принесут туда, куда надо!

– Баба-Яга, сапоги-скороходы… ты что, бабуля! Это же сказки! – возмутился он.

– А то, что с тобой случилось, – не сказка? А нечистая сила – не сказка? Нет, внучек, пойдёшь к Яге, улестишь её, упросишь, подкупишь (подарки-то нечисть ой как любит!) и отправишься сестру выручать. Там действовать придётся тебе хитро да смело… сможешь ли? – пристально взглянула на внука.

– Смогу, бабуля, живота не пожалею, а сестру выручу! – твёрдо заявил он. – А чем подкупить Бабу-Ягу?

– Это трудная задача, милый, ведь в её власти весь лес и все его жители, всё-то у неё есть. Но кое-что Ягине недоступно, – улыбнулась бабушка. – Уж больно любит она хлеб да пироги! А тесто ставить не может: при всём её нечистом волшебстве тесто у неё никогда не подымется – это богоугодное дело, его нам Бог дал. Я как раз каравай спекла, возьмёшь его, а дочка моя пироги мне прислала – их тоже заберёшь с собой. Не устоит Яга! Скажешь: от меня, бабушки Веселины, гостинец.

– Бабуля, а как я её найду? – поинтересовался внук. – И куда идти?

– Вот это задача из задач, – согласилась старая женщина. – Ты ляг усни, а я подумаю, как тут быть.

– Бабушка, я не буду спать! Я не хочу! – запротестовал Братислав, но Веселина легко пригладила волосы внука, и парень начал неудержимо зевать, потирать рукой глаза. – Ну, только если самую малость… – добрёл до лавки и уснул крепким сном.

Пробудился утром от ласкового прикосновения сухой маленькой руки:

– Вставай, внучек, пора!

Братислав вскочил: утро пробивалось сквозь занавесь, на столе стояла кринка с молоком и лежали мамины пироги:

– Я же не хотел так долго спать! Сестра в беде! – схватился бежать, но бабушка остановила:

– Успокойся! Поспешишь – людей насмешишь. Поешь да послушай!

И пока Братислав ел хлеб да пироги, запивая молоком, сказала, что делать надо:

– Придумала я, как к Ягине дорогу найти: попросишь Божью коровку. Вон она сидит на окошке. Скажешь ей: Божья коровка, Баба-Яга забрала твоих деток для пирога. Ты быстрее лети, верный путь укажи. Она тебя и отведёт, только не потеряй: Божья коровка быстро летает!

– А она и правда её детей забрала? – удивился парень.

– Нет, милый, ты слукавишь. А когда к избушке Яги придёте, скажи: Божья коровка, твои детки в дому, Баба-Яга не повинна ни в чём. И извинись, на меня сошлись. Я потом вину заглажу.

– Бабушка, может, её просто попросить? Зачем обманывать?

– Божьи коровки – тугодумки, пока соображать будет – зима наступит. Придётся хитрить, – вздохнула старушка. – Ну, что тут поделаешь, и умом и смекалкой действовать надо, достанет ли у тебя?

– Я изо всех сил стараться буду! Не подведу! – Братислав встал из-за стола, закинул на плечи мешок, который Веселина в дорогу ему собрала и поклонился. – Прощай, бабушка!

– Погоди минутку.

Старушка подала ему кулёчек:

– Это четверговая соль, храни её, вдруг пригодится когда. Запомни слова, с которыми её кинуть надо: соль тебе в очи, головня тебе в зубы, горшок промеж щек.

Потом бабушка велела парню разуться, стать правой босой ногой на землю около порога, собрала землю со следа в чистую тряпицу, завязала двумя узлами и отнесла в красный угол. Крепко поцеловала внука и перекрестила:

– Удачи тебе, внучек, благословение моё всегда с тобой. Запомни: каравай ножом не режь, руками ломай, и ни одной крошечки на землю не урони! Ну, ступай с Богом!

Братислав подошёл к окошку и сказал Божьей коровке бабушкины слова. Жучок встрепенулся, помотал головой, поднял оранжевые с чёрными точечками крылышки, выпустил прозрачные подкрылки, зажужжал и полетел в одну ему ведомую сторону. Юноша зашагал за ним, стараясь не упустить из виду.

Долго летела Божья коровка по Чёрному лесу, давным-давно они сошли с тропы Белбога и углубились в чащу, но парень старательно шёл за ней. Сколько раз спотыкался и чуть не падал – не сосчитать, но упрямо шёл и шёл за оранжевым жучком. Божья коровка летела неутомимо, Братислав устал дивиться, как она на своих крохотных крылышках преодолевает такие вёрсты, когда у него, большого, ноги уже устали. Но вот наконец жучок приземлился на листочке и принялся что-то жевать, как показалось парню. Он со вздохом облегчения опустился на траву и собрался было тоже перекусить, как вдруг услышал чьё-то жалобное пенье. Голосок был тоненький-тоненький, горестный-горестный, у парня аж сердце сжалось.

– Что такое? – пробормотал он, оглядываясь по сторонам, но никого не увидел.

Пенье сопровождалось каким-то трепещущим шорохом, от которого сердце замирало ещё больше.

– Словно рыба в неводе трепыхается… – Братислав поднялся и медленно и осторожно пошёл на звук.

Миновав несколько деревьев, он увидел двух маленьких серых птичек: одна из них запуталась лапками в травинке, которая причудливо сплелась в петлю и прочно удерживала бедняжку, не давая взлететь, вторая сидела рядом с ней, не спуская взгляда, и скорбно плакала, видя, что все попытки бессмысленны.

– Соловей! – удивился парень. – Как же ты это так, бедолага?

Он подошёл к птичке, попавшей в травяную западню, осторожно протянул руку и выпростал крохотные лапки. Птичка аж глаза прижмурила и, по-видимому, решила распрощаться с белым светом, вторая же стала активно нападать на руку, клювом и маленькими коготочками пытаясь отпугнуть злодея-великана.

– Ох вы, птахи малые, – Братислав выпустил пленницу.– Как же вы изо всех своих силёнок за волю бьётесь, вот с кого пример-то мне надо брать! А ты, соловушка, – обратился он ко второй пташке, – не побоялся меня, такого огромного, о себе не подумал, только о подружке своей! Подружка ведь она тебе…

– Жена! – неожиданно звонко и по-человечески ответил соловей.

Братислав и сел, где стоял.

– Жена она моя, – повторила птичка. – Помчалась за червячком, детушки ведь у нас малые, кормить их надо, да и запуталась в траве. Тут уж и лиса подбиралась, да отпугнул я её, а к ночи и совы бы охоту начали – погибли бы и мы, и детки наши, ежели б ты нам не помог, добрый молодец! Как тебя звать-величать? Куда путь держишь через наши леса?

Ну, Братислав им всё рассказал, попутно вспомнил про Божью коровку, метнулся назад в холодном поту – ан нет, сидит на листе, разговляется – отлегло от сердца.

– Я тебя отблагодарить должен, добрый молодец, – задумчиво сказал соловей. – Да злата-серебра у меня и в помине нет. Дам я тебе своё пёрышко, – певец махнул крылом, и серое маленькое перо легло на ладонь парня. – Оно не простое, дотронься до любого замка – и он сломается. Держи, авось, пригодится! Прощай! – и чета соловьёв улетела к своим детушкам.

– Прощай, соловушка, – вслед им сказал Братислав, покачал головой, глядя на пёрышко, и открыл мешок походный, чтоб его туда спрятать.

Привязал к узелочку с солью, взял каравай, чтоб кусок отломить, да не успел: Божья коровка взлетела и пришлось парню путь продолжить не солоно хлебавши – на ходу и не перекрестившись есть грех. Ну, что делать? Побежал следом. Стал мешок затягивать да вдруг слышит:

– А ты молодец!

Опять оторопел Братислав, оглянулся: ну вообще никого рядом нет – ни птицы, ни зверя.

– Что за чертовщина такая?! – перекрестился. – Деревья, что ли, разговаривают?!

– Да не деревья, дурень! – хрипло засмеялся голос. – А я! Загляни в мешок!

Посмотрел парень в мешок: а это хлеб на него глядит и улыбается от уха до уха. Впрочем, ушей-то у него нет, но очень широко ухмыляется, а рот такой большой, что Братиславу боязно стало, и он опять перекрестился.

– Ну, хватит! – поморщился каравай. – Чай, я не от чёрта, а от Бога!

– Что ж это сегодня все со мной разговаривают?! – ошеломлённо пробормотал юноша.

– Где это все?! – возмутился хлеб. – Соловей да я! С этим жуком бестолковым ты сам говоришь!

– И то верно, – сказал Братислав.