Ска3очки

– А тебе что за дело? – ничуть не удивилась Яга говорящему хлебу.

– А то и дело мне, что ты что-то темнишь, Яга! Рассказывай, что скрываешь?!

– Да кто ты такой, чтобы я перед тобой ответ держала?! – возмутилась она.

– Я теперь твоя часть! – заявил каравай. – Моя доля – твоя доля, моё счастье – твоё счастье! Вот сейчас прыгну в огонь – и ты сгоришь синим пламенем!

– Не пугай! – Яга хорохорилась, но заметно было, что слегка напугалась.

– Или в речку сигану – и ты утонешь! Ой, я и забыл: ведьмы не тонут! – съязвил хлеб. – Тогда голодной собаке себя отдам, а собака тебя съест, переварит и…

– Ладно, ладно, хватит! – остановила его Ядвина. – Расскажу.

И вкратце поведала, что в лесу произошло.

– Ну, моей вины в том особо нет, – констатировала. – Я сила нечистая, что хочу, то и ворочу.

– Ладно, нечистая, – возмутился хлеб. – Но совесть-то у тебя должна быть?! Девчонку в чужие края злобной ведьме отдать?! Лучше бы себе оставила, глядишь, мы бы её уже выручили, да, парень?

– Прекратите! – устал их слушать Братислав. – Время идёт, а сестрёнка моя в неволе томится! Тётушка Ядвина, ты дашь сапоги-скороходы?

– Дам, – подтвердила Яга. – И ещё кое-что впридачу.

– Чует вину, чует! – обрадованно прошептал хлеб.

Ведьма хлопнула в ладоши, и белки вынесли из-за занавески пару красных сафьяновых сапог.

– Вот они. Донесут тебя до места, но когда ты их скинешь, они ко мне улетят, обратно будете своим ходом добираться.

– Ты с ума сошла?? – возмутился каравай. – Да их с сестрой съедят, пока мы досюда добежим! И меня вместе с ними, – добавил.

– Тебе, Братислав, нужно дойти до границы её леса и нашего, – сказала Яга. – Тут она ни до тебя, ни до сестры добраться не сможет.

– Этого мало! – возразил хлеб. – Из-за тебя парню в чужой край тащиться с опасностью для жизни, это ты виновата!

– Каравай, не надо, – остановил его Братислав. – Что было, то было – того не вернёшь. Пойдём.

– Ты куда? – возмутилась Ядвина. – И впрямь думаешь, что я такая злобная и неблагодарная?! Вот тебе от меня подарок! – хлопнула в ладоши, и белки вынесли дудочку.

– И что это за свистулька? – презрительно спросил хлеб.

– Это, – не обратила внимания на его язвительные комментарии Яга, – дудочка-самогудка. Заиграешь на ней – никто устоять не сможет, в пляс пустится. Сколько будешь играть – столько все будут танцевать, пока замертво не свалятся.

– Ага, – пробурчал хлеб, – или пока тот, кто играет, мёртвым не упадёт!

– Это я как-то скомороха съела! – засмеялась Ядвина. – Потом неделю ходила, пела и плясала без остановки. Устала и заболела.

Братислав с ужасом посмотрел на неё, потом на печь.

– Нет, это не он, это кабан, – успокоила его Яга. – Пришлось скомороха выплюнуть и оживить, а он в благодарность мне эту дудку подарил. Бери, поможет!

Юноша дудочку в мешок закинул, Ядвине поклонился, за дары поблагодарил. Сапоги надел:

– Несите меня к Шумской Майке! – и шаг шагнул.

В ушах засвистело, в глазах замелькало, мир завертелся, в мешке хлеб дурью орал. Парень второй шаг сделал – мир остановился, Братислав мягко приземлился в лесу перед огромным дубом и сапоги снял. Они развернулись, каблуком о каблук ударили и не торопясь пошли в обратную сторону.

Яга тем временем в расстройстве смотрела на высаженную с мясом раму и осколки разбитого стекла на полу избушки.

– Нет, ну на улицу-то можно было выйти, а? Опять волшебные силы на ремонт тратить!

Братислав и хлеб, разинув рты, разглядывали огромный развесистый дуб.

– Я что-то не пойму, – сомневался юноша, – мне на него лезть?!

– Давай кругом обойдём! – предложил каравай. – Может, ход какой есть?

Они пошли кругом дерева и, действительно, увидели большое дупло.

– Вот видишь, – гордо сказал хлеб, – одна голова хорошо, а голова с хлебом – ещё лучше!

– Я думаю, каравай, сейчас надо замолчать, – тихо сказал Братислав и полез в дупло.

Что он думал там увидеть – неизвестно, но когда забрался внутрь огромного дерева, поразился и пространству, и необыкновенной красоте покоев. Высокие потолки, развесистые светильники, инкрустированный пол и стены, стрельчатые окна – всё было невиданным и не поддающимся описанию.

– Из чего сделана такая красота?? – прошептал он.

– Это всё дерево, – ответил хлеб, – разных сортов. Вот это чёрный орех, это красное дерево, а это фиалковое дерево или палисандр, видишь, всё в коричневых и фиолетовых узорах и пахнет фиалкой, понюхай!

Братислав нагнулся и понюхал столешницу – и правда, нежно пахло фиалкой.

– Добре дошли, желан гости! – послышался язвительный женский голос. – Так есть хотите, что готовы стол облизать? – перешла она на русский.

– Где моя сестра, Шумска Майка? – вместо приветствия сказал Братислав. – Зачем ты её похитила?

– Я никого не похищала! – возразила белая дева. – Мне её подарили! Ядвина подарила.

– Человек не мешок с картошкой, чтобы его дарить! – угрюмо сказал парень. – Отдай мне сестру!

– Ишь ты какой! – усмехнулась красавица. – Так-таки отдай? Запросто?

– Говори, что тебе надо, – не сдавался Братислав. – Какую службу от меня хочешь?

– Упрямый! – одобрительно сказала она. – Ты крепкий! – дотронулась до руки юноши. – Красивый, – провела пальцем по его щеке. – У тебя огненный нрав! Ты мне нравишься! Ты не такой, как наши парни. Ты лучше! Стань моим мужем! – неожиданно предложила она.

Братислав поперхнулся, но смолчал.

– У нас будут красивые и сильные дети, мне нужны наследники, чтоб защищали мой дом и мои владения от этих людишек, которые так и лезут, так и лезут, как навозны мухи, – скривилась она. – Ну? Что скажешь?