Ска3очки

– Дедушка Святобор, я могу сказать! – храбро пискнула Бажена, которую Братислав и не заметил вначале.

– Ну, дитя человеческое, говори! – улыбнулся Святобор, верховный бог всех лесов земли.

– Она украла меня, посадила в темницу, морила голодом, обещала убить и кровь мою выпить! – отбарабанила девочка.

– А зачем ей было это надо, дитя? – звучным голосом спросила Зевана, покровительница зверей и охоты.

– Она на брате моём хотела пожениться, а он – нет!

– Не пожениться, а замуж выйти, – пробормотала колдунья, ноги которой ещё подёргивались в пляске.

– Что ты дрыгаешься?! – рявкнул на неё Святобор. – Успокойся!

– Она не может, государь Святобор, – сказал Братислав. – Я на дудочке-самогудке играл, она всё никак не остановится.

Зевана расхохоталась. Святобор улыбнулся:

– Вот оно что! Ну, гляжу, вы сами справились! Молодцы! Я тебе запретил появляться в наших лесах? Отвечай!

– Запретил, – с неохотой ответила колдунья.

– Говорил, что если увижу – накажу так, что неповадно будет?

– Говорил, – совсем тихо сказала она.

– А за что ты её, дедушка Святобор? – с любопытством спросила Бажена.

– А за то, девонька, что она молодых парней обольща…

– Кхм – кхм! – громко откашлялась Зевана.

– За то, что она людей до смерти доводила! – поправился могучий старец.

– И как ты её накажешь?

– Да превратить в лягушку и надуть, чтоб лопнула! – это уж хлеб свои пять копеек вставил.

– Это что за голос из низов? – удивился Святобор.

Хлеб выкатился вперёд.

– А, это ты, еда человеческая! – ухмыльнулся в бороду старик. – Вот выдумщик! Но так делать мы не будем, это нехорошо!

– Отпустите… – жалобно протянула колдунья. – Я больше не буду…

– Ты и в прошлый раз так говорила, – покачала головой Зевана. – Муж мой, давай я пристрелю её своей стрелой – и дело с концом.

– Нет, – не согласился Святобор. – Я просто сделаю её старухой.

– Нет! – взвыла Шумска Майка и давай ругаться на незнакомом языке.

– И она никогда уже не сможет вредить пар… людям, но смотреть за своими лесными угодьями сможет. А если опять я тебя здесь увижу, то не жить тебе боле! Поняла?

– Поняла, – обречённо ответила Хозяйка леса.

– Проваливай! – приказала Зевана, и старуха медленно удалилась, быстрее не могла: ноги болели.

– Ну, а вас чем наградить, дети? – с улыбкой спросил Святобор у Бажены и Братислава.

– Я хочу… – затараторила было девочка, но брат взял её за руку, и она замолчала.

– Ничего нам не надо, государь Святобор и государыня Зевана, – твёрдо сказал юноша. – А вот мама и тятя наши дюже хотели большую и дружную семью, так что пошлите им ещё деток, чтоб радость всем была!

Святобор и Зевана переглянулись.

– Ну, быть посему! – сказал Святобор. – А тебе, баловница, будет удача в грибах да ягодах, когда в лес за ними пойдёшь.

– Брата слушайся, не перечь ему, он у тебя добрый, умный и вообще хоть куда! – улыбнулась Зевана.

Святобор на неё строго взглянул, пальцем погрозил, за руку взял, и властители леса пропали.

А Бажена и Братислав возвратились домой и обняли родителей, которые все извелись, пока их не было.

Братислав вскоре нашёл себе любимую и женился, свадьба была весёлой и шумной, зажили они в родительском доме душа в душу. Ещё бы! С таким-то парнем!

Бажена нрав свой резкий укротила, стала не то чтобы мягкой и покладистой, но прежде думала, потом говорила.

Всё, что ли, крещёные? Или нет? Про кого забыли, кого обделили?

Родителей забыли! Через девять месяцев у матушки и батюшки Бажены и Братислава родились мальчишки, да сразу трое! Вот радости-то было! А потом и у Братислава детки пошли, дядьки не намного их старше оказались, но чего в жизни не бывает!

Бабушка Веселина обратилась к Святобору и Зеване за помощью, когда землица из красного угла стонать и плакать начала – вот тогда-то она и поняла, что дело плохо, и попросила их помочь. Ох, и непростая бабушка у Бажены и Братислава! Ну, старость – она такая: человек или мудрым становится или, наоборот, в детство впадает.

Мурослава жила долго в большой и дружной семье, всех вынянчила – и своих детёнышей, и человеческих.

Вот и сказочке конец, кто придумал – молодец!

Хлеб говорящий никто больше не ел, это как-то не по-людски. Он вместе со всеми жил, пока не засох, а это не скоро случилось.

Баба-Яга не засохла, каравай просто её пугал.

Вот теперь – конец.

Маленькая кикимора

Жила-была кикиморка. Маленькая такая, тоненькая, головушка с напёрсточек, тулово как соломинка… не кикимора, а шишимора одним словом. Пора ей было в избу подселяться, чтоб выполнять своё предназначение – быть недобрым духом крестьянской семьи. Выходить по ночам проказить с веретенами, пряжу путать, куделю комкать, прялкой свистеть, коклюшками за печкой стучать, деток малых пугать, горшки да миски кидать, столы и лавки переставлять, шуметь, греметь да безобразничать – самые их дела кикиморские. Ну, иногда на передней скамье с прялкой жильцам привидеться – покойников накликать, значит.

Ничего этого кикиморка делать не хотела, несмотря на все угрозы и наставления злых колдунов, которые научали её всякому недоброму волшебству. Подселившись в дом, она, наоборот, пряжу распутывала, нитки в порядок приводила, прялку чинила, утварь кухонную по местам расставляла, печную трубу прочищала, как настоящий трубочист. Детям песенки на коклюшках выстукивала. Даже в огороде помогала, сколь могла, хотя и дворовой, и домовой, и подполяники, баечник да грядочник – словом, всё анчуткино отродье было недовольно и постоянно кикиморку шпыняло за её добрые дела не по чину и не по обязанности.