Храни меня на вираже

В парижском аэропорту она просидела три часа. Серафима пожалела, что письмо Забелина в багаже, в кармане чемодана. «Сейчас бы спокойно изучила его, в аэропорту время бы не тратила. Скучно просто так сидеть!»

Пыталась читать, но мысли и воспоминания уносили её прочь от героев книги. А её настоящая жизнь была куда насыщенней и драматичней придуманной книжной истории. Уже изрядно уставшая от ожидания, она ускорила шаг, идя на посадку на рейс до Руана.

Очевидно, одновременно приземлились два или три рейса, потому как было многолюдно. Багаж выдали довольно быстро. Серафима ловко выловила свой красный чемодан, а после была стиснута толпой, которая подхватила и понесла её по коридору к выходу. Читать здесь было неудобно, да и побоялась потерять письмо в толпе.

«Выберусь в зал прилёта, найду свободное место, тогда достану…» – решила она.

Наконец коридор закончился, и толпа хлынула в просторный зал. Сима вздохнула: «Свобода!» Как вдруг она вздрогнула, потому что большая серая собака бросилась ей на грудь, а потом стала неистово прыгать, радостно визжать и лаять.

– Волчок?!

Ей показалось, что она сходит с ума, а в нескольких метрах от них стоял Натан Меро. Смотрел и улыбался. У неё сдали нервы, ноги сами собой подкосились, и Серафима осела на пол. Тогда он бросился к ней, поднял её с пола и крепко прижал к груди. Растворяясь в его руках, чувствуя его губы на своих волосах, она до конца не могла поверить, что это не сон…

* * *

Звонок Забелина застал Натана на пути домой в Бельгию.

– Я у телефона. А кто спрашивает?

– Здравствуй, Натан. Это Дмитрий Забелин. Ответь мне, как быстро ты сможешь добраться до Руана?

Меро был крайне удивлён звонку, и отчего-то сильно забилось сердце.

– Если учесть, что я по Чехии еду, то часов за четырнадцать.

– Это много… А быстрее можешь?

– А что там, в Руане? – поинтересовался Меро.

– Ты за рулём?

– Да.

– Машину останови. Остановил? Теперь слушай. Я знаю, что ты любишь Симу, и я отправляю её к тебе. Но она об этом даже не догадывается, она просто летит в Руан. Серафима сейчас в аэропорту. Через час у неё вылет. Прибавь три часа на перелёт, три часа на пересадку в Париже и час на перелёт до Руана. Получается восемь. Если не сможешь, я найду, кто её встретит. Хозяину отеля позвоню.

– Я смогу! – воскликнул Натан, уже разворачивая машину.

* * *

Письмо она открыла только в машине, когда аэропорт остался позади.

«Мой незабвенный ангел! Отпуская тебя к Натану, я спокоен. Он сделает тебя счастливой. Я подумал: зачем уходить сейчас, когда можно не торопиться? Что человеческий век в сравнении с вечностью? Капля в море! Так проживи эту каплю с удовольствием в окружении любящих тебя людей, даря им свою любовь. А когда смерть заберёт их, вот тогда и мы тронемся в путь… Время нашего ухода я оставляю за тобой.

Мои крылья всегда в твоём распоряжении. Я остаюсь в России и буду держать с тобой связь. Раз уж ангелу суждено оказаться на земле, почему бы не использовать этот шанс на всю катушку?!

Всегда твой, Дмитрий Забелин».

Серафима порвала письмо на мелкие кусочки, открыла окно и выпустила их на забаву встречному ветру. «Да будет так!..»

* * *

На французской границе Серафима выгуляла Волчка, и они все трое позавтракали в небольшом ресторанчике.

– Устала? – он нежно приобнял её за плечи.

– Нет, спать только очень хочется.

– Потерпи, скоро приедем. В твоей комнате стоит шикарная кровать.

«У меня будет своя комната!» – эта мысль её приободрила. Радостное потрясение от неожиданной встречи прошло, девушка всё больше ощущала потерянность и робость. Меро смотрел на неё влюблёнными глазами, а ей было не по себе… Её даже охватила лёгкая паника: знает ли она его настоящего? Любить человека и любить своё представление о нём – это разные вещи!

Сейчас Серафима пребывала в глубокой задумчивости. Она вдруг поняла, что ей придётся заново узнавать Натана: каков он в быту, что любит, что готов принять, а с чем никогда не смирится? Одно дело общаться с ним неполных пять дней, другое дело – жить под одной крышей. Сможет ли она привыкнуть к нему? Да и летела она во Францию, чтобы завершить своё пребывание на земле, а не начать новые отношения…

Приятно и легко любить и мечтать на расстоянии – может быть, её и тянуло к Меро потому, что, далёкий, он казался ей идеальным? И вдруг – вот он, реальный живой мужчина, который действует, приглашает тебя в свою жизнь, но который может причинить тебе невыносимую боль, стоит только довериться. И нет никакой гарантии, что твоё сердце снова не будет разбито…

Серафима молчала, пряталась за улыбку, но Натан словно услышал её.

– Сим, не нужно переживать. Ты не заложница обстоятельств, ты просто моя гостья! Долгожданная и желанная. Но если ты захочешь вернуться, одно твоё слово, и я отпущу тебя обратно.

Она доверчиво прижалась лбом к его плечу.

– Просто я сейчас не в лучшей форме. Перепады настроения и всё такое. Не лучший вариант гостьи…

– Ты всё ещё любишь его? – проведя ладонью по её щеке, осторожно спросил Натан.

– Не спрашивай. Я ничего не знаю…

– Хорошо, не буду, – пообещал он. – Поехали?

* * *

В Кортрейке они были в десять утра. Ещё минут двадцать заняла дорога к дому Меро.

– Не люблю жить в городе, – пояснил Натан. – Участок с домом, конечно, дорогое удовольствие, но оно того стоит. А в город мы обязательно выберемся. Там старинные дома, витые улочки – тебе понравится!

Дом был чудесный. Но измученная перелётами Серафима едва держалась на ногах, поэтому Натан помог ей снять пальто и сапоги, взял за руку и привёл в её комнату.

– Ванную ты видела, мы её только что прошли. А это твоя комната. Отдыхай!

Сима наскоро приняла душ и с наслаждением вытянула ноги под одеялом.

«И правда, шикарная кровать!..» – подумала она, хотя сейчас и старенькая скрипучая кровать в её общаге показалась бы ей изысканным ложем.

Проснулась она оттого, что кто-то скрёбся в дверь. Накинув халатик, она распахнула её: довольный Волчок сидел на пороге.

– Привет! Ну заходи!

Но пёс повернул морду в сторону коридора и остался сидеть на пороге. Сима подскочила к нему, потискала, к величайшему удовольствию пса, его серые бока – этакая минутка нежности – и была вознаграждена собачьим «поцелуем» в лицо.