Храни меня на вираже

Новость шокировала бельгийца, он сразу замолчал. Потом подошёл к переноске и открыл её.

– Вылезай, путешественник, здороваться будем!

Пёс тихо вышагнул из переноски и лёг, положив голову на лапы. Взгляд был безучастным, а сам пёс – вялым.

– Вы идите, мужики, к выходу. Там белый минивэн ждёт. А я с собакой поговорю, – на полном серьёзе сказал Натан.

– Ну ты чего раскис, парень? – обратился он к Волчку, когда те ушли. – Не всегда бывает как мы хотим. Это, брат, жизнь! Я, может, тоже хотел бы, чтобы Серафима ко мне приехала.

Услышав родное имя, пёс заскулил. Меро присел на корточки и обнял Волчка. Он обнял его совсем как Серафима! Пару часов назад она точно так же обнимала его! Пёс поднял морду, и Натан прочёл в глазах собаки невыразимую боль утраты любимого человека. Он снова обнял Волчка и тихо сказал: «Даже не думай, что она тебя бросила. Выхода у неё не было, понимаешь? Ей самой сейчас несладко, мы-то хоть мужики, а она – девочка! Она сама, небось, белугой ревёт. Сима очень тебя любит! Я, брат, тебе даже завидую…»

Пёс внимательно слушал Натана, и постепенно его взгляд стал меняться. В конце он прижался к ноге своего лучшего друга.

– Так-то лучше, – улыбнулся Меро и потрепал Волчка по загривку. – Ну что, пойдём? Мужики в машине нас заждались. Ты чудесная собака! И я очень рад, что ты теперь со мной.

Волчок ответил однократным лаем, присягая в дружбе и верности этому человеку.

* * *

Сразу после аэропорта Серафима наготовила Забелину на несколько дней и уехала к Маше. Дмитрий завершал свои дела и теперь приезжал домой поздно, а оставаться в пустом доме ей было невыносимо. У Соболевых, отвлекаясь на Мишку, Серафима забывалась: младший Соболев шустро ползал и норовил куда-нибудь залезть, так что за ним нужно было постоянно следить. Девушки каждый день включали спортивный канал, но репортажи о подготовке к гонке ещё не велись. Восьмого марта в пять утра, разбудив и вручив Маше подарок и огромный букет роз, Забелин забрал Серафиму, неожиданно отвёз её в Рим и вернул утром девятого марта.

– Про наших ничего не слышно? – с порога спросила Новицкая.

– Вчера! Вчера вечером начали их показывать! Прямо подарок на Восьмое марта! – пританцовывала Маша. – Я и Антона, и Косова видела. Ну а Натан с Волчком – вообще звёзды!

Глаза Серафимы радостно заблестели.

– Натан с Волчком?

– Да! Волчок нормальный! Глаза грустные, конечно, но он не лежит, как у меня, Сим! Он бегает, встаёт на задние лапы и даже немного мешает Меро! Скоро трансляция будет – сама увидишь.

Новицкая считала минуты и не могла дождаться начала видеорепортажа. Наконец трансляция началась. Внимательным взглядом впилась она в экран, выискивая знакомые лица. Масштаб и уровень предстоящей гонки впечатляли. Десятки именитых пилотов, современнейшие, доведённые до технического совершенства машины, вид сверху предстоящей трассы. Мелькнула машина Тараса и жёлтый комбинезон Соболева. Потом начались интервью с гонщиками. Серафима их не знала, догадывалась только, что это – фавориты гонки. И вдруг сердце её бешено забилось: на экране в сине-жёлтой машине Ford Fiesta WRC сидел Меро. Потом он вышел из неё, чтобы дать интервью. Серафима мысленно поблагодарила телевизионщиков за перевод, потому что говорил Натан по-французски.

– Месьё Меро, говорят, для вас привезли из России очередной талисман? Сначала сова, теперь собака. Ваши поклонники в восторге, вы не перестаёте удивлять! Как вы оцениваете свой шанс на победу в первом этапе чемпионата Европы?

– Шанс есть у всех, – пожал плечами Меро. – Но с таким помощником он в разы увеличивается.

Тут он кивнул в сторону, и камера выхватила картину, где Волчок облаивает и атакует колесо, которое механик катит к машине для замены.

– Он очень разряжает атмосферу! Моя команда чаще улыбается и уже не так напряжена. Волчок, иди ко мне! – позвал он собаку.

Пёс подбежал и стал вьюном крутиться возле ног гонщика. Натан присел, обнял и похлопал собаку по бокам.

– Вот так мы и готовимся. Надеюсь, порвём всех как Тузик грелку, правда, Волчок?! Лапу дай! И привет всем, кто за нас болеет…

Потом началось интервью со следующим пилотом. На душе Серафимы потеплело.

– Спасибо тебе, Натан, – прошептала она. – Спасибо тебе за всё!

* * *

Тарас поправил подушку. С кухни пахло куриным бульоном: Вера Ивановна готовила обед. После операции он позвонил ей сам и попросил вновь стать его сиделкой. Она согласилась. Он очень боялся расспросов о Серафиме, но мудрая женщина не стала ни о чём спрашивать. Закончилось тем, что он сам ей всё рассказал.

Вера Ивановна только вздохнула и погладила его по голове:

– Перемелется – мука будет. Нужно жить дальше…

Её поразило и обрадовало, что в этот раз парень не был сломлен, не бился в истерике. В нём чувствовалась сила и желание бороться. Он старался обихаживать себя сам, от неё лишь требовалась помощь в бытовом плане и в некоторых медицинских процедурах – поставить капельницу или укол.

Один он не оставался, к нему то и дело приходили друзья, заезжали врачи из областной больницы. Навещали все, кроме Симы…

– Вера Ивановна! – позвал Тарас.

– Что, мой хороший?

– Вы отдохните десятого и одиннадцатого марта. У меня друзья соберутся: два дня будем спортивный канал смотреть, там моя команда выступает.

– Хорошо, как скажешь. Тогда я вам побольше блинов напеку, а лучше пирог с рыбой.

* * *

Натан попросил знакомых, друзей и родных его не беспокоить. Сегодня, девятого марта, был последний вечер перед стартом. Кто близко не знал Натана, наверняка считал его честолюбивым, одержимым фанатиком, готовым жизнь положить ради победы. Но это было не так. Меро был просто увлечённым человеком. Ему нравилась скорость и тот момент, когда пилот сливается с машиной. Нравилось рисовать и слушать музыку. Нравились весна и красивые люди, книги и аромат чая. И ещё много чего.

Он выигрывал не потому, что хотел выиграть, а потому, что целиком отдавался процессу. Как и любви, как и творчеству… По-другому Натан не мог. «Везунчиком» он себя не считал. Всегда благодарный Богу, таланты свои считал неким авансом, который он должен вернуть в мир, желательно преумноженным.

По-хорошему он сейчас должен был продумывать завтрашний старт, просчитывать риски схода, изыскивать возможность прибавить в скорости. Но нет, сердце его щемило от непонятной и светлой тоски, и думал он далеко не о гонке. Он чувствовал, что Волчок стал невидимым мостом, соединившим их с Серафимой: ещё недавно её руки касались его шерсти, теперь гладил его он…

С появлением в его доме Волчка Натан словно незримо ощущал её присутствие рядом. Вот и сейчас она как будто расположилась рядом с ним на диване, подобрала ноги, привалилась на широкий подлокотник и тянет руку к собаке. Меро даже встряхнул головой, прогоняя наваждение. Впрочем, тут же очаровательное «наваждение» стало оживать на бумаге, превращаясь в очередную картину.

– Нравится? – обратился он к Волчку, показав набросок.

Тот возвратился к своему месту, взял подстилку и перетащил её ближе к дивану, на то самое место, где в его видении сидела Она. По телу Натана побежали мурашки.

– Ты меня иногда пугаешь!

Пёс оставил лежанку в покое и переместился к ногам Натана, всем видом показывая, что он не пугает, а, наоборот, охраняет его.

Волчок с момента их встречи в аэропорту не отходил от Меро ни на шаг. Натану пришлось снять небольшой домик вместо отеля. Волчок быстро разобрался, что и где находится, на всякий случай не пустил приходящую горничную, которая готовила и убирала для гостей. Натану пришлось извиниться и познакомить их. После того как они были друг другу представлены, пёс осторожно взял её сумочку и галантно перенёс на кухню, чем вызвал восторг и расположение женщины.

– Ухаживай, ухаживай, можно! – похвалил пушистого кавалера Меро.

Все четыре дня Натан поражался выправке собаки. Он свободно мог брать Волчка с собой везде, правда в наморднике и на поводке, как того требуют правила. Умный пёс понимал его с полуслова, не лаял как безумный на ревущие гоночные машины и внимательно «прощупывал» всех, кто к ним подходил. Единственное, тренируясь, Натан оставлял Волчка своим механикам, крепко привязывая, чтоб не убежал.

– На трассе собакам делать нечего. Я прокачусь пару кругов и приеду. Не скучай, я скоро! – говорил он и легонько щёлкал пса по носу.

Это был своеобразный ритуал их с Серафимой. Натан подсмотрел его в походе и теперь использовал его, чтобы успокоить собаку.

Что делать с собакой завтра, Натан не знал. Это была проблема… Завтра и послезавтра будет жуткая суматоха, всем будет не до него, пёс может потеряться или погибнуть. Можно, конечно, взять его с собой в машину и создать первый в мире прецедент – правилами не возбраняется. Но гонка – это стресс, и неизвестно, как животное выдержит и выдержит ли вообще. Рисковать мохнатым другом Натан не хотел.