Кружевные закаты

– И ты пойдешь на каторгу из-за того, что было столько времени назад, что, как ты утверждала, уже не важно для тебя? – горячился Денис, раскрывая глаза. – И сгинешь там с твоими-то легкими…

Яня решила пойти и побеседовать с Виктором. Он поразил ее. Спокойный, несчастный, одержимый ее сестрой…

– Идя сюда, я хотела наказания для вас, хотела отмщения… Теперь вижу, что мне стоит извиниться. Вы и так наказаны, как все мужчины, любившие мою сестру. Только не она сама… Рано или поздно за неправильную жизнь или бессилие, или нежелание что-то менять, наступает возмездие… Какое оно будет, трудно судить, но будет в любом случае. Или уйдут любимые, или сам в себе разочаруешься… Как она – мечется и нигде не находит успокоения. Когда-то я ненавидела Дмитрия Мартынова, хотела, чтобы он поплатился… И вот теперь он сильно хромает из-за раздробленной кости. А человек, его покалечивший, выловлен со дна пруда. Вы же теперь сгниете на непосильной работе. И мне жаль, право… Думала, он выберется целым и невредимым, исходя из его беспринципности… Но он оказался лучше, чем я думала, и понес наказание еще при жизни. А это лучше, лучше.

– Вы про того Мартынова, который женат на Ирине?

– Вы знаете ее? – а про себя удивилась: «Подумать только, словно в светском салоне ведем неторопливую непринужденную беседу».

– О, я знаю эту семью не понаслышке. Ведь именно через нее и я и оказался связан с вашей сестрой – они часто говорили о ней очень нелицеприятные вещи, и я понял, что Анна незаурядна, раз вызвала такое пренебрежение всесильных. Поверьте, они все наказаны, как вы и говорите. У них все прекрасно с парадного входа… Но при первой же опасности они перегрызут друг друга. Я, например, своими ушами слышал, как Ирина Владимировна, ничуть не стесняясь, поведала сидящей рядом с ней женщине, что ее свекровь была той еще сердцеедкой в молодости и между прочим намекнула, что среднего сына она любит сильнее Дмитрия потому лишь, что родила его от любовника.

– Вообще-то, я догадывалась об истинном положении дел в их семье. Думаю, Дмитрий едва ли мог жениться на порядочной девушке…

– Одна сатана, – вздохнул Илья. – Что же до вашей сестре, ее прелесть и самодурство, самодовольство и скромность, разбавленная высокомерием, небывало притягивали и сводили меня с ума.

– Да… Узнаю мою Анну, – протянула Янина с непонятной горечью в глубине глаз. – А вы неглупы, это новость для меня.

– Умные люди часто удивляются наличию здравомыслия в прочих, особенно незнакомых.

– Удивительно… Я шла сюда, мня вас исчадьем ада… А теперь мне жаль. Несмотря даже на то, что вы убили дорогого мне человека, – и, приостановившись, она продолжила мыслить вслух перед удивленным собеседником. – Я не думала, что мне будет так больно потерять его. Я даже чувствую себя виноватой. Хотя все мы напортачили в этой истории.

– Бес попутал, Янина Александровна… Не могу взять в толк, что нашло на меня… А Анна… Говорила ли обо мне?

– Не припомню…

– Я ей жизнь сломал… Нет мне оправданья. Не думал же я, что он правда был ей дорог, она так держала себя с мужем…

– Это она умела…

– И потом, все эти слухи о ее неверности…

– Вот как создается репутация! Порой, если и раскаялся, жизнь переворачивает.

66

– Боже, ну почему ты притягиваешь только тех, кто пытается уничтожить тебя своей силой воли, и все равно им это не удается? – воскликнула Янина после свидания с Виктором.

– Зачем ты ходила к нему? – изумилась Анна.

– Увидеть, что он страдает.

– Увидела? – с неприязнью спросила Анна.

– Да. Теперь мне его жаль.

– И мне… И в то же время, несмотря на то, что он лишил жизни Николеньку, я не могу его ненавидеть, как бы страшно это ни звучало… Ведь сделал он это из-за меня, и я здесь больше даже виновна.

– Как всегда, впрочем… Но прекрати казнить себя, – отозвалась Янина с некоторой настороженностью.

Через несколько дней во время начавшегося процесса над Виктором Анна огорошила домашних откровением, что хочет искупления, не может больше жить с тяжким грузом вины и будет исправлять все ошибки прошлого. Поначалу Янина подумала, что сестра ее уйдет в монастырь, но Анна робко произнесла что-то о каторге.

– Я столько думала об этом в последнее время… Я не могу спать, не могу есть. Надо мной висит это, как какой-то железный купол… Я не вынесу этого, жизнь не в радость мне больше.

– Это пройдет, – сочувственно отозвался Денис, подливая ей чаю.

– Нет, есть только один способ. Я поеду за Виктором, чтобы покаяться и перед ним, что из-за меня он пустил под откос свою жизнь. И за Николая, будь он жив, но слишком поздно, поэтому нельзя допустить, чтобы Виктор повторил его путь.

Янина слушала ее и не могла понять, что слышит.

– Ты будешь помогать его убийце… Хорошо покаяние, – ошарашенно протянул Денис, опасаясь, тем не менее, открыто высказывать свое неодобрение – ему было жаль Анну.

– Ты ударился в религию? – жестко спросила тем временем его жена. – Это опасно, дорогая…

– Я и не ждала, что ты поймешь.

– И Верно, потому что ты рехнулась. Ты кем себя возомнила? Да имеешь ли ты право так поступать со всеми нами, оставшимися? Да жертвуют собой лишь конченные эгоисты! Прикрываются лживыми вдолбленными им в головы лозунгами и не думают о ближних!

В тот раз Анна не выдержала и поспешно покинула столовую, кляня сестру, себя и весь свет, заперлась в отведенных ей покоях и предалась унынию.

Сначала Яня считала ее идею бредовой, вопиющей, кощунственной… На этом у нее заканчивались эпитеты. Но та была в безвыходном положении, Янина чувствовала, что переубедить ее будет стоит больших усилий. Это с виду она была мягкой и уступчивой, как воск… Но сестра знала, какие на самом деле бродят бесы в душе Анны. Посему Янина поняла, что отговаривать сестру ей будет дороже, и отказалась от этого. Да и зачем? Разве не были между ними постоянные недопонимания и мелкие обиды? Анна вознамерилась и Тоню увязать с собой, но Яня так взбеленилась, что самым жестким из всех своих возможных тонов заявила, что не позволила везти ребенка на верную смерть – за это время она прикипела уже к племяннице. И чуть было не стукнула кулаком по столу.

Анна колебалась, Янина была непреклонна и подводно гнула свою линию, затаив в душе план. В ярости она топала по комнате, едва не сваливая юбкой безделушки на маленьких смешных столиках.

– Ребенку не место на каторге в кошмарных условиях, – был ее вердикт.

– Но я нужна им обоим, – голосила Анна, утирая слезы, успокаиваясь и черед мгновение разражаясь новым потоком.

В этом вечном обрушивающемся на каждое движение души затуманивании ребенок стал избавлением, Анна не представляла, как оставит свою девочку. И в то же время она чувствовала, что без искупления не сможет жить дальше. Что мешало ей, почему, достигнув благоденствия, она опять была не удовлетворена и опять шла куда-то и за кем-то? Это было исступление, переплетенное, перемешанное с долгом, неведомой силой, влекущей ее на верную погибель. Она не хотела бороться с желанием своего сознания.

Сестры ссорились, расходились, были недовольны друг другом и окружающим миром. Но цепкая Янина чувствовала, что перевес постепенно оборачивается на ее сторону, что Анна колеблется и ломается, что лучшим выходом видит именно то, чего добивается сестра. «Забавно, что единственное, в чем она держала твердость – измена мужу», – думала Янина. Да и то потому лишь, что над ней нависал кто-то другой. В глубине души Янина была очень сильно, гораздо сильнее, чем ранее, озлоблена на сестру за все произошедшее и не считала ее такой уж невиновной. Пусть косвенно, но все же… Из-за нее убили Николая! Поэтому скрытая озлобленность Янины нет – нет, да и проскальзывала в ее отношении к Анне. Янина не отдавала себе отчета в том, что даже рада тому, что Анна надумала исполнить свой якобы долг перед этим непонятным странным человеком. Для Янины факт этого был подтверждением догадки, что она пошла по старому пути. Уму не постижимо, как можно бросить дочь ради преступника…

Для Анны же решение было предельно просто. Этот человек пошел на каторгу потому, что неверно истолковал ее слова. Она чувствовала свою ответственность за то, что позволила себе дружбу с восприимчивым мужчиной. Она не хотела, чтобы так вышло, и в то же время отдавала себе отчет, что в какой-то мере виновата. Виновата в инстинкте нравиться и в том, что не пресекла это на корню. Подобное самоотречение в последнее время входило в ее образ, поскольку Анна Литвинова стала матерью и многое переосмыслила.

Илье Литвинову Янина пригрозила публичностью и позором, если он лишит Антонину наследства, сказав, что сама будет воспитывать племянницу. Она была так резка и убедительна, что он стушевался и вынужден был пойти на полюбовную сделку. Имение отошло к нему, сбережения же Николая Литвинова должны были достаться Антонине Николаевне Литвиновой в качестве приданого.

Спустя несколько месяцев судов, слез, истерик, уговоров, страхов, срывов, отречений и умелого давления Янины, которая в глубине души считала, что Анна должна поплатиться, крамольная и оскорбительная изначально мысль о следовании за Виктором оказалась естественной. Янина устала давить на сестру и подтачивать ее силы. К тому же, в глубине души она считала, что будет лучшим воспитателем, чем ее непоследовательная слишком подверженная эмоциями сестра. И в конце концов Анна, сбитая с толку, сломленная отсутствием мужа, озлобленностью сестры и терзаемая чувством вины за всех и вся, уступила. После осуждения Виктора на каторгу она через силу согласилась стать его женой, испытывая привычное чувство, что ей кто-то играет, но не думая о том, что способна и имеет право брыкнуть. Такая мысль, если и приходила ей в голову, казалась неисполнимой. Она не видела в себе сил свались с себя свод небесный.

– В любом случае, я смогу навещать вас, – говорила она перед самым отбытием с Сибирь.

– Конечно, – подбодрила Янина ее заблуждение, рассеиваясь будто и не видя уже, не ощущая действительности.

Казалось, она растворяется в происходящем и теряет способность осознавать себя. Всю жизнь ее преследовали мысли странного рода. Порой Янине вообще казалось, что она не существует, или только она и существует, а окружающий людей, явлений, событий нет… Янина вздохнула, отерла ладонью лоб и подумала, что ей надо прилечь.

Часть третья.

Вспышка

1