Ночная кукушка

Показательными в этом плане являются и любимые фильмы матери. Ведь мы всегда отдаём предпочтение тому, что близко нам по духу. Так вот. Любимыми фильмами мамы, которые она может пересматривать каждый день, являются «Золушка», советский фильм 1940 года выпуска, и «31 июня». Полагаю, комментарии здесь излишни.

Мама часто говорила, что, выходя замуж, она не испытывала к папе любви. И почему-то я думала, что мама говорит эту фразу для того чтобы подчеркнуть, что любовь приходит со временем, и теперь она любит папу всем сердцем. Но сейчас я поняла, что это были лишь мои домыслы. Я вкладывала в слова матери тот смысл, который хотела видеть, но на самом деле она никогда не продолжала фразы. И если провести логическую цепочку, отключив домыслы, и взглянуть на ситуацию со стороны, то становится очевидным одно: мама никогда не любила папу и не любит его до сих пор, и живёт с ним в браке лишь в угоду общественной морали, не поощряющей разводы без весомой причины. А их никогда не было. Папа всегда был примерным семьянином, обеспечивающим жену и детей и заботящимся о своей семье. И маме приходилось ежедневно подчиняться мужчине, к которому она не испытывала никаких достойных чувств. И это бесило её. Выводило из себя. Поэтому она озлобилась. Она считала, что достойна лучшей участи, чем роль жены и матери. Она хотела быть богиней, потому что в семье, где она родилась, к ней относились именно так. Но она не могла позволить себе развод, чтобы найти себе более обеспеченного мужа. И потому всё своё недовольство и злобу за рухнувшие мечты она стала вымещать на мне, считая свою малолетнюю дочь виновником всех своих жизненных неудач, так как если бы меня не было, возможно, у неё появился бы шанс устроить свою жизнь иначе. И чтобы наказать меня, она решила испортить мне жизнь, чтобы я могла на собственной шкуре ощутить ту боль и негодование, которые всегда терзали её. И ей это удалось.

Сорок лет я ненавидела эту жизнь, мечтая лишь о том, чтобы она поскорее закончилась. За эти годы я устала и морально и физически. Но больше всего моё сердце терзало чувство безысходности, которое своими словами и поступками подпитывала моя мать. Она всегда заявляла, что я – неудачница, и мне будет очень тяжело в жизни. Причём этой фразой завершался любой наш с ней разговор, на какую бы тему он не вёлся.

Но теперь я всё поняла. Несмотря на кровные узы и общественное мнение я должна перестать общаться с человеком, который меня ненавидит и всячески пытается сделать мою и без того нелёгкую долю ещё более тяжёлой. Я должна освободить свой разум от неприятных и горьких дум, потому что мне есть, чем занять его. У меня есть к чему стремиться и ради чего жить. И как бы не навязывала общественная мораль обязанность регулярного общения с родителями, я не буду ей следовать. Мне не привыкать сталкиваться с всеобщим осуждением лишь потому, что люди, по своей недалёкости и недальновидности, делают ошибочные выводы. Это – удел толпы, обделённой интеллектом. Я же пойду по иному пути, не теряя веры в себя и в собственные силы.

Я даже думаю о том, что если кто-то из родителей умрёт, то нужно будет придумать очередную отговорку, чтобы не приезжать на похороны. Реально, я не хочу видеть никого из них. Ни родителей, ни Лину, ни её мужа, ни её детей. Поверьте, мне абсолютно всё равно, что с ними, как они живут, как выглядят, есть ли у них какие-то проблемы или у них всё прекрасно. Для меня они чужие люди, которые всегда относились ко мне как к чужой. Что ж, настал и мой черёд вести себя так, как будто они лишние в моей жизни.

Да, к несчастью, мои дети не знают своих бабушек и дедушек, но то – не моя вина. Я изо всех сил старалась сохранить с ними нормальные отношения. Даже не ради себя, а ради приличия. Но всему есть границы. Думаю, что моё здоровье, как физическое, как и психическое, стоит того, чтобы отказаться от общения с людьми, которые когда-то были моей семьёй. У меня уже давно нет к ним любви, а теперь нет даже ненависти. Лишь равнодушие.

Признаться, со временем мне стало казаться, что я всё это выдумала. Воспринимая прошлое сквозь призму детских обид, поддалась фантазии, позволив воспоминаниям исказить факты. И на самом деле всё было иначе. Может быть, я и в самом деле злая и завистливая женщина, которая постоянно ревнует к младшей сестре, и только моей матери хватает духу прямо говорить мне об этом, тогда как остальные родственники и знакомые из соображений тактичности дружно молчат. И я настолько уверила себя в этом, что мне стало легче. И хотя я перестала общаться с родителями, боясь новых разочарований, моё отношение к ним стало меняться в лучшую сторону. Но однажды ко мне приехала погостить давняя подруга по имени Арина, и мы разговорились, вспоминая школьные годы. Внезапно Арина сказала:

– Мы с девчонками всегда удивлялись тому, как плохо к тебе относились родители! Если твою сестру они всегда баловали и одевали, как куклу, то с тобой обращались так, словно ты им не родная!

После этих слов у меня будто камень с души свалился. Я перестала винить себя за глупые фантазии и необоснованные обиды в адрес своих родителей, потому что имела на это право.

– Спасибо, Арина, за то, что ты сейчас сказала, потому что я считала, что всё преувеличила, придумывая то, чего на самом деле не было.

– Да как же ты могла это придумать, когда мы всё это видели? – не скрывая удивления, произнесла Арина. – Мы наблюдали за этой несправедливостью каждый день, поражаясь тому, как можно по-разному относиться к двум родным дочерям!

И хотя Арина лишь озвучила горькую правду, для меня это очень много значило. Её слова подтвердили то, в чём я сомневалась с самого начала. Я не сумасшедшая истеричка, не лентяйка и не дармоедка. Я – нормальный человек, которому просто не повезло с родителями.

Кроме того, была ещё очень неловкая ситуация на вечере встречи выпускников нашего класса. Когда начался банкет, и я принялась накладывать салат себе в тарелку, девчонки удивлённо посмотрели на меня.

– Света! – с улыбкой заговорили они со мной. – А почему ты не спрашиваешь, можно ли тебе брать салат?

– А почему я должна это спрашивать? – удивилась я.

– Как же! Раньше ты всегда по десять раз переспрашивала, можно ли тебе взять кусок хлеба или что-то положить в тарелку! – пояснили мне. – Без разрешения ты вообще к еде не прикасалась!

Услышав это, я вся внутренне сжалась. Неужели всё было настолько плохо? Я настолько была запуганной и зажатой, что это всем бросалось в глаза? А я-то надеялась, что тщательно скрывала все свои проблемы! Надеялась, что никто не догадывается! Но все видели, все знали. Есть вещи, которые нельзя скрыть. И беда в том, что некоторые этим пользуются. И я не о своих одноклассниках. Они у меня замечательные. Я о своём муже.

Я долго не могла понять, как же я так вляпалась? Вроде умная девчонка, отличница, но выбрала себе в мужья тирана и деспота, который с самого начала вёл себя со мной так, будто я и не человек вовсе, а бесправная рабыня, которой непозволительно даже думать о чём-то или о ком-то, кроме мужа и об удовлетворении его желаний. Как же я не разглядела его, пока мы только встречались? Но со временем поняла.

Во-первых, он прикидывался. Носил маску хорошего парня, которую тотчас сбросил, едва мы расписались. А во-вторых, это произошло, потому что границы моего восприятия нормальности семейных отношений были размыты. В семье родителей я привыкла к унижениям, оскорблениям и даже избиениям. У меня совершенно не было личного пространства, я была вещью, которую используют по полной, пока она ещё в рабочем состоянии. А как только она ломается или выходит из строя, её выкидывают.

Начав встречаться со мной, мой будущий муж увидел это во мне, как видели другие, и понял, что именно такая жена ему нужна: покорная и совершенно не умеющая постоять за себя, поэтому поспешил жениться на мне, пока какой-нибудь другой шустрый парень не перехватил такое сокровище.

Если бы мой муж, который в тот время ещё носил приставку «будущий», увидел, что у меня крепкая и дружная семья и любящие родители, которые никому не дадут в обиду обеих своих дочерей, он бы свалил в сторону и отправился бы на поиски другой невесты. Но познакомившись с будущими тестем и тёщей, он понял, что не ошибся в выборе, и постарался ускорить свадьбу, фактически подписав мне приговор и назначив наказание за преступление, которого я не совершала.

Всё это было не чудовищным стечением обстоятельств, в котором я винила себя и свою жестокую судьбу, это было логичным следствием одного другому. Жестокие эгоистичные родители – жестокий эгоистичный муж. Если бы родители хоть чуть-чуть любили меня и нормально ко мне относились, я бы заметила, что мой парень, который слишком быстро принялся объясняться мне в любви и настаивать на свадьбе, не самая лучшая для меня партия. Заметила бы опасные тенденции в его характере и в поступках, но за девятнадцать лет жизни с родителями, я так и не узнала, каково это: когда в семье тебя уважают и считаются с тобой. В итоге я не смогла разглядеть абьюзера и прямиком попала к нему в лапы. А уж о том, чтобы перекрыть мне пути к отступлению, моя мать позаботилась.

Поскольку родители никоим образом не проявляли заботы обо мне, складывалось ощущение, что им всё равно, жива ли я или давно уже на том свете. И возможно, если бы я вдруг внезапно умерла, они бы вздохнули с облегчением, потому что в этом случае им не нужно было бы создавать иллюзию заботы обо мне перед знакомыми и родственниками. И самым сложным для меня было смириться с этим знанием. Смириться и продолжить жить, не позволяя боли в сердце испортить кровь и сломать жизнь. Смириться и продолжать ходить с высоко поднятой головой, словно у меня всё хорошо и нет никаких скелетов в шкафу. Словно я – обычный человек, у которого любящие родители и добрая сестра, которые готовы в любую минуту протянуть мне свои руки. Но этого нет. И в этом нет моей вины. Но, к сожалению, я должна нести этот груз, продолжая идти с высоко поднятой головой, борясь со своими демонами день за днём.

Но даже не это продолжает тяготить мою душу. Главное, в чём я обвиняю свою мать и что никогда не смогу ей простить, это не моё несчастливое детство, которое всегда быстро заканчивается, и не отсутствие материнской любви, без которой спокойно можно прожить всю жизнь. Я обвиняю её в том, что именно она лишила меня возможности устроить нормальную личную жизнь. Она так торопилась избавиться от меня, что вынудила выйти замуж за алкоголика, имеющего сумасшедшую старуху-мать. А когда я пыталась развестись, то она не позволила мне сделать это, выгнав меня на улицу. Она имела возможность помочь мне деньгами, могла помочь решить жилищный вопрос, но она предпочла выгнать меня и забыть о моём существовании. Она вынудила меня на семейную жизнь, полную издевательств, унижений, страданий и нищеты, по сравнению с которой моё тяжёлое детство – просто райские гущи. И когда этому аду всё же пришёл конец, который явился логическим завершением жизни любого алкоголика, я всё равно осталась одинокой женщиной средних лет без денег, без жилья, но с двумя детьми и без малейшей перспективы когда-либо устроить свою личную жизнь, потому что мой поезд уже давно ушёл.

А однажды я узнала такую вещь, которая позволила мне ещё больше прояснить ситуацию, подчёркивающую негативное отношение ко мне матери. А дело в том, что у моих родителей была реальная возможность помочь мне в решении жилищного вопроса.

Папины родственники, жившие с нами в одном городе, не имели своих детей и, перешагнув семидесятилетний порог, почувствовали себя одинокими. И тогда тётя Катя, жена папиного дяди Димы, обратилась к моей маме.

– Ваша Света так мучается, мыкаясь по съёмным квартирам. А нам с Димой тяжело жить одним. Давайте обменяем две наших двухкомнатных квартиры на трёхкомнатную и однокомнатную. Вы возьмёте нас к себе, а у Светы будет отдельная жилплощадь. Нам с Димой недолго осталось. А деньги у нас есть, так что мы вам в тягость не будем. Нам и нужно-то всего, чтобы вы за лекарствами ходили, да суп нам варили.

Но мама отказалась от такого предложения, объяснив, что у Светы, то есть у меня, всё в полном порядке, и с мужем мы живём душа в душу и ни в какой помощи не нуждаемся.

И это лестное предложение тётя Катя с дядей Димой сделали сестре моего папы, и та с радостью на него согласилась. Причём она даже не стала забирать престарелых родственников к себе. Она лишь изредка навещала их, да покупала им продукты и лекарства. И за это в наследство она получила двухкомнатную квартиру и солидную сумму денег, которая скопилась у бездетных родственников, которые к тому же оба были ветеранами Великой Отечественной войны. А мои родители остались с носом. Они так сильно не желали мне помогать, что упустили свою собственную выгоду. Тем более, как оказалось, жить тёте Кате и дяде Диме действительно оставалось совсем недолго.

Мама же настолько была горда своим поступком, что даже не постеснялась рассказать мне об этом после смерти папиных родственников, когда их квартира перешла к её золовке.

– Я никогда ни с кем посторонним не жила и никогда ни от кого не зависела, – говорила она мне. – И я не собиралась жить вместе с папиными родственниками ни дня, даже для того чтобы у тебя была собственная квартира.

И взывать к её совести было бесполезно. Обидно лишь, что я узнала об этом постфактум. Иначе я бы каждый день варила суп тёте Кате и дяде Диме и покупала бы им лекарства за свои деньги. Но почему-то те, кто хочет мне помочь, никогда не обращаются ко мне лично, предпочитая действовать через членов моей семьи, которые люто ненавидят меня и всеми силами стараются сжить со свету. Отчего так происходит?

Когда во время банкета в какой-нибудь компании слышится фраза: «По традиции третий тост за родителей!», меня всю передёргивает. Поднимая взгляд на друзей и коллег, я сразу же замечаю, как их глаза заволакивает пелена приятных воспоминаний, их лица разглаживаются, а на губах появляются улыбки, и мне становится не по себе.

Обычно каждый человек, думая о родителях, сразу же начинает ощущать чувства благодарности, защищённости и уверенности в том, что есть на свете люди, которым ты дорог, которые поймут и поддержат тебя несмотря ни на что. И даже если и случаются в семейной жизни недопонимания, то всё равно это окупается безмерной любовью друг к другу и желанием помочь близкому человеку, отдав последнее.

Я же, воспоминая родителей, испытываю обратные чувства. Меня охватывает ощущение боли и обиды за все издевательства и унижения, которые я претерпела от них, а также чувство досады за то, что они продолжают донимать меня своими завышенными претензиями, словно я им обязана. Но только я ничем им не обязана.

Считается, что рожая детей, мы отдаём долг своим родителям. Так что получается, что я дважды расплатилась с людьми, которые родили меня. Тем более что благодаря их милости, мне пришлось воспитывать своих детей одной.

Поэтому, когда я слышу тост «За родителей!», то стараюсь поскорей отвернуться в сторону, чтобы никто не увидел выражения моего лица, и ставлю рюмку на стол обратно нетронутой.

Как-то в одном разговоре моя коллега по имени Юлия сказала:

– Я могу спокойно позвонить маме в три часа ночи и сказать: «Мама, мне плохо, спой мне, пожалуйста, песню», и она будет петь прямо по телефону, не задавая при этом никаких лишних вопросов.

Я в ответ лишь ухмыльнулась.

– Если я решусь позвонить своей матери в три часа ночи, то она просто не возьмёт трубку. А если вдруг по какой-то причине всё же ответит, и я попрошу её спеть мне песню, то она просто скажет, что я сошла с ума или пьяна, после чего бросит трубку.

Да, вот такая ситуация.

Сейчас я практически не общаюсь с родителями. Единственным видом нашего общения являются телефонные звонки на дни рождения. И всё. Я не звоню им даже в праздники. И причина этого не только в том, что мне не о чем с ними разговаривать, да и они совершенно не желают ничего знать о моей жизни. Есть и ещё одна более меркантильная подоплёка этого вопроса. Телефонные тарифы.

Даже если откинуть в сторону тот факт, что у меня телефонный оператор – МТС, а у них – «Билайн», удивляет их выбор тарифа. Родители выбрали такой, согласно которому звонки на три любимых номера у них бесплатные, а на все остальные жутко дорогие. И, само собой разумеется, мой телефонный номер ни мама, ни папа, ни сестра не включили в список любимых номеров. Поэтому даже шестиминутный разговор с родными мне обходится в сумму, превышающую сто рублей. А что можно сказать за шесть минут? Да ничего! Только поздравить с праздником и пожелать всего хорошего, что, собственно, я и делаю.

И я считаю так. Почему я должна лишать своих детей куска хлеба, для того чтобы предоставить своим родителям возможность лишний раз отчитать меня? Потому что общение с ними всегда происходит подобным образом. До сих пор они стараются за что-нибудь меня упрекнуть, за что-то поругать. И это притом, что я не прошу у них ни помощи, ни денег. Все проблемы решаю сама. Но в любом разговоре со мной они включают режим строгих родителей, которые вынуждены держать в ежовых рукавицах непослушное дитя.

Да ну их!

Кстати, однажды я увидела, что у мамы в телефонной книжке я записана по фамилии. Причём по фамилии мужа. Словно я не дочь им, и у меня нет имени. О чём ещё в этом случае можно говорить?

Несколько лет назад мама как-то сказала мне:

– Светка, а почему ты не звонишь Линулинке? Ей по вечерам бывает так скучно, что и поговорить не с кем! Взяла бы и позвонила ей! Вы же всё-таки сёстры!

– Ну, – замялась я, удивлённая подобным предложением, потому что всю жизнь мама только и делала, что не позволяла нам с сестрой общаться, подчёркивая разницу между нами. – Если Лине хочется со мной поговорить, то почему бы ей самой не позвонить мне?