Пропавшая пастораль

После собрания Ксения Романовна по-дружески обняла Юлю за плечи и ободряюще шепнула:

– Не дрейфь, я тебе передам все наработки Валентины Козловой, которая занималась выставкой в прошлом году. Там списки наших художников-самородков и жюри. Напишешь объявления и развесишь во всех подразделениях! Ничего страшного!

– Спасибо! – благодарно кивнула журналистка, накидывая куртку.

– И сама обязательно принеси свои работы, – улыбнулась коллега, – уверена, они у тебя – классные!

– Да, я давно не рисовала.

– Кажется, художники не говорят «рисовала». Они пишут! – засмеялась добродушная Ксения.

– Художники пишут, а я – рисую, – хмыкнула Юля, – кстати, у меня даже холста нет, – разочарованно добавила она.

– Холста? – собеседница покачала головой. – С этим я тебе, пожалуй, тоже помогу! Мы год назад купили квартиру, а на антресолях я нашла несколько подрамников с холстами. Остались от бывших хозяев. Не выбросила, подумала: вдруг пригодятся!

– Это было бы очень кстати, – обрадовалась Симонова.

– Заходи как-нибудь после работы, – она подала свою визитку, – передам из рук в руки. Твори на здоровье!

По дороге домой деятельная Юлия стала обдумывать: кто, кроме нее, из студийного коллектива может принять участие в выставке. Главный режиссер Никита Важнов как-то приносил свои рисунки гуашью. Парня обязательно надо привлечь, решила она, вспомнив его отличные работы. Стоп! От мысли о Викторе она даже вздрогнула. А не она ли восхищалась его живописью в июне, когда приходила к нему домой. Она тут же вспомнила, что у него на торцовой стене висели два морских пейзажа и одна пастораль. Там, кажется, был изображен мальчик-пастушок. И Виктор, со свойственной ему иронией, сказал, что он всего лишь копиист. Юлю обдало жаром, когда она задала сама себе волнующий вопрос:

– Мог ли ее друг и коллега написать копию картины Огюста Лепажа «Юная пастушка»?

И мысленно ответила:

– Мог.

Опять полил октябрьский дождь, а холодный ветер подхватил ее и понес, обдувая бока, развивая волосы и усугубляя и без того скверное настроение. Дома она выпила горячий чай с парочкой бутербродов и, накрывшись теплым пледом, устроилась на диване.

Юля проснулась от еле слышного поскрипывания полов. Она открыла глаза и в сумраке комнаты увидела склоненного над собой мужчину.

– Я тебя разбудил? – спросил Андрей шепотом.

– Да, – она сонно потянулась и тихо проговорила, – не дождалась тебя и задремала. А который час?

– Около десяти, – Осипов присел на край разложенного дивана.

– Ты, наверное, голодный, – она уже совсем проснулась и привстала на локтях, – пойдем на кухню, я тебя покормлю.

– Марту разбудим, – произнес он виновато.

– Она у мамы, – Юля откинула шерстяной плед и встала с постели.

– А почему мы тогда шепчемся? – хмыкнул он и, протянув руку, включил ночник.

Комната залилась уютным оранжевым светом.

Пока Андрей ел наскоро разогретый ужин, его любимая женщина сидела рядом в трикотажной пижаме и наблюдала за ним.

– Ты похудел, – промолвила она, поправив прядь его непослушных волос, спадавшую на лоб.

– Дело сложное, – по своей холостяцкой привычке он положил грязную тарелку в раковину и включил воду.

– Оставь, я потом помою, – махнула она рукой, – лучше расскажи, что случилось.

Андрей вернулся за стол и придвинул к себе бокал с чаем. Он сделал большой глоток и задумчиво посмотрел в окно.

– Мы сегодня уже собирались по домам, когда поступил вызов. Убита молодая женщина Камилла Гафурова, – майор уголовного розыска Осипов отхлебнул ещё глоток и, вздохнув, печально добавил, – осталась пятилетняя дочка.

– Что же будет с ребенком? Отец есть? – участливо спросила Юля.

– Муж Гафуровой ушел от них полгода назад. Так что девочка теперь сирота. И никаких родственников, представляешь?

– А где ее убили?

– В своей собственной квартире. Правда, там такая квартира, – он грустно усмехнулся и посмотрел на Юлию, – скорее, небольшая комната в коммуналке. Вечно пьяные соседи по общей кухне, грязь, вонь, беспорядок. Как можно жить в таких условиях, да ещё с ребенком? – добавил Осипов и покачал головой.

– А эта Камилла где-нибудь работала?

– В парикмахерской, недалеко от своего дома. Сотрудницы сказали, что она была человек добрый. Клиенты ее любили, хвалили за качественную работу.

– И что, никаких подозреваемых?

– Никто ничего не слышал. У нее был сегодня выходной, дочка в садике, немолодые соседи (муж и жена, нигде не работающие) по мусорникам шарили в округе. Вернулись, стали пить. Обнаружила тело воспитательница, которая привела девочку из детского садика домой.

– Ужасная история, – вздохнула Юля и тут же поинтересовалась, – какие-нибудь зацепки есть?

– Нет. Убийца завернул в тряпку что-то тяжелое и стукнул жертву по голове. Вполне возможно, что это мог быть обыкновенный кирпич. Учитывая, что рядом нет стройки, предполагаю, что преступник заранее где-то подобрал будущее орудие убийства, значит, сделал это не спонтанно, а преднамеренно. Никаких следов, – Осипов развел руки, – все продумал, гад.

– А из комнаты что-нибудь пропало?

– Соседи говорят, что всё на месте. Хотя, – он качнул головой, – им разве можно верить? Но, на первый взгляд, следов грабежа нет. На шее убитой осталась золотая цепочка, а на пальце – колечко.

– Вот как? – удивилась журналистка.

– Да, – мужчина откинулся на спинку стула, – обыкновенный воришка золотые вещицы взял бы.

– Андрюша, – Юля посмотрела на собеседника, – а где находится парикмахерская, в которой работала эта Гафурова?

– Ты что, собралась туда идти? – удивился он.

– Давай, я тебе помогу! У меня завтра вечерний эфир и никаких съемок, полдня буду дома!

– Но учти, это у черта на куличках! Дзержинский район, там сплошной бомжатник! Парикмахерская называется «Кокетка» на улице Октябрьская.

– Хорошо, – улыбнулась она.

В этом районе города журналистка Юлия Симонова никогда не была. Расположенный на окраине, он представлял собой застройку из старых кирпичных двухэтажек с потрескавшейся штукатуркой. На многих балконах беспокойно развевалось застиранное постельное белье, скрепленное почерневшими деревянными прищепками, торчали старые детские санки, ненужные ящики и коробки, а на одном – даже сломанный велосипед с кривыми ржавыми спицами. Между домами, в зеленых застоявшихся лужах, бойко прыгали мелкие бледно-зеленые лягушки, а из приоткрытых форточек раздавалась ненормативная лексика. Юлия быстро отыскала парикмахерскую, разместившуюся на первом этаже жилого дома.