Венец безбрачия

Не таким человеком был Ленька, чтобы отступать при первых трудностях. Тем более, он прекрасно понимал, что Маша не из тех избалованных девиц, которые будут капризничать и диктовать свои условия просто из желания "помариновать" парня и показать свою власть над ним.

Он спрашивал, просил, обижался, сердился, даже ругался – все было бесполезно. А потом просто сказал, что ему плохо. И действительно – неопределенность, неизвестность его угнетала очень сильно – до боли в сердце. И Маша, пересилив себя, призналась ему в своем "уродстве":

– Я не могу быть женой. Ни твоей, ни вообще чьей-то, – призналась Маша. – Ты сбежишь от меня на второй день. Я абсолютно ничего не умею. Ни готовить, ни домом заниматься, не имею никаких даже самых элементарных мелочей в рукоделии, которые умеет любая девушка. Я косорукая. Не дано…

– Ты не косорукая, а просто глупенькая, – вздохнул с облегчением Ленька. – Разве это главное? Мне ты нужна, моя любимая девушка, а не кухарка. И вообще, ты напрасно думаешь, что это так сложно – я, например, когда стал жить один, очень быстро этому научился. Захочешь – научишься, не захочешь – я буду готовить. Ну или заказывать еду будем. Нашла из-за чего переживать! Завтра же переезжаешь ко мне, поняла? – Маша улыбнулась сквозь слезы и кивнула.

– Подкаблучник! – шипела будущая свекровь.

– Долго не продержится! – пророчила будущая теща.

Ленька не возражал. Он просто не слушал ни ту, ни другую. Ему была нужна Маша. Через месяц они подали заявление в загс.

…Новые брюки оказались Леньке длинноваты.

– Я завтра отнесу в ателье? – спросила Маша, критически разглядывая их вечером.

– Зачем? Давай сюда! Дело нескольких минут! – Ленька взял брюки и, действительно, довольно быстро справился с задачей – ровно подвернул на нужную длину и аккуратно подшил.

– И это все? – удивилась Маша.– Я думала, все намного сложнее… Мне мама никогда не разрешала, говорила, что не с моими способностями шить – только испорчу хорошую вещь… А… ты сможешь показать, как это делается?

– Да вообще не вопрос! Смотри. Сначала отмеряешь, сколько ткани нужно подогнуть…

Все оказалось, действительно несложно и уже через несколько дней Маша (правда, не так быстро и ловко, как муж) смогла подшить свои новые джинсы, которые тоже были ей длинноваты и потому давно лежали без дела.

Она зашла в интернет и с удивлением обнаружила огромное число видео-уроков по обучению практически любому навыку – от пришивания пуговиц до художественной штопки – такой, что одежда выглядела как новая. Причем, все излагалось просто и доступно. Никто не смеялся, никто не критиковал – ей удалось найти уроки, где все объясняли с нулевого уровня.

…Как-то вечером Ленька случайно заметил на дальней полке лоскуток ткани, спрятанный между шкатулками. Ругая себя за любопытство, он все-таки вытянул его наружу и с удивлением увидел на нем ровные строчки разных швов – похоже, Маша тренировалась, пока его не было дома. Улыбнувшись, он молча спрятал лоскуток обратно.

…Маша вернулась с работы гораздо позже мужа и увидела, что он лежит на диване. Это было настолько на него непохоже, что она тут же забеспокоилась: обычно деятельный и энергичный, Ленька терпеть не мог просто так валяться без дела.

– Я заболел, Мань, – прохрипел он. – Ужин не готовил.

– О чем ты? – Маша была поражена, – Какой ужин? Сейчас лечить тебя буду, а потом сама что-нибудь приготовлю.

И снова на помощь пришел интернет с его фото и видео рецептами. Первые блюда, которые Маша приготовила за время болезни Леньки, были "на слабую троечку" – иногда пересолеными, иногда подгоревшими, но муж, на удивление, хвалил Машу. Ей это казалось невероятным: она же не была дурочкой, сама прекрасно видела, что получается не очень хорошо, но… ее не ругают… Значит, она не безнадежна? Значит, она вполне может научиться?

И Маша старалась. Готовить получалось все лучше и лучше, она даже стала получать удовольствие от процесса приготовления еды и теперь они уже на равных кашеварили с Ленькой по очереди – кто раньше приходит с работы, тот и готовит.

…День рождения Леньки, выпавший в этом году на пятницу, решили отмечать в два этапа: в пятницу пригласить близких родственников, благо, живут они совсем рядом, а на выходные рвануть с друзьями на базу отдыха и там пожарить шашлыки.

Родители с обеих сторон, холодно поздоровавшись друг с другом, чинно расселись за щедро и умело накрытым столом. Машина мама с удивлением разглядывала симпатичные льняные салфетки, с простым, но милым вышитым орнаментом в уголках. Ленькина мама со смешанными чувствами разглядывала стол, словно подсчитывая количество блюд.

– Все очень вкусно, Ленечка, спасибо, дорогой! – подвела итог свекровь, попробовав все, что было на столе, – Ты просто превзошел себя! Даже не верится, чтобы мужчина один смог приготовить столько всего вкусного!

– И правильно, что не верится, – весело засмеялся Ленька. – У Маши сегодня был выходной, готовила и накрывала она. Я только продукты купил по списку, – свекровь открыла рот, забыв, что хотела сказать.

– А где вы купили эту милоту? – решила выручить ее мама Маши, указывая на салфетки – очень атмосферненько смотрится!

– Правда, мама? – Маша скромно опустила глаза. Это я шила и вышивала. Мне захотелось что-то красивое для дома сделать своими руками.

Также открыв рот, теща присоединилась к свекрови.

– А давайте за прекрасную хозяйку! За нашу Машеньку! – разрядил обстановку Ленькин отец, подняв рюмку.

– И за ее замечательного вдохновителя, который в меня верил и во всем поддерживал! – дополнила счастливая Маша.

Какая я вам бабушка?

– Ты на мою мать не рассчитывай. Вообще. – предупредил Егор свою молодую жену Люду, когда они впервые заговорили о том, что им нужен ребенок.

– Да… я, вообще-то, как-то на нас рассчитываю, – растерянно улыбнулась она. – это же наша семья и наш ребенок.

– Вот именно. Только мы и наш ребенок, – Егор обнял жену и сменил тему.

Он не хотел расстраивать ее мрачными прогнозами: он хорошо знал свою мать, и в этом случае "не рассчитывай вообще" так и значило "не рассчитывай ВООБЩЕ".

Нет, Раиса Васильевна, мама Егора, была абсолютно нормальным адекватным человеком: не маргиналкой, не асоциальной личностью – самой обычной женщиной с самой прозаичной должностью бухгалтера. Просто Егора она не любила. На самом деле, он очень сомневался в том, что она любила вообще хоть кого-то в этом жизни.

Она поливала грязью свою свекровь, хотя она воспитывала Егора до трех лет, она ненавидела свою мать, хотя она работала педикюршей в самих "Сандунах" и зарабатывала в два-три раза больше среднего инженера. Причем, все деньги тратила на дочь Раю и единственного внука. Также "гадом" и "козлом" всегда был отец Егора, который, не выдержав постоянных скандалов, сбежал, едва Егору исполнилось пять лет.

Да и сам Егор с самого раннего детства осознал, что такое быть нелюбимым ребенком. Нет, безусловно, над ним никто не издевался, его не били, даже ругали крайне редко. Он был сыт и одет в нормальную, чистую и выглаженную одежду. Но на этом свои родительские обязанности мать считала исчерпанными.

Она никогда не обнимала сына, не разговаривала с ним ни о чем, не интересовалась его школьными делами, его мыслями, желаниями или проблемами.

– Мне некогда выслушивать эти глупости! – говорила она и убегала в магазин присматривать себе новую шубу или колечко ("люблю меха и бриллианты" – часто повторяла она) – мама снова подкинула значительную сумму. А Егор, сделав уроки, шел в волейбольную секцию, потом в изостудию.

"Хорошо, что у меня хотя бы есть бабушки, которым я нужен," – думал он, расстраиваясь до слез от равнодушия матери…

Вскоре мать вышла замуж второй раз, и ей стало совсем не до сына: с новым мужем они то ходили по театрам, то по гостям (иногда до поздней ночи), а то и вовсе уезжали на все выходные, подкидывая Егора то одной, то другой бабушке. Егор даже не слишком расстраивался. Он привык.

…И вот теперь уже взрослый Егор сам мечтал о ребенке. "Я буду самым лучшим отцом, – дал он себе обещание. – у меня всегда будет время на малыша!"

И, надо сказать, слово он свое сдержал. Из Егора получился отличный папа – такой, что через два года после рождения сына Люда, не задумываясь, родила еще и дочку.

Конечно, с детьми было непросто: родители Люды жили очень далеко, а прогнозы Егора относительно его мамы сбылись полностью. Так что приходилось справляться самим.

– Я отдала тебе всю свою молодость, – заявила Раиса Васильевна, соблаговолив прийти взглянуть на внука. – А теперь хочу пожить для себя. В свое удовольствие. Вот. Купи ЕМУ что-нибудь. – она протянула конверт, но Егор вежливо отказался.

– Мама, может, ты хотя бы пройдешь в комнату?

– Зачем? Твоего сына я увидела, спасибо. Симпатичный. – и она ушла. Когда родилась дочка, история повторилась практически один в один.

Нельзя сказать, что Раиса Васильевна внуков не видела вовсе: когда малыши уже подросли, она стала приходить чаще, на все праздники – иногда одна, иногда с мужем. Но холодность и отстраненность ее никуда не делись.

– Смотри, бабушка пришла – радостно сказала Люда, держа на руках двухлетнюю дочку и подзывая сына.

– Чтоооо? – услышав возмущенный крик, дети вздрогнули и прижались к матери: – Какая я вам БАБУШКА??? Я дама! На крайний случай, "тетя". Извольте меня называть именно так – и чтобы никаких "бабушек"!