Девятый дом

Это был обычный жилой дом с квартирами, ковриками под дверями и звонками, и ничем не отличался от тысяч таких же многоэтажек. От лифта в оба направления отходил коридор, по правой и левой стороне которого были налеплены черные и коричневые прямоугольники дверей. Над каждой дверью был установлен номер квартиры: 115, 116, 117. Где-то рядом должна быть квартира 118. Интересно, кто там живет? 119, 120, 124. Прошел, наверно, подумал Монг и повернул обратно: 124, 120, 119, 117, 116, 115. А где 118? А где квартиры 123, 122, 121? Какой-то странный порядок нумерации.

Обойдя еще два раза девятый этаж и убедившись, что 118-й квартиры на нем нет, Монг вышел на черную лестницу, отгороженную от блока квартир деревянной дверью, окрашенной в темно-коричневый цвет. Принимая во внимание наличие на девятом этаже квартир с номерами 120 и больше, Монг решил спуститься на восьмой этаж и поискать квартиру 118 там, ведь нумерация на верхних этажах не может уменьшаться.

Черная лестница полностью оправдывала свое название. Она была темной и мрачной, в углу под потолком висел наполовину разбитый, заляпанный краской еще со времен ремонтных работ плафон. Он немного освещал ступеньки, но завеса пыли, летающей в воздухе и пронзаемой, как софитом, светом лампочки, вселяла ощущение потери ориентации в пространстве и желания поскорее преодолеть эту лестницу и найти выход.

Монг шел медленно, ощупывая ступеньки сперва носком ботинка, и только убедившись в их надежности, ставил стопу полностью. Одну руку он держал перед собой на уровне глаз на случай, если не заметит во мраке выступ или какую-нибудь балку. Несмотря на вынужденную медлительность передвижения, Монг все же постарался как можно скорее преодолеть эти неприятные два пролета и вскоре оказался у двери на восьмой этаж.

Восьмой этаж оказался абсолютно таким же, как девятый. Такое же расположение квартир на этаже, такой же бетонный пол с ковриками у дверей, такие же ярко-розовые стены. Кому пришла идея выкрасить стены в розовый? В розовых тонах обычно обустраивают комнаты новорожденных девочек. Стены общих коридоров многоквартирных домов обычно красят в нейтральный бежевый или бледно-зеленый. Но почему розовый? Чтобы при выходе из дома у людей поднималось настроение и новый день грел надеждой на что-то хорошее и начинался взглядом через розовые очки?

Вряд ли кто-то преследовал такие гуманные цели. Скорее всего, производители выпустили слишком большой объем розовой краски, и, не просчитав заранее спрос, были вынуждены реализовывать ее по низкой цене. Эта низкая цена помогла им выиграть тендер на поставку краски ряду ЖКС, у которых основным требованием является минимально возможная цена. В силу стечения целого ряда обстоятельств несколько сотен домов в городе были успешно и на радость жильцам выкрашены изнутри в розовый.

На восьмом этаже 118-й квартиры тоже не оказалось. Здесь располагались квартиры с номерами 54, 110, 184, 112, 113 и 114.

«Очень странный порядок, – подумал Монг, – на месте 111-й

184-я, а 54-я вообще неясно, как здесь оказалась. А где же моя квартира?»

Монг начал суетиться и бегать из стороны в сторону, разглядывая номера квартир и каждый раз надеясь увидеть там свой номер. Но номера 118 нигде не было.

– Я хочу домой, – заныл где-то в глубине сознания маленький Монреаль, – где мой дом? – У Монга началась паника, лоб покрылся испариной, в горле пересохло так, что ему трудно было сглотнуть слюну. – Где моя квартира?

У него закружилась голова, этаж поплыл, и он, обессилев, сел на пол. Закрыв лицо ладонями и просидев так несколько минут, постепенно начал приходить в себя.

– Это не мой дом, здесь нет моей квартиры, – заключил он, – а даже если и есть квартира с номером 118, то она не моя.

Монг медленно поднялся на ноги, еще раз обвел взглядом этаж и направился к выходу на черную лестницу. Он не знал точно, что именно здесь ищет, поэтому решил осмотреть по очереди все вышерасположенные этажи.

В этот раз по черной лестнице Монг прошел более уверенно, мрак его уже не настораживал, да и что там могло его поджидать. На десятом этаже взгляду Монга опять представились типовые квартиры – ничего интересного. Все ровным счетом то же самое: квартиры, коврики, бессистемная нумерация. Одним словом, скукота, даже розовый цвет стен не поднимал настроения. Он скорее издевался: посмотри, как тут радостно, у всех все хорошо. Но присмотревшись, становилось ясно, что это обман. Позитивная розовая краска скрывала серые стены, изрисованные матерными фразами, угрозами, кровью, слюной, грязью и хранящие воспоминания серых, мрачных и ушедших в чье-то прошлое будней.

Стоя недалеко от шахты и осматривая этаж, Монг боковым зрением заметил, как что-то объемное, серое пролетело сквозь шахту лифта, проходящую вертикально через все этажи. Ему сперва показалось, что это был лифт, но слишком уж быстро, и лифт этого дома Монг бы услышал благодаря заботливым стараниям инженеров, которые его изобрели. А это что-то пролетело почти беззвучно, как пролетает птица, разрезая воздух взмахами своих крыльев. И если вокруг тихо, то всегда удивляешься, каким шумным может быть воздух.

«Если это была птица, то не меньше орла или ястреба, – думал он. Но это было настолько маловероятно, что Монг сразу откинул версию с птицей. – Сбросили мешок с мусором, старые вещи, что-то ненужное?»

Эти несколько секунд, во время которых Монг пытался найти объяснение произошедшему, завершились звуком, напоминающим грохот от падения чего-то тяжелого. После звука ничего не последовало. Тишина.

Вдруг наверху загудело, и знакомый звук работающего лифта начал нарастать. Вскоре он поравнялся с десятым этажом, проехал мимо и остановился на первом. Задержавшись внизу не более секунды, начал подъем наверх, как если бы оттолкнулся от первого этажа, как отталкивается от батута спортсмен, совершая кульбиты.

Когда лифт поравнялся с десятым и продолжил подниматься выше, Монг увидел, наблюдая его подъем через сетку шахты, что днище лифта выкрашено в красный цвет, краска нанесена неравномерно и поблескивает, как если бы она еще не успела высохнуть.

«Зачем красить стены в розовый, я еще могу понять, – размышлял Монг, – но для чего красить днище лифта? На него вообще никто не смотрит. – Несколько капель краски упали вниз. – Очень странно. Я точно помню, когда лифт спускался на первый этаж за мной и этим мужчиной в сером костюме, дно лифта было серое. Я помню, потому что следил взглядом за его спуском».

И тут Монга осенило: «Это не краска, это кровь. Это тот мужчина.

Это он упал. Или его сбросили».

Монг побежал по черной лестнице на первый этаж, чтобы убедиться в своих догадках, но в шахте лифта никого не было, как не было и следов крови. Монг нажал на кнопку лифта и стал ждать. Наверху опять загудел мотор, и вскоре коробка лифта показалась в поле зрения Монга. Взгляд его был прикован ко дну лифта. Монг не поверил своим глазам: оно было, как и прежде, серое, ни намека на следы крови или красной краски.

Секунду посомневавшись, Монг открыл двери лифта и дотронулся пальцем до кнопки двенадцатого этажа, но не нажал и, поразмыслив, сместил палец на кнопку одиннадцатого. Лифт тронулся. У Монга по спине пробежал холодок:

«А что, если меня тоже сбросят, и потом еще раздавят сверху лифтовой коробкой», – думал он.

Сквозь щели дверей мелькали этажи, все, как один, однотипные, отличающиеся лишь цифрами, нанесенными на стену напротив лифта. На одиннадцатом лифт остановился. Монг вышел и сразу же направился к черной лестнице, которая хоть и была мрачной, но уж точно не такой опасной, как этот лифт.

Он стремглав взбежал на двенадцатый этаж и остановился, как вкопанный. У лифта стояла женщина лет шестидесяти пяти и выжимала половую тряпку в ведро. На женщине было невзрачное платье в мелкий узор, который невозможно было различить, потому что платье износилось до такой степени, что рисунок на нем уже давно слился в бледный, лишенный контуров цвет. А на ногах были надеты калоши, утепленные изнутри, чтобы создавалось ощущение уюта и сухости.

– Чего тебе, касатик? – спросила она, продолжая выжимать тряпку.

Монг стоял, как окаменелый, и не сводил глаз с ведра. Вода в нем была красная-красная, а в воздухе пахло теплой кровью.

– Потерял что? – продолжала она, видя, что Монг выглядит очень растерянным.

– Да, я ищу квартиру 118. Не подскажете, на каком она этаже? – единственное, что пришло на ум спросить Монгу.

– Так она на этом этаже. Обойди шахту лифта и там сразу увидишь, – ответила женщина.

Пока еще ничего не понимающий Монг направился, куда указала женщина.

– Ты мог бы сразу на последний подняться. Тебе можно, – кинула она ему вслед.

Монг остановился и повернулся к женщине.

– Мне можно? А ему нельзя было?

– Конечно, нет. Нельзя залезать на крышу, если ты еще ходить не научился. Не волнуйся, я сейчас тут все приберу.

Монг впился в женщину сверлящим взглядом так, что она отшатнулась назад.

– Нет, ты не подумай ничего. Я тут только убираю. Я уборщица.

– А почему вы сказали, что мне можно было? – не отставал Монг.

– Так тебе же в 118-ю квартиру. Жилец 118-й давно переехал на последний этаж. Поэтому и можно. Пойми, все люди живут на разных этажах. И по ходу их жизни переезжают выше или, наоборот, опускаются вниз. А некоторые на каком этаже родились, на таком всю жизнь и живут, и никакого развития. Сидят в своем болоте, которое уже обжили, и даже не помышляют, что кроме их болота есть и другие болота, не говоря уж о реках и озерах. Но хочется верить, что, рано или поздно, они все-таки одумаются, поэтому за них я не беспокоюсь. Но ведь есть и такие, как этот в костюме. Ты знаешь, на каком этаже он живет? На третьем.

Не в этом, правда, доме, но на третьем. И он почему-то вдруг решил, что ему можно на двенадцатый.

Я, например, на лифте поднимаюсь только на десятый, а дальше иду пешком, хоть мне шестьдесят семь, и так каждый день, потому что знаю, что пока я никто и звать меня никак. И выше десятого лифт меня не повезет, а если повезет, то кому-то другому придется отмывать мою кровь с этого днища. А мне умирать нельзя. Мне еще внуков растить, да и у самой планов громадьё. Мне дети говорят: заканчивай с работой, мы тебя обеспечим. А я знаю, чем это закончится. Я сяду дома и зачахну от собственной ненужности. А тут я хоть могу быть чем-то полезна. Я им сказала, родите мне внуков, тогда и уйду на пенсию. А с внуками, сам понимаешь, на печи не полежишь. Но эту работу пока не брошу – нужна я здесь. Да и сидеть дома целый день – тоже тронуться можно. В общем, жду внуков, а пока кручусь, как могу, и не ропщу. У меня от подъемов по лестнице и ноги крепче стали. Сердцу, конечно, тяжеловато, но я потихоньку, слышишь, потихоньку.

– А кто управляет лифтом? – поинтересовался Монг.

– Как кто? Люди сами и управляют, – недоумевающе подняла глаза женщина. – Вот ты поднимался, ты же сам нажал кнопку нужного тебе этажа.

– А этот мужчина?

– Так и он сам поехал на тот этаж, на который посчитал нужным.

– А сбросил-то его кто? – не унимался Монг.

– Он сам и сбросил, – ответила женщина. – Понимаешь, он нажал кнопку этажа, который был намного выше его представлений о жизни. Это, как если бы космонавты летали не на космическую станцию, которая вращается на относительно малом удалении от Земли, а сразу на Нептун или Плутон, или вообще в другие галактики. Хотят ли люди туда долететь? Хотят. А готовы ли они? Нет. Потому и долететь туда пока не могут. Сперва нужно слетать хотя бы на Марс, посмотреть чуть-чуть дальше своего «этажа» и понять, как оно там.