Ламуил, или Книга Господа

Впрочем, личная жизнь, в отличие от научной деятельности, у французского офицера не сложилась. Первый раз он женился в Ренне, где находился его гарнизон, на Анне-Шарлоте Делакруа де ла Тебодэ, с которой имел двух дочерей: Клотильду, рожденную 7 февраля 1801 года, и Августину, увидевшую свет 25 мая 1803 года, которую он называет «моя маленькая Антигона», и с кем он останется наиболее близок на протяжении всей своей жизни. Этот брак, по его словам, заключенный слишком рано, чтобы быть счастливым, долго не продлился. Вскоре он развелся с женой. Она умерла в 1823 году. Уже после объявления проскрипции от 24 июля 1815 года и своего бегства в Руан Жан-Батист Бори де Сен-Венсан встречает актрису руанской трупы Театр-Франсе Марию Гро: она за ним следует в годы изгнания между 1815 и 1820 гг. Кассильда, их первая дочь, родилась 17 мая 1818 года, а Атангида, вторая дочь, появилась на свет 22 июля 1823 года, но уже после развода своих родителей. Говорят, что больше Жан-Батист Бори де Сен-Венсан женщинами практически не интересовался, поскольку его поглощала одна неугасаемая страсть – наука и познание неведомого. Вот потому он и умер в одиночестве, уподобившись своему земляку и капитану мушкетеров д’Артаньяну.

Таким являлся французский офицер и выдающийся ученый, в ком бурно клокотали жизненная и творческая энергии, кто, непрестанно пребывая в сложных жизненных обстоятельствах, опубликовал столько книг и научных изданий, среди которых, пожалуй, одно из самых достойных мест занимает переведенный и изданный им апокалиптический ветхозаветный апокриф «Книга Господня» или «Ламуил». Причем трудился над ним разжалованный полковник Жан-Батист Бори де Сен-Венсан в тягостные годы проскрипции и изгнания из отчизны. Можно даже сказать, что он оказался в том состоянии духа, в котором пребывали великие ветхозаветные святые пророки Исайя, Иезекииль, Даниил и Иеремия, всегда гонимые и презираемые в среде своего же народа.

История обретения и нового исчезновения апокрифа

Начнем с того, что, по утверждениям самого полковника Бори де Сен-Венсана, когда армия революционной Франции под командованием Наполеона Бонапарта обрушилась на Италию в 1796 году, то один еврейский негоциант, снабжавший ее припасами и весьма сведущий в древнееврейской литературе, лично оказавшись на театре военных действий, приобрел несколько раритетов, в том числе и манускриптов. Один из них, составленный халдейскими письменами, ему показался поначалу из собрания малых пророков. Это и была Книга Господня, доставшаяся маркитанту в результате разграбления библиотеки Ватикана, которой ее некогда преподнес кардинал де Рец (парижский архиепископ, кардинал-священник Санта-Мария-Сопра-Минерва Жан-Франсуа Поль де Гонди, 1613–1679). Последний, со своей стороны, отметил, что рукопись изначально принадлежала кардиналу Мазарини, из библиотеки которого во время фронды парламент Парижа публично обязал распродать книги по аресту, наложенному в 1651 году.

Итак, перед глазами военного торговца оказался пожелтевший лист с филигранной датировкой от 1378 года: это была первая страница книги, состоящей из старинных свитков, спрессованных на станке переплетчика и образовывавших большую брошюру in quarto. На первой странице пергамента, весьма современной, по сравнению с остальными, читалась латинская фраза, сообщающая о том, что «данный манускрипт, о содержании коего неведомо, собранный для библиотеки премудрого и красноречивого короля Карла, называемого Пятым, происходил из бумаг, хартий и иных документов, изъятых у храмовников в 1307 году во время упразднения рыцарского ордена, великий магистр которого проживал в этом дворце, что делалось по повелению блаженной памяти весьма великодушного и милосердного короля Филиппа Красивого» (цитировано по Предисловию Бори де Сен-Венсана).

Знаменитая птица Маврикийский дронт или додо, которую так и не обнаружил в течение пяти месяцев на Реюньоне в 1802 году лейтенант Бори де Сен-Венсан. В этом плане птица сродни исчезающему манускрипту «Ламуила»

По мнению Жана-Батиста Бори де Сен-Венсана, рукопись могла быть найдена, конечно, на месте прежнего Иерусалимского Храма, в ограде которого и определялось местопребывание первых тамплиеров, хотя добавим, что орден в ту пору начинал заниматься церковной археологией по всей территории Иерусалимского королевства и Ближнего Востока. Тут становятся понятными и выпады разжалованного полковника против средневекового Ордена Храма и, дескать, справедливо сожженных на костре рыцарей во главе с великим магистром, где явно таился намек на современных тамплиеров. Дело в том, что Суверенный Военный Орден Иерусалимского Храма был возрожден Наполеоном Бонапартом, а Жану-Батисту де Сен-Венсану хотелось поскорее вернуться на родину. К тому же, как нам представляется, ему приходилось скрывать тайну участия в оном ордене своего покровителя маршала Сульта, для чего и стоило публично от него отречься. Стало быть, железная логика.

Далее. После приобретения новый владелец рукописи имел неосторожность показать ее одному из комиссаров, сопровождавших войска и занимавшихся розыском и вывозом произведений искусства в революционный Париж. Он с удовольствием купил у еврейского торговца манускрипт Ламуила, к тому же, связанный с именем последнего магистра Ордена Храма Якова де Моле и гонителем тамплиеров Филиппом Красивым, и отправил его в Париж вместе с Венерой Медичи, Лаокооном, «Преображением» Рафаэля Санти и др. ценностями и раритетами. Далее в своих подробных рассуждениях о варварстве якобинцев, опустошающих музеи и хранилища произведений искусств с тем, чтобы сосредоточить их в столице революционного террора, а также о достоинстве и божественной вдохновенности Ламуила Жан-Батист Бори де Сен-Венсан как бы упускает главный вопрос: каким образом этот артефакт попал, собственно, в его руки. Ответа, разумеется, на него мы не находим то ли из-за сугубой скромности переводчика Ламуила, то ли из-за того, что сие как-то мало беспокоило завзятого исследователя, испробовавшего себя уже и в области библеистики. И здесь мы снова узнаем авантюриста, гасконца и земляка капитана мушкетеров д’Артаньяна. Следовательно, из первого вопроса возникает второй: а вышеназванным комиссаром по скупке ценностей не являлся ли сам будущий наполеоновский полковник и выдающийся натуралист, ничтоже сумняшеся порой встревавший в довольно сомнительные предприятия. Однако зачастую получается, что подобные затеи как раз и двигают науку. Разумеется, наше предположение останется только предположением.

С другой стороны, можно было бы предположить, что сам по себе Ламуил есть мистификация Жана-Батиста Бори де Сен-Венсана времен проскрипции, но наш натуралист являлся слишком серьезным для подобного рода литературных затей, коими занимаются не вполне состоявшиеся писатели и филологи, поэтому данная версия сразу же и отметается.

К тому же, сам французский текст выглядит как перевод, лишний раз подтверждая существование иноязычного оригинала. Но восстановим дальнейшую судьбу манускрипта в соответствии с витиеватыми данными, рассеянными в велеречивом предисловии к его переводу разжалованного полковника. Выходит, что перевод на французский язык помог Жану-Батисту Бори де Сен-Венсану выполнить один ученый раввин, обозначенный господином S. L…h, пожелавший не раскрывать своего полного имени. Одновременно с этим вдохновленный переводчик спешит выразить свою искреннюю благодарность следующим иудейским гебраистам из Бордо, Берлина, Майнца и Вены, сумевшим пролить свет на неясные места книги: господам Фуртадо (Furtado), Исааку Родригесу (Rodrigues), Аврааму Майеру, Исааку Кирхерманну и Товии Захарии Горененбергу (Horenenberg). К тому же, некоторые доктора теологии Парижского университета, в том числе господа аббат Фрейсинус (Freycinous), Эликагарай (Elicagaray) и Деренод (Desrenaude), старались привлечь Жана-Батиста Бори де Сен-Венсана сделать еще и перевод на язык Вульгаты, но последний нашел это пока несвоевременным из-за незнания церковным народом латинского языка. Стало быть, затем Бори де Сен-Венсан направил оригинал манускрипта с экземпляром своего перевода Его Святейшеству Папе Римскому Пию VII (1742–1823), понтификат с 14 марта 1800 по 20 августа 1823 гг., уже задумавшему проводить I Ватиканский Вселенский Собор, который пройдет только при Папе Пие IX. Именно Пий VII короновал на императорский престол в 1804 году Наполеона Бонапарта и весьма лояльно отнесся к возрождению последним Суверенного Военного Ордена Иерусалимского Храма. В своем предисловии, приводя аргументы в пользу древности Ламуила или «Книги Господней», Жан-Батист Бори де Сен-Венсан надеялся даже на то, что благодаря содействию Его Святейшества она займет свое достойное место среди канонических книг Ветхого Завета. Но упования его, разумеется, оказались наивными и тщетными. Наполеоновский полковник не получил никакого ответа со стороны Святого Престола, разве что благодарность знаменитого роялиста и пэра Франции виконта Франсуа де Шатобриана, кому он и посвятил свой труд, полагаясь на его помощь в возвращении на родину. Однако выдающийся Шатобриан хоть и являлся автором фундаментального произведения «Гений христианства», все же оставался сугубо светским человеком. То есть не произошло никакого церковного (пусть даже осторожного и относительного) признания ни древней рукописи, ни ее переводчика. С тех пор Ламуил, некогда найденный в бумагах упраздненного Ордена Храма и его великого магистра Якова де Моле, канул в бесконечности манускриптов и книг Ватиканской библиотеки и до сих пор не был обнаружен современной итальянской исследовательницей Барбарой Фрале, занимающейся историей средневековых тамплиеров и сотрудницей Секретного архива Святого Престола. Именно ей принадлежит открытие и транскрипция «Шинонского пергамента», оригинала заключения трех кардиналов – «апостолических комиссаров» Климента V в отношении тамплиеров, фактически снявшего тягчайшее обвинение в ереси с великих офицеров Храма, пребывавших заточенными в замке Шинон. «Шинонский пергамент» был опубликован 25 октября 2007 года – аккурат семьсот лет спустя после ареста 13/21 октября сановников и рыцарей легендарного ордена. Возможно, вскоре обнаружится и оригинал Ламуила, и мы, наконец, сможем взглянуть на сброшюрованный свиток этого древнееврейского манускрипта, принадлежавшего Ордену Храма, королям Филиппу Красивому и Карлу Пятому, кардиналам Мазарини и Рецу, еврейскому маркитанту и полковнику Бори де Сен-Венсану, а также Папе Римскому Пию VII, ну и, разумеется Секретному архиву Ватикана.

Возможные датировка и причина утаивания Святым Престолом Ламуила

Жан-Батист Бори де Сен-Венсан старался доказать, что Ламуил жил и пророчествовал еще до Святого Пророка Исайи, то есть приблизительно в 816 или 817 гг. до н. э., поскольку будто бы эти реалии отражает книга, да и, дескать, в Книге Притчей Соломоновых упоминается царь Ламуил или Лемуил из Месы, который, наряду с царями Давидом и Соломоном, являлся и одним из авторов Псалтири. Но кем был сей царь Лемуил? Архимандрит Никифор говорит о нем следующее: «ЛЕМУИЛ (посвященный Богу; Прит. 31:1,4). Это лицо упоминается в Свящ. Писании только однажды, именно в приведенной нами цитате. Здесь оно обозначено наименованием царя, к которому обращены нравственные наставления его матери. Какой именно это был царь неизвестно. «Что, сын мой? Что, сын чрева моего? Что, сын обетов моих? так начинаются эти наставления. Не отдавай женщинам сил твоих, ни путей твоих губительницам царей. Не царям, Лемуил, не царям пить вино и не князьям – сикеру, чтобы, напившись, они не забыли закона, и не превратили суда всех угнетаемых. Дайте сикеру погибающему и вино огорченному душою и пр. Кто найдет добродетельную жену? цена ее выше жемчугов» и др.» (Библейская Энциклопедия. Труд и издание Архимандрита Никифора Москва. 1891). Более современная лютеранская энциклопедия сообщает о нем более конкретно и лаконично: Лемуил [евр. Лемуэл, «принадлежащий Богу, Его собственность»], царь, к которому обращается с наставлениями его мать (Притч. 31:1–9). В Притч. 31 он назван «Лемуилом, царем Массы», измаилитского племени, жившего в сев. Аравии (Быт. 25:14)» (Библейская энциклопедия Брокгауза / Ринекер Ф., Майер Г. – М.: Российское Библейское Общество, 1999. – 1120 с.).

Литография Э. Лассаля. Портрет полковника и академика Жана-Батиста Бори де Сен-Венсана

Возникает закономерный вопрос: на каком основании полковник Бори де Сен-Венсан считает того библейского Лемуила и пророка, написавшего «Книгу Господню» одним лицом? Только лишь по сходству имен? К тому же, «Книгой Господней» могли называться и другие, не дошедшие до нас библейские творения из времен древних пророков, а отнюдь не одно повествование о царе Аполлионе. Стало быть, больше доказательств о принадлежности книги царю Ламуилу/Лемуилу, кроме любопытных, но слишком пространных рассуждений о боговдохновенности произведения, полковник не приводит. Вот потому эту версию можно отмести, да и сам Бори де Сен-Венсан не ощущал ее убедительной, отчего и увлекся чрезмерным многословием и даже заклинаниями, что, согласимся, несвойственно человеку естественнонаучного склада ума.

Полковник Бори де Сен-Венсан на медальоне из бронзы художника Давида от 1839 года

С другой стороны, от имени того измаилитского царя Лемуила мог писать гораздо более поздний пророк и, стало быть, должно сосредоточиться на данном предположении. К тому же, уже во французском Ламуиле обнаруживается много древнегреческих названий, понятий, терминов и коннотаций, начиная уже с имени царя Аполлиона (Аваддона). Сама стилистика и жанровые особенности произведения говорят о сильном эллинистическом влиянии, что никак не сопрягается с книгами древних ветхозаветных пророков, пусть и дошедшими до нас через древнегреческий или латынь. Повествовательная линия несмотря на трагичность описываемых событий в Ламуиле логична и прозрачна, будучи сродни греческим сказаниям своего времени, тому же «Жизнеописанию Аполлония Тианского» Флавия Филострата: в нем нет нарастающей напряженности пророческих книг Исайи, Иезекииля, Даниила и Иеремии, хотя произведение как бы целиком и прошивается ветхозаветной традицией, но основа его, если угодно, плотный контекст почерпнут уже из греческого материала. Последнее наводит даже на мысль, что автор Ламуила вполне мог посещать одну из эллинских философских школ, сильно распространившихся по Ближнему Востоку, скажем, стоиков или неоплатоников. В связи с чем отсутствует и присущее древним пророкам религиозно-мистическое восприятие и тайнозрение, замененные рациональным линейным разумением исторического и, как следствие, апокалиптического процесса.

Римская мистериальная погребальная стела на могиле полковника Бори де Сен-Венсана на кладбище Пер-Лашез французской столицы

Таким образом, мы вправе сделать вывод, что Ламуил вероятнее всего является книгой, написанной эллинистическим иудеем в период от III столетия до н. э. до II столетия н. э., поскольку несет на себе родимые пятна эллинистической культуры, даже если его и уместно определять в качестве одного из ветхозаветных апокалипсисов. Вместе с тем, наши предположения сумеют в основном подтвердиться или быть опровергнутыми, когда откроется доступ к этому уникальному манускрипту, на наш взгляд, очень близкому по времени к моменту начала зарождения и распространения первенствующей христианской церкви. Осмелимся даже предположить, что исток Ламуила следует искать в эллинистической александрийской иудейской общине, давшей на рубеже новой эры такого выдающегося философа, как Филон Александрийский, по сути, отца всей последующей христианской теологии и Дидаскалии, христианского огласительного училища там же.

С другой стороны, римская курия не спешила предать гласности «Книгу Господню», поскольку в ней идет речь о победе в апокалиптической схватке и установлении мира Гога или Магога, князя Роша, Мосоха и Фувала, которых Жан-Батист Бори де Сен-Венсан напрямую связывает с Россией, Московией, Южной Сибирью, Уралом, Кавказом и даже Ираном. И что самое поразительное, Гог выступает в поход под трех-цветным стягом: бело-красно-синим – вариант подобного триколора существовал в России при Петре Великом. Кроме того, пророк Ламуил отвечает, что такой же трех-цветной была завеса Святого Святых в Иерусалимском Храме: и эти цвета наиболее приятны для Бога Яхве Адоная Саваофа. И, исследуя последние события, похоже, мы уже приближаемся к апокалиптической поре, когда в последние времена, исходя из великого русского философа Владимира Соловьева и синархии французского мистика-тамплиера Антуана Фабра д’Оливе останутся только три главных соправителя на обновленной земле, царствующие над цветущей сложностью: Русский император, Папа Римский и Пророк Божий в духе Самуила между ними. Да будет так! Ей, гряди, Господи Иисусе Христе!

Составители и переводчик выражают искреннюю благодарность и братское почтение следующим лицам, оказавшим всестороннюю поддержку в первом издании этой книги: Амстеру Александру, Васильевой Наталье, Городовой Маргарите, Красногорскому Владимиру, Мхитаряну Карену, Самойлову Никите, Семенову Александру, Фроловой Елене, Хотину Владимиру, Шабанову Артему и Шалыгину Игорю

    Владимир Ткаченко-Гильдебрандт (Прандау), GOTJ KCTJ, подполковник запаса, военный историк, переводчик

Ламуил или Книга Господа

Составители: Александр Шаравин и Владимир Ткаченко-Гильдебрандт

Переложение Еврейского Манускрипта, некогда извлеченного из Имперской библиотеки

Подлинная история императора Аполлиона и царя Бегемота

Р. Жироде. Гравюра № 1 к тексту «Ламуила», главе I, стиху 7

Глава I

Призвание пророка Ламуила. Предвечный Господь воинств должен быть единым Богом Израиля. Пленение Сиона; во избежание ужасов войны народ подчинился наложенной на него дани

1. Слова того, кто собирает и распространяет истину (Книга Притчей Соломоновых, XXX, 1).

2. Пророческое видение человека Божия, который, укрепившись присутствием Божиим, пребывающим в нем, сказал: 2.

3. Я молчал до сего времени, я безмолвствовал – но отныне я заставлю мне внимать – Книга Пророка Исайи, XLII, 14.

4. Глухие, внемлите, слепые, раскройте очи и узрите, 18.

5. Взыщите и читайте в этой книге Господа, и вы не найдете ничего недостающего в том, что я возвещаю: ни одно из моих слов не будет тщетным, ибо все исходящее из моих уст вдохновлено Богом. Книга Пророка Исайи, XXXIV, 16.

6. Ибо здесь суть слова, которые Бог ваших отцов, Предвечный Господь воинств (а) произнес – Ламуилу, – и в которых наставляла меня моя матерь (b). Книга Притчей Соломоновых, XXXI, 1.

7. Шестой месяц двадцать первого года царствования Бегемота (с) в течение второго пленения Израиля, и когда все Цари земли разделили его останки – Бог обратился ко мне со словом – и я ответил Господу, говоря Ему: IV Книга Ездры, 18.

8. И вот я – я пойду к тому народу, к которому Ты мне повелел; но кто наставит тех, кто должен родиться? 19.

9. Твой закон опаляющий, всякий в неведении совершенного Тобой и того, что еще осуществится Тобой. 21.

10. Итак, если я обрел милость пред Тобой, дай же мне Твоего Святого Духа, дабы я написал сначала совершенное в сем веке от его истока – как я указал пути Твои, дабы те, кто желает быть блаженным в последние времена, смог им быть. – 22.

11. Но подлинно сей народ не поверит мне, он не пожелает мне внимать, говоря: Предвечный тебе никогда не являлся. Исход, IV, 1.

12. И когда я увижу детей Израиля, я им скажу: Бог отцов ваших меня послал к вам, и если меня спросят, каково Его имя, что мне им ответить? Исход, III, 13.

13. Я есть сущий (d) – говорит Господь, добавляя, – Бог крепкий, Господь битв (f), Бог воинств (g), – вам не должно иметь других богов. Исход, XX.3 – 23 и пр. (h).

14. Кто искупит вас, Святой Израилев, имеющий имя Господа Воинств. Книга Пророка Исайи, XLVII, 4.

15. Ваша страна не что иное, как мерзость запустения – чужеземцы пожирают ваши поля на ваших глазах; они разоряют и разрушают как варвары. Книга Пророка Исайи, I, 7. Изысканную страну они превратили в пустыню. Книга Пророка Захарии, VII, 14.

16. Где пажити младых львов? Где теперь этот град, являвшийся как бы пещерой львов? Книга Пророка Наума, II, 11. Великий град, духовно называвшийся Иерусалимом или Сионом? (i)

17. Как сей град, столь населенный, пребывает отныне одиноким? Владычица наций стала словно вдовой; царица земель была обложена данью. Плач Иеремии, I, 1.

18. Есть ли Царь на земле? Есть ли человек в мире, который мог бы поверить, что враг, осадивший Иерусалим, столь легко преодолел его врата. Плач Иеремии, IV, 12.

19. В дни скорби и когда она увидела свой народ беззащитным в руках его врагов, она вспомнила о своей славе, но враги ее презрели. Плач Иеремии, I, 7.

20. – Все те, кто ее почитал, свидетельствовал лишь о пренебрежении, когда увидел ее опустошенной, – и она, стеная, закрыла лицо 8.

21. – Иерусалим увидел вторгающимися в свое святилище даже народы, которые согласно с Твоими повелениями, о, Предвечный Господь воинств, никак не исчислялись среди воинских племен (j). 10.

22. Пути Сиона в покрове скорби – его врата пребывают в разорении (k), его пророки стенают, его девы рыдают – настолько горшая его скорбь. 4.