Чувеч

Закрыл гараж.

Огляделся.

Пусто. Солнце уже село. Птицы не поют. Небо по-прежнему чистое. Ни листочка, ни ветки не шелохнется. Ничто в саду не дрогнет. Никола стоял и смотрел.

«Где я тута чувеча угляжу?»

Тут как по заказу что-то где-то шевельнулось. Никола напрягся, оглянулся.

Около сарая был звук. Ветки сразу трех кустов, росших там, очень странно пошевелились. Сразу, одновременно. Как будто там кто прошел, невидимый. Никола чуть отступил назад к малине.

Тут уже зашевелилось сзади, прямо в гуще кустов.

Никола резко обернулся и увидел, как оттуда в малине, прямо к нему, кто-то продирается. Да так злобно, что аж ветви затрещали.

Парень рот раскрыл, заорал, да ногами затопал. Крик его на всю улицу слышен был.

Бабушка с дедом из дома выскочили, побежали к внуку со всех ног. А он стоит, смотрит на малину и орет.

Подбежали к нему.

А он все кричит, как блаженный.

–Что, что случилось? – бабушка Николу за плечи схватила.

Никола рот-то сначала закрыл. Помолчал, потом еще громче заорал:

–Чувеееееечччччччч!!!!!!!!!

На кровати, не поднимаясь от шока, Никола пролежал дня два. Все бормотал про себя «чувеч» да «чувеч». Бабушка деду чуть сковородой по лбу не врезала.

– Ты зачем ребенка так напугал? Совсем уже, старый хер, с катушек слетел!!!

– Прекрати!!! – это уже дед орет. – Прекрати сказал!

Бабушка продолжает.

– Делать нечего ему. Ходит и зудит про своего чувеча! Тьфу, зла на тебя не хватает.

– Прекрати сказал!

Наорались. Разошлись.

Тихо опять в доме.

Только полы скрипят.

Да Никола ерунду какую-то в бреду бормочет под нос.

После трех дней болезни, Никола поднялся. Чувеч ему до этого снился раз десять. При чем самого чувеча видно не было. Просто какое-то пятно во сне расплывчатое, но это будто и был чувеч. И все он на Николу готовился напасть и съесть.

В общем, оклемался Никола. Есть стал, воду да чай пить. Чувеч ему везде первое время мерещился. В тарелке с борщом например – выплеснул от страха на деда. На руле велосипеда привиделся – в картошку въехал, полгряды перепахал прыщавым носом. Дед потом орал, что урожай ему загубили.

В унитазе вроде тоже чувеч ему показался – так струя мимо пошла, полванной обмочил. В гараже в шкафчике – дверку от страха захлопнул так, что та отлетела вместе со шкафчиком.

Везде короче мерещился парню страшный чувеч. И страдали от этого все. То деду средь бела дня отмываться от борща, то бабушке ванну мыть.

Нет, чувеч все-таки зло.

Вечером теперь Никола уходил вместе с бабушкой и дедом в дом. Оставаться одному в огороде в сумерках было страшно.

А тут еще бабушка забушевала. Ноги у нее стали болеть чаще. Участковый врач ей и предложил оформить инвалидность. Оформление бумаг – страшнейшая бюрократия. Сколько нужно документов собрать, столько сил и нервов затратить. Приходит бабушка к одному врачу, а тот не принимает. Идет к другому. Тот тоже не принимает. Иди теперь к третьему, тот отправляет к первому. Так по всем врачам. И везде бумажки собрать. И везде очереди.

Так она и ходит. Нервы не выдерживают. Один раз вообще прокляла всех.

Пришла из поликлиники, уселась на веранде. Да как швырнет все бумаги на пол и закричит на весь дом:

– Да будьте вы все прокляты, суки проклятые, бюрократы хреновы!

Дед подключился:

– Ты пойми – это натуральное издевательство над человеком!

– Да что издевательство-то? Не я же эту инвалидность захотела!

– Это наше здравоохранение! Бардак!

– Зла на них не хватает!

Бушевали все утро. Потом звонили им из поликлиники – дед наорал на всех. Те от страха и записали бабушку к офтальмологу зачем-то.

– Бардак везде, – заключает дед. – И управы на них нет никакой.

4

Рано утром, часа в четыре, была такая гроза, что Никола даже проснулся. Причем не столько гремело, сколько сверкало. Подряд несколько сплошных молний, отчего небо розовое было от свечения. И ливень шел страшнейший. За окном с крыши текли ручьи, а дождь стучал по шиферу так, что голова заболела. И небо над домом было каким-то желтым… Не синим, ни черным, как это бывает ночью, или светло синим, когда уж вдали брезжит рассвет, а именно желтым, переливавшееся в розовый после каждой вспышки.

Никола встал, подошел к окну – яркий свет молний ослепил его. И на миг ему показалось, что в огороде, среди картофельной гряды, кто-то стоит. Парень прильнул к окну, дождался следующей вспышки небесного света, но когда огород озарился синеватым свечением разряда, в грядах уже было пусто.

Показалось видать…

А может и нет.

Тут и дед поднялся – проскрипел половицами. На кухню пошел – в окно посмотреть. Никола с веранды выглянул – видит, дед стоит у окна, костяшками пальцев постукивает по подоконнику и, не отрываясь, смотрит в огород. Никола ближе подошел, через плечо глянул. А дед его будто не замечает. Все смотрит на теплицу и огород. А в огороде вроде как пусто. С крыши струя воды бьет в старую ванну, куда Никола по малолетней глупости какашки свои кидал. И гром гремит – далековато уже, гроза видно уходит.

– Дед, а дед? – громко брякнул за спиной деда Никола.

Тот подпрыгнул. Руки о подоконник стукнулись.