Пока Адэр принимал душ, а Мебо распаривал какую-то траву, пока доктор накладывал на раны швы – в гостиной шла война взглядов. Главный страж Порубежья хмуро взирал на командира защитников и старосту ветонского Совета. А те прятали свои чувства и мысли в глубине стальных глаз. Они не знали, о чём думает мрачный как туча великан, но догадывались, что если доктор выйдет с неутешительными новостями, им придётся держать ответ за чужое безрассудство.
Вилар сидел возле камина и, постукивая пальцами по подлокотникам кресла, смотрел то на глыбу, то на две скалы.
В спальне Адэр и Малика так же играли в молчанку.
Наконец доктор забинтовал раны на животе правителя и откланялся.
Малика протянула Адэру рубашку:
– Вы не умеете жить без приключений.
Он скомкал рубашку и бросил в угол:
– Так получается.
– Слава Богу, это последняя резервация.
Адэр растянулся на кушетке:
– Но не последний народ.
– Куда ещё вы собрались?
– Ещё не собрался, но думаю.
Малика села рядом с Адэром:
– Куда?
– Придумаю, скажу. Что здесь делает Крикс?
– Он ездил по охранительным участкам с проверкой. Добрался до Нижнего Дола.
Адэр потёр лоб:
– У него есть для меня новости?
– Нет. Он даже не знал, что вы здесь.
– Скажешь ему, что я разрешил защитникам носить холодное оружие. И пусть с Эшем проверит охрану города.
– Хорошо, – с толикой удивления проговорила Малика.
Адэр провёл рукой перед лицом. Пальцы двоились, троились.
– Чем меня напоил Мебо?
– Самым лучшим лекарством.
Адэр закрыл глаза:
– Крикс приехал один?
– С ним четверо стражей.
– Скажешь, что утром я заберу их во дворец. Вилар тоже пусть будет готов.
– Вы что-то нашли?
– Нашёл.
Малика долго молчала. Не вытерпела:
– Что?
Адэр повернулся на бок:
– Ступай. Я хочу спать.
Она укрыла его пледом и тихо вышла из комнаты.
***
Грот встретил торжественной тишиной. Адэр прошёл по Звёздной Дороге плечом к плечу с Виларом. Немного постоял в конце мостика. Притронулся к неподвижной воде. Дождался, пока истончатся упавшие звёзды и на чёрном глубинном небе вновь засверкают россыпи светил. Миновал мраморный туннель и шагнул на горное плато, освещённое не по-осеннему ярким солнцем. Помедлил, пока к свету привыкнут глаза. Направился к лестнице, но вернулся к балюстраде на краю обрыва.
Вилар облокотился на перила:
– Ты плохо себя чувствуешь?
Адэр оторвал взгляд от плачущих чаек, посмотрел через плечо. На ступенях выстроились стражи и защитники; Урбис с нестерпимо надменным видом стоял поодаль.
– Нет.
– Я же вижу.
Адэр перевёл взгляд на Вилара:
– Я завидую тебе.
– Чему ты завидуешь?
– Ты можешь всё бросить и уехать. Ты можешь отказаться от кресла советника и смешаться с праздной толпой. А я не могу. Но самое страшное… – Адэр повернулся к морю и умолк.
Мысли смешались. Что самое страшное? То, что его затягивает эта страна? Что правление начинает ему нравиться? Он хочет узнать историю Грасс-Дэмора, раскрыть все тайны и мечтает дотянуться до каких-то непонятных высот. Страшно, что куда-то исчезает презрение, и он начинает понимать людей. Что ещё его страшит? Он не хочет наказывать Эша, и даже неисправимый лгун Урбис успел стать частичкой его жизни. Что ещё? Он с нетерпением ждёт встречи с ветонским Советом, которому нужен не временный, а законный король.
Внутренний голос горестным хохотом отогнал все страхи и оставил один: он готов предать друга детства. Готов растоптать его чувства. Вилар сам виноват. Не в том, что выступил на Совете Великого. Нет! Если бы Моган не хотел, никакая сила не забросила бы наследника престола Тезара в эту глушь. Вилар виноват в том, что позволил правителю возжелать его женщину.
Из раздумий вывел тихий голос: