Рыжая Кошка. Роман

Представив Атабаева в обличье хрюшки у корыта с кормом, я невольно улыбнулась.

– Вот я и развеселил вас, – отреагировал собеседник, довольный тем, что я изменила свой гнев на милость.

– Вы с работы, Наташа-хон?

– Да.

– И куда направляемся, если не секрет?

– Домой.

– Какие исчерпывающие ответы! – засмеялся Карим. – И так просто и понятно: домой… А домой – это куда?

– Вы разве не знаете? – удивилась я. – Сейчас я живу у родителей Сабира Усмановича.

– Ну что же, так я и предполагал. И не ошибся…

Разговор смолк, предвещая неловкую паузу, но Карим вдруг начал говорить взволнованно, иногда путаясь в слова.

– Если бы вы знали, Наташа-хон… Мне как… Как мне досталось от Дильбар… Она стучала своими маленькими кулачками по моей груди… Плакала и говорила: – «Зачем ты отпустил Наташу?! Зачем?… Я знаю: ты обидел её, вот она и ушла от нас!»…

Поверьте, Наташа-хон, я плакал с ней вместе… Ругал себя последними словами… Я слово дал Диле, что больше не буду пить арак (водку) … И вот уже месяц не пью…

– Очень рада за вас, – отреагировала я, стараясь даже интонацией не обидеть друга Сабира Усмановича.

– Я тоже рад и за себя, и за то, что встретил вас, Наташа… И за то, что вы простили меня.

Карим Атабаевич мялся в нерешительности, собираясь, видно, что-то сказать ещё, но никак не решался. И я сделала вид, что собираюсь уходить.

– Наташа-хон, куда же вы? – спросил Атабаев с отчаянием в голосе.

– Как куда? – удивилась ему в ответ. – Домой, конечно.

– А я хотел пригласить вас в ресторан! – неожиданно выпалил собеседник.

– Меня? В ресторан? Сейчас? – ещё больше удивилась я.

– Да, – односложно подтвердил Карим.

Это предложение не только удивило меня, но и одновременно заинтриговало, ведья никогда раньше не бывала в ресторане. Не скрою: Карим-ака поставил меня перед непростым выбором – как говорятся «и хочется, и колется». Но идти в ресторан с Атабаевым?…

Видя моё замешательство, Карим произнёс весьма убедительно:

– Да не бойтесь вы меня, Наташа! Это я после арака дурным становлюсь… Даю слово, что пить не буду.

Но и эти слова не убедили меня: слишком свежи были неприятные воспоминания. А Карим продолжал:

– Правда сейчас в ресторане мало интересного: в это время почти нет людей… Самое интересное начинается часа через два: и народу побольше, и музыканты будут… Может для начала зайдём в кино? Во «Дворце Искусств» сейчас идёт новый фильм «Стервятники на дорогах»… Говорят интересный. Вы не видели?

– Нет, не видела, – ответила ему не совсем уверенно, поражаясь способности Карима «брать противника в кольцо».

– Вот и хорошо! – обрадовался тот. – Сейчас позвоним тётушке Халиме, предупредим, чтобы она не волновалась… Ну, идём же?! Идём!..

Взгляд Карима был, умаляющие-виноватый, как у ребёнка, который очень хочет загладить свой проступок, робко касался моего лица. И я, неожиданно даже для себя, согласилась. Мне очень было интересно наблюдать за человеком, которому хотелось показать себя с лучшей стороны. Так захотелось поддаться наивному обаянию Атабаева, но перед глазами стояло истинное лицо этого «большого ребёнка».

Сразу припомнилаась компания его друзей, для которой мне пришлось готовить плов. Я даже имён их не запомнила. Да и их самих – тоже. Запомнился только Толик-Тахир, который обмывал, родившегося утром сына. Он был высок ростом, худощав и вертляв, как угорь. Смуглое, узкое лицо, весьма симпатичное, и меж тем, что-то в нём было не так. Быть может, несколько оттопыренные уши, делающие его похожим на Чебурашку. Я так и определила его про себя Чебурашкой, и по-моему, не ошиблась в определении.

Лицо Толика поражало вдохновенной самоуверенностью и нахальностью, и ещё зубами. У него был полон рот золотых зубов, и, когда он улыбнулся в первый раз, я подумала: – Вот что значит: золотозубая улыбка.

Когда я накрыла на стол и собралась уходить к себе, Толик остановил меня:

– Наташа-хон, может составите нам компанию? У нас есть бутылка шампанского… Девушки обычно любят шампанское.

Золотозубая улыбка была, видимо, направлена на то, чтобы очаровать меня, расположить к обладателю оной, но я ответила:

– Спасибо. Видимо, не все девушки любят шампанское. По крайней мере, я не люблю.

– Так у нас и водка есть, и коньяк! – настаивал Тахир-Толик.

Ответила жёстко, без улыбки:

– Благодарю за приглашение, но я не пью совсем: ни шампанское, ни водку, ни коньяк.

И быстро ушла в свою комнату. За спиной раздался насмешливый голос кого-то из друзей Карима:

– Ну, что, Тахирчик, отбрила тебя девчонка?!

Тахирчик ответил полу-презрительно:

– Подумаешь, прынцесса!

И вся компания зашлась хохотом, а я тем временем закрыла за собой дверь. В доме только входные двери имеют запоры, чтобы обезопасить себя, мне пришлось вставлять ножку стула в ручку дверей, чтобы никто не мог войти в комнату без спроса. Потом я убедилась в том, что предостережение не было напрасным.

Сначала из зала доносились, приглушённые голоса, звон посуды и стаканов. Потом голоса стали громче и, наконец, словно взорвались. Я поняла, что двери в зал открыты и кто-то идёт по коридору. Шаги затихли возле моей двери. Раздалось лёгкое постукивание и приглушённый, пьяненький голос Толика:

– Принцесса, ну что же ты такая гордая? Посиди с нами немного: мы не кусаемся…

Я затихла, как мышка, притворяясь спящей, стараясь дышать совсем неслышно. Постукивание перешло в царапанье, а голос стал ещё ниже, ещё «соблазнительней»:

– Принцесса, ты где? Я тут у твоих дверей, как у твоих ног…

И снова тишина. Затем громкий голос Карима:

– Толик, Толик, куда ты делся? Мы ещё за дружбу нашу не выпили…

Карим, увидев Толика у моей двери, продолжил не понижая голоса:

– Что, Тахирчик, понравилась девочка? Красивая, не правда ли?