Рыжая Кошка. Роман

– Если так, то забирай свою прынцессу к чертям собачьим!

– Да уж, конечно, не оставлю! – согласился. – Если появился Тахир, то Наташе здесь делать нечего.

Мой пьяный друг пытался что-то сказать, но я уже не стал его больше слушать – развернулся, не слушая его, и ушёл прочь от некогда верного друга. Но возле порога он догнал меня и схватил за рукав.

– Что, из-за какой-то девки отказываешься от старого друга?

– Повтори! – повысил голос я.

– Для себя припасаешь?

– ???

– У тебя же потрясающая жена, Сабир!… А я один, как палец.

– Причём тут это? – не понял я.

– А при том… – язык Карима заплетался всё больше. – Не суй всю пятерню в рот – подавиться можно.

Лицо Карима исказила неприятная гримаса, он наклонился ко мне, и я с отвращением оттолкнул от себя потерявшего облик человека Карима. Толкнул его так, что он грохнулся со всего размаха на пол и сразу отключился, или просто сделал вид. А я вернулся в комнату, где неделю жила Наташа, собрал её вещи, косметику в ту самую сумку, которую мне вручила в пятницу Элеонора, и выбежал из дома, чтобы больше не видеть бывшего друга.

Моему возмущению и удивлению не было предела.

– Что стало с Каримом? Я не узнаю своего друга, – думал я, шагая к машине с сумкой наперевес. – Он не был таким раньше… Это создание с обрюзглой физиономией – вовсе не Карим. Это какая-то пародия на моего друга!… Как всё изменилось за какие-то шесть-семь лет. Причём не в лучшую сторону…

– Что делает с нами жизнь? – спрашивал я сам себя. – Или это мы сами делаем с нашей жизнью, точнее из нашей жизни, что-то совершенно неприглядное?

Лишь в автомобиле ко мне возвратилась способность мыслить спокойно. Сидел, сложив руки на руль и лихорадочно соображал

– Придётся везти Наташу к нам – ничего иного мне не остаётся… Конечно, отец не одобрит моего поступка, но в гостеприимстве не откажет. Мама всё поймёт и примет девушку, как родную дочь…

– Итак, решено: едем к нам! – это я уже произнёс вслух.

– Куда к вам? – не поняла Наташа, удивлённо глядя на меня во все глаза.

– К нам – домой, – улыбнулся в ответ своим мыслям. – У человека, родившегося и выросшего в Ташкенте, и дом должен быть в этом городе, не правда ли?

– Да, конечно, – поспешно согласилась девушка, потеряв желание спорить.

Я завёл машину и двинулся на противоположенный конец ночного города – в дом моих родителей. Прохладный воздух врывался в открытое окно автомобиля, овевая моё разгорячённое лицо. Молчал, сосредоточенно глядя на дорогу. Молчала и Наташа, не задавая никаких вопросов, но мне было предельно ясно, что она поняла всё, что произошло между мной и Каримом.

Мне вспомнилось, каким преданным другом был Карим Атабаев в нашем далёком детстве и в юношеские годы. Правда он никогда не был пай-мальчиком, но всегда отличался обострённым чувством справедливости и честности… Что произошло с другом? Когда начался процесс падения?… Разве можно ответить на эти вопросы?

Шесть лет тому назад судьба развела нас в разные стороны: меня в Фергану, а друг остался здесь, в Ташкенте. Он был молод, полон сил, влюблён, сиял от счастья. Девушку звали Луизой, и она была из обеспеченной семьи. У меня сложилось впечатление, что чувства были взаимными.

Но Луизу за Карима не отдали: отец невесты потребовал огромный по тем временам калым. А где мог взять такие деньги молодой человек, у которого кроме младшей сестрёнки на руках, не было никого, чтобы помочь ему? И Луизу отдали за другого.

Возможно, надрыв произошёл именно тогда, и Карим начал прикладываться к бутылке? Правда время от времени он спохватывался, и на некоторое время прекращал пьяные похождения, ведь подросла Дильбар, и нужно было думать о ней: устраивать её жизнь.

Диля поступила в институт и Карим с удвоенной энергией начал трудился в милиции, чтобы она могла закончить институт, выйти замуж за достойного человека. Впрочем, Карим и сейчас работает там же, и говорят его считают ценным сотрудником. А то, что творится у него дома – не интересует никого.

Несколько лет я не видел друга, поэтому мало знал о его жизни – лишь со слов родителей, которые потеряли его из вида, потому что Карим очень редко появлялся у нас. Год назад я совсем неожиданно столкнулся с ним на улице. Нашей встрече друг очень обрадовался, как, впрочем, и я. Он всё расспрашивал меня о жизни, о работе, семье. Мы посидели с ним в ресторане, вспомнили детскую дружбу, годы юности.

Карим был весел, щедр, открыт. Пил мало. И я уверился в том, что с ним всё в порядке. Поэтому и привёз Наташу не к родителям, а к нему, ведь дом Атабаевых достаточно большой, и девушка не стеснила бы их. Да и любопытствующих глаз меньше, меньше болтливых языков: друг с сестрёнкой живут полу-затворнической жизнью – напоказ её не выставляют. Но теперь я вижу, что обманулся в своей надежде, и мне придётся исправлять содеянное.

* * *

Подъезжая к дому родителей, старался настроиться на серьёзный разговор с отцом. Что разговор предстоит нелёгкий – в этом я не сомневался. Затихшая Наташа не мешала мне, думая о чём-то своём, лишь иногда бросая на меня обеспокоенный взгляд.

На этом раз я более, чем аккуратно, загнал машину во двор, мастерски минуя узкие места. Пока закрывал ворота Наташа стояла у крыльца, переминаясь с ноги на ногу. Подхватив её дорожную сумку, я жестом пригласил девушку в дом.

– Прошу вас, сударыня, переступить порог нашего скромного жилища, – предложил ей, протягивая руку вперёд, чтобы распахнуть перед девушкой двери. Но не успел сделать это: на пороге появилась мама.

– Это ты, углим? – спросила она, обеспокоенно всматриваясь в темноту.

– Это мы, мама, – ответил я поспешно.

– Ты не один, азизим? – догадалась она.

– Да, ана, я с Наташей.

Немой вопрос застыл на худеньком лице мамы, но она ничего не спрспросила, лишь произнесла:

– Милости просим в дом, дорогая гостья.

Я пропустил Наташу вперёд, а сам направился за ней следом.

– Мама, – попросил тихо, – давай сначала устроим девушку в боковой комнате? Думаю, что там ей будет удобно…

– Хорошо, сынок, – ответила та. – там всегда убрано и всё готово к приёму гостей.

Боковая комната – комната наших девчонок, как говорит обычно мама. Подрастая, они одна за другой переселялись туда. Сестры выросли, разлетелись кто куда, и комната теперь пустует, сиротливо взирая своими окнами в сад. Лишь мама заходит сюда и подолгу, пригорюнившись стоит на пороге, украдкой смахивая непрошеную слезу платочком.

Комната осиротела без своих обитательниц, стала тихой, неживой. А когда-то звонкий девичий смех наполнял её, радуя душу родителей. Казалось, что так будет всегда, но время сделало своё дело, и теперь здесь тишина и покой.

Пока мама устраивала Наташу, я прошёл в кабинет к отцу, чтобы не откладывать разговор на потом. Дада отложил газету, снял очки и сказал:

– Добрый вечер, сын… Что-то ты загулял совсем. Рахиля уже два раза звонила: волнуется дорогая сношенька… А сынок – совсем не волнуется. Болтается где-то целыми днями…

Не успеваю ответить, а отец уже задал очередной вопрос:

– Я слышал у нас гость?

– Да, – ответил я. – Гостья. Наташей зовут.

– Кто такая? Откуда?

Лишь на пару секунд я задумался над вопросом отца, а затем рассказал всё, ничего не скрывая, за исключением своего отношения к девушке. Рассказал о встрече на дороге, о родителях Наташи, о Кариме, об институте. Отец внимательно выслуша моё не короткий рассказ меня, а когда я, наконец, умолк, произнёс: