Портрет дамы. Мистический детектив

– Нет-нет, приятели, анекдоты, пожалуйста, потом! У меня сейчас более серьёзное дело. Кстати, Игорь Сергеевич, как там моё дело?

– Дело? – переспросил полковник, словно напрочь забыв, о чём это ему намекают.

– Да-да, – подтвердила Татьяна, – именно дело.

Пока Гужин пытался рассказать какой-то анекдот, полковник звонил по телефону:

– Виктор Петрович, зайди ко мне… Да, сейчас.

Передоверив Татьяну Виктору Петровичу, Кузьмин кажется заинтересовался анекдотом, сразу забывая о ней. А Татьяна уже шагала по длинному коридору следом за Петровичем в правое крыло здания, пристроенное прошлым летом, в помещение, которое иногда использовалось для бесед с подозреваемыми.

– Слава Богу не в камеру для допросов, – подумала она, вспоминая о системе прослушивания.

– Побудьте здесь, сейчас его приведут, – попросил Виктор Петрович, – но учтите: только двадцать минут – не больше.

– Спасибо, Виктор Петрович. Хорошо. – согласилась Рябинина, приготавливаясь к предстоящему разговору.

Через пять минут открылась дверь и в кабинет почти втолкнули Андрея. Он был небрит, сердит, и явно не расположен к любезному общению.

– Здравствуйте, Андрей, – произнесла Татьяна. – Проходите, присаживайтесь.

– Ба! – захорохорился студент. – Знакомые всё лица!

Татьяна, чтобы с самого начала придать беседе большую серьёзность, представилась:

– Рябинина Татьяна – частный детектив. Мне нужно задать Вам, Андрей, несколько вопросов.

Но Таро, видимо, не был настроен на серьёзный разговор:

– Что вам нужно от меня, студентка Ирочка Славина, которая на самом деле – частный детектив Татьяна Рябинина? Разве вы ещё не завершили своё грязное дело?

– К чему этот пафос? – удивилась Таня. – Вы пытаетесь обвинить во всём меня?! Раскрыть ваше истинное лицо было не моим личным желанием, а желанием вашей покровительницы. Она считала, что имеет право на честность с вашей стороны, имеет право на правду.

– Какую правду?! – с болью в голосе воскликнул Андрей. – На ту, что представила ей ты?! Я и сам о своих чувствах не знаю всей правды! Как ты её могли узнать?!

– А тут и узнавать нечего! – начала сердиться Татьяна. – С состоятельными дамами спим – с девушками играем во влюблённость!

– Значит всё так понимаешь? – сверкнул, потемневшими от негодования глазами, Андрей.

– И не только я одна, – уверила его Татьяна.

И Таро неожиданно сник, осознавая беспомощность, неспособность доказать свою невиновность.

– Но я не убивал её! Не убивал! Почему вы все не хотите поверить в это!

Таня не стала вступать в его монолог, надеясь, что Андрей выскажет всё, что у него на душе: бесхитростность и прямодушие парня на его курсе уже давно стали притчей во языцах. Но он неожиданно умолк, вновь замыкаясь в себе.

– Соседка видела, как ты приходил к Лине около восьми вечера. Слышала, как вы скандалили. Слышала, как Лина рыдала.

– Тогда она, наверное, слышала и как я ушёл, хлопнув дверью, а Лина продолжала бесноваться?

– Да, это так, – согласилась Татьяна. – Но ты мог вернуться чуть позже и задушить её. После твоего ухода кто-то приходил ещё. Где гарантия, что это был не ты?

– Гарантии может и нет, – криво усмехнулся Андрей, – но есть здравый смысл: для чего мне её смерть, ведь теперь я лишился поддержки, а мне ещё два года учиться? Со второго семестра прошлого года нас перевели на самоокупаемость, и теперь два раза в год нужно платить за обучение значительную сумму. У моей матери таких денег нет… Она часто болеет – мне самому приходиться помогать ей.

– Расскажи, как вы познакомились с Линой? – попросила Татьяна.

– С Линой… Евгеньевной? – переспросил Андрей, выдавая полную растерянность.

Татьяна смотрела на парня, пытаясь представить, что сейчас твориться в его душе. Ей понятна и агрессивность Андрея и даже его растерянность: попадая в такое положение, зачастую, человек, ни разу не бывавший в качестве подозреваемого, не способен какое-то время адаптироваться к правилам поведения несвободного человека – это вызывает неосознанный протест, который может выражаться по разному, начиная от агрессивности и заканчивая безволием и подавленностью.

– Это плохой признак! – подумала она обеспокоенно. – Мне приходилось видеть, как в таком состоянии, подозреваемые брали на себя то, что по логике вещей, сделать не могли даже в сильном душевном волнении.

– Успокойся, пожалуйста, – попросила она парня. – Ещё ничего не потеряно. Я уверена в том, что в смерти Лины Евгеньевны ты не виновен. Уверена, слышишь? Не вздумай взять всю вину на себя и подписать, так называемую явку с повинной: уверена, что Селезнёв уже предлагал это!… Рассказывай мне всё, как на духу.

– Зачем? – вновь усмехнулся Андрей.

– Я по образованию юрист. Чем смогу – помогу. Найдём адвоката – он тебя вытащит.

– У меня нет денег на его оплату!

– На этот счёт можешь не волноваться: что-нибудь придумаем.

– Нет-нет! – яростно запротестовал Андрей. – Хватит с меня покровителей!

Татьяна недоуменно посмотрела на него, и вдруг поняла, что он имел в виду:

– Ты думаешь, что я набиваюсь тебе в покровительницы?!

Андрей, от неожиданно едкого вопроса, начал краснеть, а Татьяне стало смешно.

– Не надейся и не жди! Мне самой впору какого-нибудь богатенького Буратину отыскивать. Жаль они на дороге не валяются.

Её притворно опечаленный вид вызвал у Таро гримасу, едва ли напоминающую улыбку.

– Вот видишь, дружок, не всё так плохо, как кажется. Я постараюсь тебе помочь, но ты киснуть прекращай: загорюй воробей – курица обидит.

Её бодрый тон несколько приободрил Андрея, и он начал свой рассказ с того, что его мать, Смирнова Вера Дмитриевна, живёт в райцентре; что больше у них нет никого; что отца своего он не помнит.

– Мама рассказывала, что отец умер почти сразу же после моего рождения… Поэтому она – Смирнова, а я – Таро. Она не успела взять фамилию отца.

Андрей вкратце рассказал о своей жизни до поступления в университет: учёбе, работе, о том, что помогал матери в ателье.

– Мама, сколько себя помню, работала в швейной мастерской закройщицей. Даже дома у нас везде были выкройки, материя, слышалось стрекотание швейной машинки. Я с этим вырос. Потом стал помогать матери, потому что она сильно уставала…

Несмотря на это, школу закончил с золотой медаль. Мама настояла, чтобы я поступал учиться на модельера женской одежды. В университете такого факультета не было, и я выбрал факультет художественного оформления и дизайна. Поступил. Определился в общежитие: на квартиру денег не было.

Вначале было трудновато: денег ни на что не хватало – жил впроголодь, немного поддерживали приятели по общежитию. На втором курсе начал понемногу подрабатывать. Запретил маме присылать деньги: сказал, что мне хватает стипендии. Старался учиться на повышенную.