Шатопер хмурил брови, пытаясь понять, что хочет сказать ему ученый. Разговор начался весьма странно.
– Итак, на что вы готовы ради любви, месье Шатопер? – вновь повторил Фролло.
– На все, – не задумываясь, ответил полицейский.
– Мне кажется, вы подошли к ответу недостаточно осмысленно. Что означает ваше «на все»? Вы готовы достать звезду с небес или забраться на самую высокую башню собора Парижской Богоматери и крикнуть «Я люблю тебя!»? А может, вы готовы умереть ради любви? Вы понимаете, что слова «на все» могут подразумевать все что угодно?
– Так и есть, – уверенно произнес Феб. – Если ради любви потребуется сделать все перечисленное, я это сделаю. В любом порядке. Вы все правильно поняли, месье Фролло, ответ «на все» подразумевает все что угодно и не меньше.
Ученый еще более пристально посмотрел на собеседника, пытаясь понять, не шутит ли он, но уверенный взгляд полицейского убедил его.
– То есть даже умереть?
– Если это будет необходимо, – без колебаний ответил Феб.
– Вы очень молоды, месье Шатопер. Я не думаю, что вы понимаете, о чем говорите. В вашем возрасте свойственно бросаться подобными заявлениями и преувеличивать ценность любви. Вы сами когда-нибудь любили, чтобы убеждать в возможности подобного самопожертвования других?
– У любви не бывает прошедшего времени. – Феб поднялся с кресла и с вызовом выпятил грудь. – А раз вы так говорите, то, похоже, вам не знакомо это чувство так, как мне.
Каменное лицо ученого не дрогнуло, но глаза словно ожили.
– И кто же она, эта счастливица, которой достался столь ценный экземпляр?
– А это уже вас не касается, – уже достаточно резко ответил полицейский.
– Вы будете удивлены, когда я скажу, что это напрямую касается того дела, ради которого я к вам пришел, – в глазах Фролло вспыхнул огонек и Шатопер вдруг понял к чему был весь этот разговор.
Дыханье перехватило, и на лицо полицейского вновь вернулась тревога.
– Вы что-то знаете о Джульетте?
– Она у меня, – спокойно ответил ученый, глядя в ошарашенные глаза юноши.
– Как? Откуда?
– Мой сын, Квазимодо, похитил ее во время карнавала по моему приказу.
– Похитил? Но… зачем? – Фебу, казалось, что он спит, что все это ему снится.
– Потому что только я мог спрятать ее так, чтобы убийца не нашел ее.
– Она у вас! Она жива! Я знал! Я знал! – безмерная радость переполняла душу Феба, но до конца он не мог осознать реальность происходящего, и вдруг вновь с тревогой посмотрел на Фролло. – Она ведь жива?
Но ученный промолчал, лишь желваки напряглись на его лице, и послышался тихий скрежет зубов, но юноша все понял.
– Нет. Нет. Этого не может быть. Я не верю! – страх, безысходность, боль и отчаяние охватили Феба, и он словно загипнотизированный опустился в кресло. На его лице отсутствовало любое проявление рассудка, а глаза превратились в стеклянные льдинки, которые начинали таять, наполняясь слезами. – Как это случилось? Он нашел ее?
– Нет, – Фролло сжал кулаки. – Она не смогла перенести боль разлуки.
– Разлуки? Конечно… Ее отец…
– Нет. Разлуки с тем, кого любила больше жизни, – эти слова с трудом слетали с губ ученого.
Шатопер вновь посмотрел непонимающим взглядом на ученого и непроизвольно со всей силы сжал подлокотники кресла.
– Разлуки с вами, месье Шатопер, – пояснил Фролло. – Она нашла кусок стекла и вскрыла себе вены.
Низкий глухой и пропитанный жгучей болью стон вырвался из груди полицейского.
– Но не ради этого я пришел сюда. Все еще можно исправить, – ученый сделал глубокий вздох – с уверенностью говорить о том, в чем он сам не был уверен, доставляло ему жуткие мучения.
– Что? – Феб посмотрел на Фролло, как на душевнобольного, и тот не мог его в этом винить. – Можно исправить? Вы издеваетесь? Боже, это бред какой-то!
– Вы верите в чудеса, месье Шатопер? – ученый ненавидел весь этот разговор от начала и до конца. Он чувствовал себя полным идиотом, а осознание, что он выставляет себя таковым перед юнцом, просто сводило его с ума. Ему хотелось провалиться сквозь пол. – Лично я не верю ни во что, кроме того, что доказано наукой. Ни в бога, ни в дьявола, ни в ад, ни в рай, ни тем более в магию.
Полицейский вслушивался в слова Фролло, пытаясь понять, к чему он ведет, а из глаз непроизвольно выкатились созревшие слезы.
– Но сегодня, – продолжал гость, – оказавшись лицом к лицу со смертью самого дорого мне человека и не имея, ни единого рационального варианта спасения его жизни, я решил рискнуть и поверить. А готовы ли рискнуть и поверить мне вы?
Ученый темной тучей навис над юношей, глядя ему прямо в глаза.
– Вы говорите, что у вас есть волшебный способ вернуть жизнь девушке, которая покончила с собой? И спрашиваете, готов ли я в это поверить и помочь вам?