Милая Лэина в логове Змея

Я спокойно обогнула письменный стол и направилась к выходу из кабинета, но Рагавурр преградил дорогу к двери, пронзая взглядом и окутывая своей Волей, как покрывалом. Я даже не заметила, как вода поднесла меня совсем близко. Тыльная сторона его ладони нежно скользнула по моей щеке в тщетной попытке успокоить. Отмахнувшись от навязанного прикосновения, я спросила устало:

– Что бы я ни сказала, что бы ни сделала, ты не отпустишь меня, так ведь?

– Ты просишь штормовую волну отпустить прибрежные скалы, Лэина.

Я покачала головой, даже не пытаясь скрыть разочарования, и оплыла вокруг него, направляясь к двери.

– Спокойной ночи, Лэина-ламэ. И пусть Луна пошлёт тебе мирные сны, – прошептал он мне вслед.

Но милостивая Луна не была ко мне столь благосклонна. Ночь напролёт я просыпалась от ощущения удушья. Мне казалось, что я снова попала в рыболовные сети, раскинутые в моей спальне очередными недоброжелателями. Прерывистый сон не принёс мне ни отдыха, ни облегчения. На утро прежние мысли терзали меня с той же силой и в попытке отвлечься хоть ненадолго, я поплыла в своё живое убежище – прилично подросший за полтора месяца сад.

Высокие водоросли колыхались, вторя движению волн, и я с тоской и трепетом проводила пальцами по их окрепшим стволам. Удаляясь вглубь сада, я лопатками продолжала ощущать преследовавший меня на протяжении почти недели взгляд – Рагавурр снова стоял у окна в своём кабинете и наблюдал за моей прогулкой.

Его надзор казался мне зловещим. Словно он ждал, что я запутаюсь в зарослях или меня унесёт теченьем, и готовился то ли прийти на помощь, то ли, как обычно, подтолкнуть ближе к опасности. Лишь когда я доплыла до низкорослых клумб, он перестал маячить у окна и вернулся к делам.

В обед мы едва обменялись парой слов. На следующий день во время завтрака он тоже не настаивал на беседе. Когда слуги уже начали убирать посуду, в столовую приплыл посыльный.

– Правитель вызывает Вас во Дворец, – объявил юноша с совершенно голым торсом и перекинутой наискось через плечо небольшой сумкой.

– Передай ему, что в ближайшие несколько дней я не смогу покинуть магиу. Сегодня дом закроется для визитов.

Я взглянула на своего «избранника» удивлённо. Чтобы отказывать Правителю в таком тоне, нужно обладать либо немереной наглостью (в чём у Рагавурра недостатка в общем-то не было), либо железной уверенностью в своей безнаказанности.

Никак не прокомментировав ни свой ответ посыльному, ни решение о закрытии магиу от посторонних, он пожелал мне хорошего дня и снова удалился к себе в кабинет.

Признаться честно, склоки и драки давались мне намного легче, чем молчаливые войны, а заточение в стенах дома и вовсе походило на пытку. Вспомнив о недавно обнаруженной гардеробной комнате, я тайком разыскала её и решила пройтись по оставшимся ранее без внимания «недостойным» нарядам.

Но к моему великому разочарованию, вешалки, буквально пару дней назад ломившиеся от женской одежды, сейчас выглядели голо. Я внимательно изучила каждый наряд и не нашла среди них ни одного чересчур открытого или прозрачного. Все топы были длинными и закрывали живот и грудь, все юбки и платья были до пят, и ни одной – нет, ни одной! – хотя бы полупрозрачной материи.

Фыркнув от недовольства, я вернулась в свою комнату и, разлёгшись на кровати, которую покинула совсем недавно после очередной почти бессонной ночи, стала разглядывать потолок и размышлять. Мои раздумья прервало появление служанки.

– Вам нездоровится, госпожа? – спросила Рани, обеспокоенно всматриваясь в моё лицо.

Я повернула голову и вперилась взглядом в щупленькую девушку, державшую в руках ворох старых платьев, привезённых мною из Жемчужного города. Рагавурр был верен своему слову и вернул мои старомодные закрытые наряды. Но после проведённого в Ругоии Гиугин времени, я уже не была столь зациклена на целомудренности своего тела. К тому же всего пару дней назад его прелести лицезрели почти все знатные Оиилэ этого города.

– Отнеси их в гардеробную, – я лениво махнула служанке рукой и отвернулась.

Она, пожав плечами, удалилась, а я, утомившись от бездеятельности, решительно встала с кровати и поплыла вниз. Завидев одного из слуг, частенько помогавших мне в саду, я выпытала у него, где хранились садовые принадлежности, взяла небольшую лопатку и направилась облагораживать своё творение.

Изначально я хотела заняться дальними клумбами, но пока плыла к ним по дорожке, мне на глаза попались оголившиеся корни нескольких высоких водорослей. Опасаясь, что близившийся шторм мог им навредить, я заплыла в заросли и присела на корточки. Песок выглядел раскопанным, словно кто-то оголил корни специально.

Вода качнулась от очередной волны, и листья водорослей защекотали меня по коже. Мой взгляд упал на красноватые прожилки одного из них, и сердце замерло. У этого вида водорослей никогда не бывает красных прожилок.

Во мне начала подниматься паника, я попыталась встать, но ноги не слушались. В надежде, что Рагавурр снова дежурил у окна в своём кабинете, я повернулась в сторону магиу, но на этот раз за мной никто не наблюдал. Места, которых недавно касались листья, начало жечь, словно по коже стекала раскалённая лава.

Кто-то посмел подсадить ядовитые водоросли в мой сад.

Глава 24

Догадываясь о силе яда этих водорослей и опасаясь за свою жизнь, я открыла Связь, чтобы позвать Рагавурра. Но случилось что-то странное, и Связь не открылась, а на месте магиу, стоявшего неподалёку, появилась площадь с высокой колонной в центре. Просторная, вымощенная камнями, и окружённая высокими каменными строениями. Водоросли тоже исчезли, а на их месте невесть откуда появились Оиилэ в очень старомодных, почти как мои платья, одеждах. Они приплыли сюда, чтобы посмотреть на битву, которая должна была вот-вот начаться.

Старейшина в сером тяжёлом плаще вызвал в центр рослого и широкоплечего Оиилэ, державшего в руке трезубец, а затем и его соперника, мужчину среднего роста и совсем не воинственного телосложения и вида. Битвы на площади были мне хорошо знакомы, ведь я и сама не раз в них участвовала. И в глазах рослого владельца трезубца я могла прочесть жажду крови. Он приплыл сюда не за победой, а за жизнью своего обидчика.

Он бил сильно и беспощадно и закончил битву в считанные минуты. Поверженный Оиилэ лежал в центре площади без движения, а вокруг него расплывалось кровавое облако.

– Мааларр! – крикнул победитель, поднимая вверх трезубец.

– Мааларр! – вторила ему толпа.

Из их уст это слово, собравшее в себе весь смысл подводного Закона силы, звучало грязно и мерзко. Мааларр – жестокий, но благородный закон. Однако в этом сражении не было ни крупицы благородства и никакой справедливости – побеждённый знал, какая судьба его ожидала, но предпочёл смерть в бою любой другой цене за свою оплошность.

По выправке, по надменности взгляда, по силе и по трезубцу я узнала в победителе одного из своих прародителей. Передо мной стоял истинный Лаан. Тот самый, о котором рассказывал мне Омин. Не благородный наследник королевской крови, а жестокий варвар, использовавший свою сильную Волю во вред собственному народу. В моих глазах ему не было оправданий.

Я отвернулась и стала пробираться сквозь толпу. Зрители по-прежнему ликовали, и мне хотелось привести их в чувства. Но я проплывала мимо, приближаясь к краю площади. Открытое пространство сменилось торговыми рядами, на которых сейчас не было ни продавцов, ни покупателей. Странные предметы, переливающиеся на солнце разными цветами, лежали на столах. Теперь во Всемории они называются реликвиями.

Высокие каменные дома, странные наряды, беспощадные и кровожадные Оиилэ. Каким-то невероятным образом я попала в Лаан Гиугин, Королевский город.

За торговыми рядами стояла девушка. Она выглядела потерянной и несчастной, прижимая к груди какую-то склянку. Сняв крышку, она поднесла пузырёк к губам, вылила содержимое в рот и проглотила.

Я наблюдала, как её лицо побледнело, пузырёк выпал из рук, а тело безжизненно опустилось на каменную мостовую. Я ринулась к ней, но она уже лежала бездыханно. Её красивое юное лицо сохранило на себе отпечаток скорби, которую она унесла с собой в Мир голосов, к прародителям.

Её тело, до этого лежавшее на моих руках, начало превращаться в дымку, а за ним и торговые ряды с весёлыми жителями, после просмотра хорошей битвы спешившими по своим делам. А я продолжала сидеть на каменном полу, но теперь уже в чьём-то магиу. В просторной комнате юная девушка, только что на моих глазах отказавшаяся от жизни, стояла напротив проигравшего в битве Оиилэ, а рядом с ними возвышался широкоплечий победитель.

– Не тяни! – рявкнул он и подтолкнул клинок в руке у девушки ближе к её ладони.

И это каменное орудие было мне прекрасно знакомо – Клинок Отказа, который Омин показал мне в Зале реликвий.

Девушка поджала губы и, с болью взглянув на стоявшего напротив мужчину, своего мужа, полоснула клинком по коже.

– Я отказываюсь от тебя, – сказала она шёпотом.

Мужчина сжал кулаки, не веря, что их брак оборвался так просто.

– Она не любит тебя! – крикнул он широкоплечему Лаан. – Мааларр! Пусть закон силы восстановит справедливость.

Но в Лаан Гиугин, как я уже поняла, справедливость, словно водоросли, попавшие в течение, склонялась в сторону представителей королевских родов.

Исход их сражения не удивил никого. Даже девушку, которая отпраздновала победу своего нового «возлюбленного», испив приготовленного заранее яда.

Комната растворилась так же, как до этого площадь, и вокруг меня начал сгущаться мрак. Яд от водорослей всё больше проникал в мою кровь, и в теле разгоралось настоящее пламя. Оно мучительно жгло меня изнутри и снаружи, я полыхала и хватала воду ртом.

Опять кому-то из моих новообретённых врагов удалось подобраться ко мне вплотную и совершенно безнаказанно попытаться отнять у меня жизнь. Я снова попала в их ловушку. Удушье и воспоминания о рыболовных сетях, снившихся мне последние две ночи, плавно перетекли в новое видение. И вот уже не какая-то девушка, а сама я подносила к губам пузырёк с горькой смертельной жидкостью, опрокидывала его и глотала эту горечь под насмешливым взглядом Рагавурра. На его губах играла всё та же лукавая улыбка.

И я поняла, что судьба этой девушки станет моей судьбой, если я не обрету свободу.

Огонь в моём теле то нарастал, то стихал и оборачивался новыми образами, порождёнными событиями последних дней. Больше всего мне виделись реликвии, и Лаан, и кровь, которую они проливали. Время перестало существовать, превратилось в вязкую субстанцию и, казалось, этот ужас никогда не закончится.

Но в какой-то момент из нескончаемого потока видений меня выдернуло словно неудом. Что-то холодное, густое и солёное растекалось у меня во рту, и что-то горячее касалось губ. Я открыла глаза, и прямо перед ними были две чёрные бездны, отражающие такую же чёрную душу моего спасителя. Рагавурр отстранился, прерывая поцелуй, снова набрал в рот противоядие из тёмного пузырька и начал касаться губами обожжённых мест на моей шее, плечах и руках.