Милая Лэина в логове Змея

Тела умирающих жриц растаяли, словно их не было, и мы снова оказались в пустом разрушенном зале святилища. Главная жрица тоже становилась всё прозрачнее.

– Пора, ламэлин, – Рагавурр взял меня за руку.

– Погоди, – я оттолкнула его и подплыла к жрице. – Ответь на последний вопрос, – попросила я тень из прошлого. – Что будет, если кровь Лаан окажется в венах наследников чужого племени? К примеру, Ругоии.

– Тогда наша жертва будет напрасной. Ведь обладая силой Лаан, Ругоии смогут заряжать и использовать все артефакты, украденные когда-то из нашей сокровищницы. И тогда Лаан Гиугин останется потерянным навеки. Запомни, Лэина, кровь Лаан обязательно должна оставаться в королевских родах. И ещё, дитя, если ты всё же решишь не сворачивать с истинного пути и помочь своему племени восстановить справедливость, забери этот посох у Диких, – она показала на посох, который держала в руке. – Он будет ждать тебя до тех пор, пока ты не решишься.

Она замолкла, и её тело медленно опустилось на пол, посох выпал из руки, а лунный камень в нём погас. От Главной жрицы не осталось ничего, кроме подернутых илом костей. Сверху сквозь разрушенный купол к ней подплыла акула с тонким и длинным шрамом на морде, схватила лежавший на полу посох и понесла наверх в сторону покрова.

Сильная рука Рагавурра дёрнула меня назад, и я опустилась на кровать, возвращаясь в своё тело. Мы снова оказались в магиу.

Сев рядом со мной, Рагавурр помог мне подняться.

– Ну, что, ламэлин? Ты всё ещё хочешь вызвать меня на бой?

Глава 28

Ты этого хотел. – Так. – Аллилуйя.

Я руку, бьющую меня, целую.

В грудь оттолкнувшую – к груди тяну,

Чтоб, удивясь, прослушал – тишину.

И чтоб потом, с улыбкой равнодушной:

– Моё дитя становится послушным!

Не первый день, а многие века

Уже тяну тебя к груди, рука

Монашеская – хладная до жара! –

Рука – о Элоиза! – Абеляра.

В гром кафедральный – дабы насмерть бить! –

Ты, белой молнией взлетевший бич!

Марина Цветаева.

Тишина вгрызалась в самую душу, она давила и требовала ответа, но слова застыли у меня на губах, словно каменные. Они были тяжелы и никак не хотели поддаваться. Рагавурр расслабленно лёг на кровать и позволил молчанию истязать меня дальше, а я продолжала бороться с гнетущим осознанием, что, разорвав нашу Связь в битве, совершу непоправимую ошибку.

О Луна, как же отчаянно хотела я этой свободы!

И вот сейчас, когда оставалось лишь вызвать Морского змея на бой и сражаться до неизбежной победы, сам Океан вставал у меня на пути! Все его моря и заводи, все его шторма и течения, вся его кипучая Воля говорили мне остановиться. Моя свобода, такая близкая и такая недостижимая, как оказалось, могла помешать племени Улиан вернуть когда-то отнятый у них Гарранэёль. Я это знала где-то глубоко внутри, там, где обычно зарождаются сомнения, имеющие под собой совсем не вымышленные причины.

И как могла я, Лэина из рода Арагерра, беспечно отмахнуться от увиденного сегодня в Мире голосов? Не только Ругоии, но и весь Подводный мир веками насмехались над памятью об Оиилэ, погибших в Королевском городе после падения Лаан. Обокрав их и оставив умирать от голода, они и по сей день продолжали очернять моих прародителей. И если не сейчас, пока сам Океан благоволит нам, то, когда ещё мы сможем восстановить во Всемории справедливость?

Мне выпал жребий одной из первых бросить Ругоии и нынешнему Повелителю Всемория вызов. Что ж, коли таков уготованный мне путь, то, как истинная наследница Лаан, я приму его, каким бы сложным он ни был.

– Ты победил, Рагавурр, и не будет между нами никакого боя… Но никогда, слышишь?, никогда ты больше не посмеешь давать мне приказы!

Он приподнялся на локте, и его тёмный взгляд остановился на моём лице.

– Соблазн слишком велик, – Рагавурр покачал головой и коснулся моей руки, той самой, на которой стояла его метка. – Возьми с меня слово, Лэина-ламэ.

Я кивнула.

– Беру твоё слово, Рагавурр. Только сдержи его…

Он со вздохом откинулся назад на кровать, положив одну руку под голову и размышляя о чём-то.

– За эти два месяца на меня не напал разве что самый ленивый Ругоии, я прошла обряд и стала сильнее. Не пора ли взять с твоих соплеменников цену? – поначалу я думала, что на мой вопрос ответом окажется лишь молчание.

Но после паузы он пропел всё так же задумчиво и отстранённо:

– Для этого надо бы знать, с кого её спрашивать, ламэлин…

– И ты не знаешь? – в его неподвижной фигуре я видела сейчас притаившуюся меж камней змею.

– Нет… не знаю.

– Какие у вас договорённости с Океаном, мне неведомо, – повторила я слово в слово когда-то брошенную Омином фразу, – но ты не заслуживаешь оказанного тебе доверия!

Он усмехнулся, поднимаясь с кровати.

– Велю-ка я накрыть на стол к обеду. Вот-вот начнёт смеркаться, – это всё, что он удосужился ответить, покидая мою комнату.

Во время обеда он вёл себя так, будто и не было нашего путешествия в Лаан Гиугин, как и последовавшего за ним разговора. Зная Рагавурра, ни просьбы, ни угрозы не заставили бы его изменить своё решение – если ему и были известны Оиилэ, совершившие те нападения, то он, очевидно, не собирался выдавать их имена. По крайней мере до тех пор, пока не наступит удобный для него самого момент. Поднявшись из-за стола и направляясь в свою комнату, я понимала, что этой ночью глаз сомкнуть мне не удастся. И не кипевшие в голове мысли угрожали сну, а зревшая во мне решимость. Пока у Морского змея в руках были и моя свобода, и возможность взять с Ругоии цену, о покое речи быть не могло совершенно!

И потому, как только город погрузился во мрак, а хозяин магиу, как и его слуги, – в сон, я накинула на плечи плащ, на голову – капюшон, и спустилась вниз.

Подводный Закон Цены требует знать виновника в лицо, и, если кто-то нанёс тебе вред тайно, то помочь тут может только жрец. А в Ругоии Гиугин я была знакома лишь с одним – Веррионом, живущим в трущобах у скалы Маруог.

Выплыв из дома незаметно, я направилась в сторону улицы, но взгляд мой упёрся в слегка переливавшийся в темноте защитный купол. Он продолжал висеть над магиу с тех пор, как мы вернулись после сражения на площади. Без особой надежды на успех я подплыла к границе купола и чуть заметно коснулась его прозрачной материи – слабые разряды электричества защекотали пальцы. Носитель Воли, создавшей этот купол, не потрудился дать мне разрешение пересекать его границу. И пробиваться сквозь него силой не сулило ничего хорошего, ведь мирно спящий Рагавурр обязательно бы это заметил.

За аркой, отделявшей территорию магиу от уличной дороги, мелькнул знакомый силуэт единственного поистине преданного Рагавурру товарища. Акула с едва заметным шрамом на морде кружила у дома, высматривая то ли добычу, то ли тех, кто пожелает нарушить ночной покой жителей дома.

– Привет, подруга, – прошептала я, оглядываясь на погружённый в сон магиу Морского змея, и надеясь, что его верная слуга не сообщила хозяину о моём несостоявшемся побеге.

Услышав приветствие, акула вильнула хвостом и с лёгкостью проплыла сквозь купол. Значит, ей, в отличие от меня, пересекать границу было позволительно! Она пару раз оплыла вокруг меня и не торопилась возвращаться на свой сторожевой пост у входа.

Рука сама потянулась к её гладкому упругому телу, скользя по нему и легонько задевая плавники, пока акула продолжала послушно крутиться рядом. Прежнего страха перед этими зубастыми хищниками я уже не испытывала, и дело тут было вовсе не в обряде. После приезда в Скалистый город я поняла, что у самых страшных хищников зубов не сотни, а всего лишь тридцать два.

Что-то едва уловимо изменилось в её поведении с нашей последней встречи – будто перед ней теперь оказалась не одна из жалких Оиилэ, с которыми её хозяин мог бы расправиться без особых усилий, а достойная его соперница.