Путешествие в пространство событий

– Это их «Омега», – повторила Анна, – а мы должны искать наш «Эдем». Так что пошли. Тем более что ночи уже вроде как и нет…

Глава 10. Варианты финала

– Аполлон? Какими судьбами? – Тор искренне обрадовался, хотя, казалось бы, с богемным красавчиком, встреченным только что в коридоре, у него совершенно нет ничего общего.

– Да так, скучно стало, решил заглянуть к вам, – улыбнулся Аполлон, – да и к тому же, честно говоря, захотелось среди мужиков побыть, а то сам знаешь, как я живу, вокруг одни женщины… И у половины из них сейчас ПМС… бррр…

– Неужели у муз бывает ПМС? – захохотал Тор.

– Еще какой… Это настоящий конец света.

– Как? Уже? – пробегавший мимо Хермод услышал только последнюю фразу и остановился. – И мне, конечно же, никто ничего не сообщил! Я тут пресс-служба или кто?

– Да успокойся ты… – отмахнулся начальник службы безопасности. – Это мы в переносном значении. Не бойся, если случится настоящий конец света, ты непременно узнаешь.

– А что, должен случиться? – в лазурно-голубых глазах Аполлона отразился слегка нездоровый интерес. – Ну расскажите, расскажите… Мне же с моей горы ничего не видно и не слышно, живу в полной изоляции, окруженный кучей вздорных девиц.

– С жиру бесишься, дружище… А насчет конца света… Да у нас тут скоро ставки начнут делать: случится конец света или нет, и каким именно он будет. Земной проект, вроде как, завершается, а что с ним будут делать, никто толком не знает. Вот все и боятся пропустить. Видишь, как весело нам тут живется…

Аполлон воодушевленно потер руки:

– А что, забавно… Будете делать ставки, про меня не забудьте. Я хоть у вас и не работаю, но по старой дружбе-то примете?

– Неужто уже успел придумать свой вариант?

– Пока нет, но сейчас придумаю. Я же все-таки творческая личность. Значит, так…

– Постой… Не посреди коридора же. Пошли в курилку, там поговорим нормально. Хермод, ты с нами?

Курилка Компании, по справедливости, заслуживала куда более достойного названия. Располагалась она на крыше, а точнее – сама крыша и была одной большой курилкой. В ясную погоду табачный дым, поднимаясь к небесам, трансформировался в облака самых разных форм: от ослика до замка – по желанию самого курильщика. А в ненастье над крышей автоматически собирался прозрачный стеклянный купол, барабаня по которому капли дождя всякий раз наигрывали новую мелодию. Сегодня солнечно, и Локи, сидя на большом кожаном диване, играл сам с собой в шахматы, начертив в небе доску из облаков. Услышав, что коллеги и гость собираются устроить обсуждение конца света, он по-быстрому поставил сам себе мат и присоединился к ним.

– Я не делился этими соображениями с папой, чтобы его не огорчать, – признался Тор, – но, мне кажется, так называемый «конец света» все-таки неизбежен. Это было бы самым логичным завершением проекта – конец всякой жизни на земном шаре, смерть планеты, заключительная фаза феномена человека… Что с ними еще делать-то вообще?

– Тебе лишь бы все крушить, Тор, – укоризненно заметил Хермод, – ты всегда за радикальные методы.

– А ты предлагаешь что-то гуманное? По-моему, Шеф устроит им там какой-нибудь космический катаклизм, и всего делов… Ну, или чуток подождать, и проект сам себя закроет. Ты только посмотри на них – что они творят… Человечество явно выдохлось и, кажется, ищет способ «самоубийства» даже без нашей помощи. Если выражаться «по-умному», то по мере роста и усложнения в лоне биосферы и ноосферы умножаются и внутренние угрозы. Нашествия микробов, органические контрэволюции, стерильность, войны, революции…

– Это все не смертельно.

– Не смертельно. Но ведет к долгой и неприятной дряхлости. И, если оставить все как есть, проект все равно загнется, только уже некрасивым естественным путем, как старики в доме престарелых.

Аполлон очень не любил разговоров о дряхлости, старении и вообще обо всем уродливом.

– Нет, ну ты действительно слишком пессимистично настроен, Тор… – протянул он. – Не надо обобщать. Нельзя переносить особенности и условия умирания отдельных индивидуумов на всю жизнь в целом. Когда исчезает один индивид, на смену всегда приходит другой. Потеря индивида для продолжения жизни не невосполнима. Мне с земли недавно одну книгу прислали, известного палеонтолога Мэттью. Он в ней высказал предположение, что, если бы ответвление человека исчезло, его не замедлила бы заменить другая мыслящая ветвь. И он совершенно прав. Хотя, конечно, он, как человек, не мог предположить, где на древе жизни могла бы появиться эта таинственная почка…

– Ну а ты, как не человек, знаешь? – поддразнил Локи.

– Это не в моей компетенции, – буркнул Аполлон. – Да и вообще, за судьбы мира ваша контора отвечает. И это, между прочим, ваш проект. Вам лучше знать, для чего он создавался и чем должен завершиться.

– Шеф нас в свои планы не посвящает, – вздохнул Хермод. – Знаете, иногда мне вообще кажется, что не только судьба людей, но и наша собственная зависит от того, что будет с этим проектом. Но, в какую-то новую ветвь я не верю. Человечество – уникальный в своем роде продукт. Он незаменим. И вряд ли Шеф, а уж тем более сами знаете кто, затеяли все это просто чтобы в один прекрасный день этот уникальный продукт скомкать и выбросить на помойку, как обертку от мороженого. Нееет… Тут что-то другое. Человечество должно достигнуть конечной цели. Не приостановка, а последний прогресс, наступающий в свой биологический час. Созревание и высшая ступень. Вот, что я думаю.

– Слишком красиво и абстрактно, – высказался Тор и выпустил густую струю дыма, которая, превратившись в облако в форме топора, стала рубить облако-оливу, нарисованное секунду назад Аполлоном.

– Варвар, – обиделся тот. – Такой же варвар, как и все эти люди. У меня пар из ушей идет, когда я вижу, как они обращаются с наукой.

– А как они с ней обращаются? – удивился Хермод. – Вроде, всё наоборот…

Покровитель наук и искусств не дал ему договорить. Сердито загасив окурок, он начал изливать на приятелей праведный гнев, накопившийся, судя по всему, за последние пятьдесят – шестьдесят земных лет:

– Люди хвастаются тем, что живут в век науки. И если речь идет только о заре в сравнении с предшествующей ей ночью, то они до некоторой степени правы. С их открытиями и методами исследования появилось что-то громадное, что-то такое, что, я убежден, теперь уже не остановится. Но с какой же скаредностью ума и средств и в каком беспорядке они сегодня ведут исследования! Все для производства. Все для вооружений. Но для ученого и лаборатории ничего или почти ничего. Как будто бы открытия должны периодически падать с неба в совершенно готовом виде, как солнце или дождь, и как будто для человека нет лучшего занятия на Земле, как убивать друг друга или есть! Я однажды поинтересовался статистикой и пришел в ужас: на исследования во всем мире в течение года выделяется меньше денег, чем на строительство одного крейсера! Правнуки сочтут их варварами и будут совершенно правы!

– Если при своем раскладе у них вообще будут правнуки, – вставил ремарку Локи.

– Проживая в переходную эпоху, они еще не полностью осознали наличие новых высвободившихся сил и не полностью ими управляют, – продолжал горячиться Аполлон. – Приверженные к старым навыкам, они по-прежнему видят в науке лишь новый способ легче получить те же самые старые вещи – землю и хлеб. Они запрягают Пегаса в плуг… Кстати, я Пегаса возле центрального входа припарковал, ничего?

– Не бойся, не угонят. Продолжай…

– Да… В общем, на мой взгляд, если человечество и выживет, то только благодаря тому, что люди посвятят свою жизнь увеличению знания, а не увеличению имущества.

На этой пафосной ноте в курилку вошел начальник охраны, сводный брат Тора – Хеймдалль и, стараясь быть максимально вежливым, попросил Аполлона переставить-таки коня, который загородил весь центральный вход, да к тому же умудряется взлетать до третьего этажа и, заглядывая в окна, пугать юных валькирий из бухгалтерии. Аполлон умчался разбираться со Пегасом, Локи затрясся от смеха, а Хермод продолжил тираду о науке и познании по-своему:

– Аполлон во многом прав. Но! Объектом этого знания должен стать сам человек. Если земля идет к человеческой эре науки, то эта эра будет в высшей степени эрой науки о человеке – познающий человек заметит, наконец, что человек как "предмет познания" – это ключ ко всей науке о природе. Человек – это незнакомец, сказал Каррель. А я добавляю: в человеке резюмируется все, что познают или стремятся познать люди… Человек как предмет познания имеет для науки уникальное значение по двум причинам: во-первых, он представляет собой, индивидуально и социально, наиболее синтетическое состояние, в котором ему доступна ткань универсума и, во-вторых, в настоящее время он являет собой наиболее подвижную точку этой ткани, находящейся в ходе преобразования. Так что расшифровать человека, значит, в сущности, узнать, как образовался мир, и как он должен продолжать образовываться.

Локи трагикомично зажал уши ладонями.

– Херми, уймись… Ты уже раз пятнадцать повторил слово «человек». И вообще, что ты предлагаешь? Концепцию «спасение утопающих – дело рук самих утопающих»? Вообще-то мы тут обсуждаем, что решат делать с проектом Шеф и ОН. И не надо так на меня смотреть, Тор… Да, мы все прекрасно знаем, что ОН имеет к этому непосредственное отношение, хотя и не занимается делами Компании собственноручно. В общем, на повестке дня не поведение людей, а решение руководства.

– С каких это пор ты стал фаталистом?

– Я – ни с каких. Вот люди – фаталисты по своей сути. Даже те, кто это отрицает. Они предпочитают не вмешиваться в действие сил мира.

– Но не сам ли мир, пришедший к мысли, ожидает, что они переосмыслят инстинктивные действия природы, чтобы усовершенствовать их? – Хермод неумолим. – Это было бы оптимальным использованием сил, высвобожденных машиной.

– И повлияло бы на решение руководства? Ты к этому клонишь, – Тор, казалось, уловил-таки смысл пламенных речей коллеги.

– Ну, примерно так…

Локи поднялся.

– Устал я от вас… И от вашего человечества тоже. Но, если хотите знать мое мнение, то человеческая история развивается между двумя критическими точками мышления: низшей индивидуальной и высшей коллективной. «Конец света» для них – это внутренний возврат к себе целиком всей ноосферы, достигшей одновременно крайней степени своей сложности и своей сосредоточенности. Это переворот равновесия, отделение сознания, в конце концов достигшего совершенства, от своей материальной матрицы, чтобы отныне иметь возможность всей силой покоиться в боге-омеге.

– Ну ты загнул…, – присвистнул Тор.

– Это я не загнул, а подсмотрел в одном факсе на столе Шефа, – раздраженно сообщил Локи, – и, держу пари, вы не поняли, что все это означает. Я тоже сперва не понял, а потом поразмыслил, и…

– И?! – хором воскликнули Хермод и Тор.

– И ничего! Подумайте сами, авось и поймете… А я и так вам слишком много разболтал.