Мысли вслух во сне и наяву. Книга первая

«Она хочет предложить, а не попросить меня. Интересно. Звучит, словно решила сделать мне подарок, от которого не отказываются».

– Что так вдруг? Судя по твоему наряду, это что-то из ряда вон выходящее, а я в своем, – она с улыбкой посмотрела на свои брюки, – явно не смогу тебя заменить.

– Это не важно, – махнула она своими роскошными руками в красивых кольцах.

– Не важно, что?

– Неважно, в каком ты сейчас наряде.

– О нет. – Таня покачала головой. – Если бы было не важно, ты бы так не оделась. Это явно, что-то очень и очень значимое. Ты хочешь меня подставить?

– Подставить? Тебя? Зачем мне это нужно?

– Вот и я думаю, зачем?

Юлия нахмурилась и развела руками.

– Не дури. Лучше послушай, – она уселась на стул, стоящий рядом с Таниным столом, и подол ее роскошного платья красивыми складками опустился у ее ног. – Событие действительно из ряда вон выходящее, а у Димы сегодня тестирование новой программы, а это означает на всю ночь. У меня есть два билета на премьеру во МХАТ и один я хочу уступить тебе. Уйдешь пораньше и переоденешься во что-то великосветское, приличествующее такому случаю.

«Меня даже поучают, что я должна сделать. Лихо!» – Таня продолжала анализировать слова Юлии. Поскольку Дима занят, Юлия тоже не пойдет на премьеру, и свой билет предлагает ей. А что со вторым билетом?

– Следовательно, ты мне предлагаешь два билета? Тогда я должна согласовать твое предложение с Кириллом.

– Кириллу я уже позвонила. Сам он не сможет пойти. Тестирование новой программы, как без него? Но он согласился, чтобы ты пошла и насладилась спектаклем.

Черное отчаяние нахлынуло на Таню, и она выпрямилась, опираясь на спинку кресла. В комнате было тихо, все уткнулись в компьютеры и прилежно делали вид, что заняты работой. В тоне Юлии сквозила не скрытая надменность, которую можно было оправдать только вздорностью характера. Постоянная демонстрация своего превосходства над другими. Откуда в ней? Раздражительность, дерзость, наглость, допустим – это ее характер, а вот превосходство и вседозволенность – это воспитание.

– Ты ему позвонила, чтобы меня отпросить в театр? Зачем ты это сделала? Прошу впредь этого не делать! Это наши с Кириллом отношения и они только наши.

– Я хотела, чтобы вы отдохнули. Он много работает и ему пора расслабиться. – Юлия нагло смотрела Тане в глаза. – Я всегда о нем волнуюсь при возникновении у него новообразованных уз. Жаль, что он не сможет, но тебе тоже будет полезно развеяться. Сидеть одной дома, зачем, когда можно с удовольствием провести вечер. Рядом с тобой будет интересный человек, с которым ты сможет пообщаться. Это мой хороший друг. Я знаю, ты оценишь мое предложение, и потом еще будешь благодарить меня.

«Новообразованных уз? – мысль билась в голове Тани. – Я для Кирилла всего лишь предлог для образования новых уз? И это все?»

– Благодарить тебя? – Таня с удивлением посмотрела на Юлию. – За что? Какая чепуха.

Тебе не следует ничего хотеть вместо Кирилла и меня. Как проводить свое время мы способны решать сами. За предложение спасибо. Но, нет!

«Она позвонила Кириллу? Уму непостижимо! И так уверенно и нагло об этом говорит. А почему нет? Он ее друг и почему бы ей ему не позвонить? Но почему она обсуждала с ним мой досуг, отпрашивала меня на прогулку с ее другом? Не с моим другом, а со своим? Я что, у них крепостная? Бред! А Кирилл? Что ответил ей Кирилл? Она сказала, что Кирилл согласился. Он согласился, не узнав моего мнения? Они оба решают за меня, что я должна или могу делать? Какое право Кирилл имеет на меня, чтобы за глаза обсуждать мои действия даже с самой-самой близкой подругой своего детства, настолько близкой, что передает меня из рук в руки».

Таня было уже в бешенстве, но пока у нее хватало сил сдерживать себя и не показывать Юлии насколько дико прозвучали слова той, она вела себя, как обычно – спокойно и с достоинством. Вот только еще не могла понять, намеренно та это сделала или это случайно все так сложилось. Затем ее испугало, что она в мыслях объединила Кирилла с Юлией, и ей стало больно и стыдно.

Она задумчиво посмотрела на Юлию, улыбнулась и покачала головой.

– Сумасшедшая, ты ничего не понимаешь. МХАТ! Премьера, Табаков, наконец. Билеты не достать, там будет весь театральный бомонд. Увидишь таких людей, о которых не могла мечтать, – Таня снова с улыбкой покачала головой. – Я с трудом выцарапала это задание у Платоши, а ты смеешь качать головой?

– А я не знал, что было задание на премьеру во МХАТе, – проговорил с обидой в голосе Андрей. Он любил театр и главный редактор, зная это, частенько поручал именно ему такие задания.

– Значит, тебе не нужно этого знать, – через плечо бросила Юлия. – Ты, что не знаешь, моветон вмешиваться в чужой разговор? Пора становиться джентльменом.

Андрей смешался и покраснел. Слова Юлии и тон, с которым они были произнесены, обидели Андрея, но он промолчал и вернулся к своему столу.

«Зачем она так…. не понимает, что обижает человека? Отвратительное свойство – чужую беду обратить себе на пользу», – мысленно добавила Таня. Она неоднократно встречалась с такой категорией людей. Но с Юлией это было не совсем так. Улыбка, мелькнувшая на ее лице, говорила совсем о другом. «Она испытывает удовольствие? – удивилась Таня. – Неужели она такая мелочная, что ей доставляет удовольствие унижать человека по пустякам? Именно так, по пустякам, для куража. Мелко, подло, мерзко, наконец».

– Андрей, я тоже только сейчас об этом узнала, – повернувшись в сторону коллеги и пожимая плечами, сказала Таня. – По-видимому, мне, как и тебе, не положено этого знать.

– Ну, да, – пробубнил в ответ Андрей. – Хорошо, что у нас есть человек, который знает больше, чем сам главный редактор.

Илья хмыкнул и уткнулся в компьютер.

– Извини, что посмела это сделать и тем самым нанесла оскорбление твоей тонкой театральной душе, – в голосе Тани звучала не прикрытая ирония, – еще раз извини, но мне не хочется этим вечером сидеть в темном зале и смотреть на сцену.

– Глупенькая! Это же МХАТ! – Юлия с превосходством смотрела на Таню. – И потом ты будешь не одна. Уверяю тебя, мой друг ни чем не уступает Кириллу, если только еще более мил и не такой заносчивый. Ты с ним чудесно проведешь время. Тебе не следует зацикливаться на Кирилле, он ненадежен, и упускать такой случай…. Это глупость сверх меры.

– Премьера, Табаков…. Знаю. Считай, что я тебя услышала, – Таня засмеялась и громко с пафосом произнесла: – «Ах, театр! «Любите ли вы театр так, как я люблю его, то есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением….», – затем понизила голос и уже обычным тоном, добавила: – Нет, я не люблю его со всем исступлением и со всем энтузиазмом свой души, но и неприятия к нему не испытываю. Я просто бываю в нем и иногда получаю истинное удовольствие и не более того, пусть меня за это простит любезный Белинский. Юль, я понимаю, что для тебя это звучит кощунственно, но действительно театр не настолько захватывает меня, как это делает музыка великих. Говорю только для твоих ушей. Мне неловко смотреть на актеров, когда они раскланиваются после спектакля. Я не верю им, и очень часто ощущаю себя обманутой, мне кажется это подделкой, притворством каким-то. Лицедейство и есть лицедейством. Даже, если великое. Во всяком случае, для меня – это не аргумент. То ли дело, когда после музыкального спектакля или концерта, исполнители раскланиваются, и ты, в благодарность за проведенные минуты с наслаждением – сродни оргазму – растворилась в музыке Чайковского, Рахманинова, Моцарта или Вивальди, стоя аплодируешь им. В эти минуты я завидую тем, кому судьба подарила талант сочинять такую великую музыку, и тем, кто может так прекрасно ее исполнять. Я так не умею играть и никогда не научусь. Я никогда не буду так петь, поскольку не одарена красивым голосом, и танцевать тоже, это никогда не случится в моей жизни. Отдай своему другу второй билет, чтобы он мог пригласить свою женщину. Так будет лучше. Или сама сходи с ним, чем сидеть одной дома. И потом – это твое задание, а задания главного редактора нужно выполнять. Или у тебя другое мнение на сей счет?

– Действительно, – поддакнул с ехидной улыбкой Андрей. Юлия окинула его свирепым взглядом, но не стала ничего ему говорить. Таня тоже была не в восторге от публичности их разговора, но это не она так решила, это было решение Юлии. Оставалось только терпеть.

– И драматической актрисой тебе тоже не стать, уверяю тебя. Ты просто не видела игру великих актеров и тебя можно только пожалеть. – Вставая, ехидно произнесла Юлия. Ей очень хотелось обидеть Таню, а еще лучше – унизить ее.

Это было так заметно, но Таня промолчала. Ей сейчас как никогда нужно было сохранить невозмутимость. Она не станет переубеждать Юлию, что у каждого есть свои любимые пристрастия в любом виде искусства и подобная реакция на мнение твоего собеседника, не только не прилична, а скорее болезненная дерзость. По выражению лица Андрея, Таня поняла, что он разделяет ее мысли. Словно спохватившись, что перешла границы дозволенного, Юлия примирительно изрекла:

– Я с тобой категорически не согласна. И ты совсем не права. Одним словом, театр это театр и, слава богу, что не всем о нем можно профессионально судить.

Таня, с трудом сдерживая улыбку, закивала головой в знак согласия.

– Все правильно. А то, что я тебе сказала, это только мое мнение и ничего более. Можешь спокойно забыть его. На премьеру придется идти тебе, это у тебя задание редакции и тебе его выполнять и потом, ты сегодня по-особенному нарядная и красивая, как, впрочем, и всегда, – быстро добавила она.

Юлия махнула рукой.

– Платоша тоже идет со своей кудрявой милашкой.

«О, теперь досталось жене Платона. Им, наверное, сейчас икается», – подумала Таня и быстро опустила голову, чтобы Юлия не заметила ее улыбки.

– Не расстраивайся. Возможно, его милая сегодня выпрямит рыжие волосы. Теперь это запросто, а вот навести кудри сплошная морока.

– Почему я должна расстраиваться? – Юлия тряхнула головой с прической, уложенной парикмахером, что делала крайне не часто. У нее были красивые густые волосы.

Напоследок, направив на Таню указательный пальчик с ноготком накрашенным лаком цвета фуксии, Юлия, гордо подняв подбородок, чтобы сказать заключительное слово – а она любила, чтобы последнее слово было за ней, – сказала голосом классного руководителя:

– Тебе остается только посещать кинотеатры для трудящихся, там не нужно хлопать актерам. Они для ленивых и…, – но у Юлии хватило ума вовремя остановиться и не произнести слова, которые уже готовы были сорваться с ее языка, – это очень подходит.

– А я люблю хорошее кино, – вдруг раздался голос Ильи. Он отлучался и теперь, войдя в комнату только в конце разговора, не мог понять, о чем был спор. Андрей, который слышал рассуждения Тани и Юлии о театре и музыке, опустил голову и сделал вид, что ничего не слышал. Таня была за это ему благодарна.

– И продолжай это делать, – зло сказала Юлия и направилась к двери.

Удаляющийся стук Юлиных каблучков по плиточному полу издательства, затих в конце коридора.

– А что произошло? Я что-то не то сказал? – с удивлением произнес Илья и посмотрел на Андрея. Тот нахмурил брови и поднес палец к губам, давая понять, что в данный момент лучше помолчать. – Я что-то пропустил интересное? – Андрей молча кивнул.