Мысли вслух во сне и наяву. Книга вторая

– …уговаривали? – перебив Светлану, с изумлением спросила Таня.

– Ну, да. Уговаривали, – смешалась Светлана, – постоянно внушали, что ему не следует после развода спешить, снова повесить хомут на шею. Говорили, что он еще молод и ему нужно, отдохнуть от семейной жизни, а женившись на тебе, он снова будет привязан к юбке. Что ты слишком… сложная и себе на уме.

– Что это значит? Это кто ему внушил? – каждое слово Тане давалось с трудом.

– Мать Егора, ее подруга – тетя Люся, кажется, так ее зовут, да и сам Стас. Он считал, что ты ему не подходишь. Ты не вписывалась в их дружбу.

– Я так и знала, – с трудом выдохнула Таня. – А ты знала и не сказала мне. Почему?

Светлана не стала отвечать на ее вопрос.

«Так продают подруг! Обидно», – подумала Таня и не стала настаивать на ответе на свой вопрос.

– Ты ему не нравилась. Это факт. Он постоянно твердил, что Егор может себе найти более покладистую девицу и ему не следует бросаться на тебя, поскольку у него теперь будут развязаны руки, и он сможет себе подыскать что-нибудь веселее, что ли, и проще. Которая не будет постоянно толкать его в спину, ставя перед ним новые цели. Ты ему не нравилась, – снова повторила Светлана. – Очень не нравилась.

– А должна была? – безразличным глухим голосом спросила Таня.

– Перестань, – с горечью произнесла подруга. – Он ревновал Егора к тебе и постоянно злился. Рассказывал, как тот был счастлив, когда ты отдалась ему. Говорил, что глаза у Егора в тот вечер были шальные. И потом у того была жена, ребенок и еще любовница. Говорил, что у того полный комплект. – Она замолчала, а затем добавила: – Не нужно так расстраиваться. Это уже в прошлом.

– А ты все знала и молчала?

Светлана вздохнула и закатила глаза.

– Прости. Я тогда считала, что тебе так будет лучше. Всем будет лучше. И мама мне сказала, что не хорошо разбивать семью. Она была настроена негативно к тебе, да и бабушка не советовала тебя приглашать на свадьбу. Все одно к одному…. И потом, мы знакомы достаточно давно…

– Но, по—видимому, не так хорошо, как казалось, – ответила Таня, поднимая глаза. В них было столько гнева и боли, что Светлана вздрогнула.

– Ты за меня решила, что мне лучше? Твое субъективное мнение стало плахой для меня. Это было не что иное, как предательство послушной дочери, но плохой подруги. Ты сейчас хоть это понимаешь?

– Возможно и так. Мне потом трудно было общаться с тобой, вот поэтому я не отвечала на твои звонки. В то время, я тебе об этом не рассказала, мои родители развелись. Отец ушел от нас и мне все, что было связано с разводом, было ненавистно. Прости. Мама плакала….

– Это была своеобразная твоя месть той женщине, а под раздачу попала я, – Таня закрыла лицо руками. – Я сочувствую твоей маме, но это не моя вина, что ее муж ушел от нее. Не моя вина! И в разводе Егора я тоже не виновата. Он развелся не из-за меня, это подтвердило его решение не жениться на мне. Это их ошибки. У меня ошибки свои и их много, но они мои. Сколько людей было против нас… против меня. И он сдался. А затем сдалась я. Каких только ошибок я не совершила, но эта была самой большой. Не должна…, не должна я была отпускать его…. Я неудачница…. Моя гордыня наказала меня в очередной раз. А сейчас у меня все валится из рук…

Голос Тани звучал тихо и, на удивление спокойно, а слезы словно жили своей жизнью. Они залив лицо, уже текли ручьями по ее рукам.

– Таня, погоди. Не знаю, зачем ворошить то, что случилось семь лет назад, – произнесла Светлана неожиданно чужим голосом. – Я же тебе сказала: Егор колебался, а это значит, что он был не готов снова жениться. В тот момент. Он позволил себя уговорить, но ты была ему небезразлична. Он говорил, что чувствует себя подлецом. Возможно, это тебя несколько утешит. Первое время очень скучал, звонил, но ты не отвечала, приезжал к тебе, но дверь никто не открывал, просил меня поговорить с тобой, но я отказалась, решив, что ты сама должна этого хотеть. Я считала и думаю, что и он так считал, что, отменив свадьбу, вы будете продолжать встречаться, но ты все так резко отрезала. Поменяла квартиру, перевелась на другой факультет в университете, сменила номер телефона и завела себе новых подруг.

– Новых подруг? – Таня внимательно посмотрела на Светлану. – Да, у меня появились новые подруги и друзья тоже. Хочу встречаться или не хочу сейчас замуж, для меня такие вопросы не стояли. Для меня все было предельно ясно. Накануне свадьбы, когда в шкафу весит подвенечное платье, услышать, что жених желает отдохнуть от взаимных обязательств с кем либо, сродни атомному взрыву. Чем это можно было объяснить? Только одним – не любовью. Он не мог не знать, что мне будет больно.

Она вспомнила бледное лицо Ули с кислородной маской, на подушке в больнице, ее тихий голос, что сегодня наступит конец, ее теплую руку в своей руке и у нее по телу разлилось отчаяние, что она не смогла помочь ей. Комплекс невосполнимой потери довлел над ней вот уже шесть лет. Время не лечит, когда ты теряешь родного и близкого человека. Оно может подарить тебе новых друзей, любимых, но не заменить тех, кого с тобой больше нет и по кому, болит сердце. Незаменимые есть и всегда будут.

– Все уже давно в прошлом. И если бы ты даже знала? – Светлана развела руками. – Не думаю, что ты смогла бы что-то изменить.

«Если бы я только знала,… если бы я знала…. Господи, почему?» – Тане хотелось кричать. Только сейчас она по-настоящему поняла, что могла бы изменить свою и его судьбу. Достаточно было только сказать, что она любит его и не отпустить. Только несколько слов, которые она не сказала.

А Светлана тем временем продолжала:

– Ты не одна сейчас. Живешь с Кириллом. – Она надула губы и стала говорить громче и быстрее, что свидетельствовало об ее раздражении. – О таком мужчине только можно мечтать. У тебя отличная квартира, ты объездила весь мир, успешная карьера и престижная работа в крутом издательстве. Тебе повезло, что так сложилось, иначе ты могла бы упустить Кирилла.

Таня слушала подругу и думала, как той объяснить, что она не может забыть самое главное. Как отзывалось ее тело на самое легкое его прикосновение, как она снова и снова видит приближение его губ, замедленное яркое видение, которое ей не забыть. Даже сейчас, даже сейчас память об этом живет в ней. Даже сейчас.

Когда она познакомила Кирилла со Светланой, тот стал между ними называть ее «подсолнух». Светлана относилась к нему настороженно, как к постороннему человеку, который случайно забрел в гости. Когда возникал между ними разговор, она краснела, а голос ее становился тонким и писклявым. Это был повод, чтобы Тане хихикать над подругой. А Кирилл? Кирилл ее не воспринимал серьезно и иногда спрашивал, как получилось, что они смогли подружиться? Вы абсолютно разные, утверждал он. В этом случае у Тани всегда был в запасе вопрос: ты и сестры Вележевы? Кирилл никогда не отвечал на этот вопрос, обнимал ее и целовал в шею. Вспомнив о Кирилле, у Тани засосало под ложечкой. Почему все сразу, в один день? Сегодня был особенный день: Таня хотела встретиться со Светланой, чтобы поделиться мыслями о поступке Кирилла, подумать вместе над словами Димы и искала у нее сочувствия и утешения. И надо же было такому случиться, чтобы именно сегодня проявился из прошлого Егор и поставил все точки над «И». Конечно, она не станет ничего рассказывать Светлане. Она уже давно ей не подруга. Пусть ее отношения с Кириллом останутся для Светланы безоблачными. Сейчас нужно было завершить встречу как можно непринужденнее. Над головой включился кондиционер и от холодного воздуха руки у Тани покрылись мурашками.

– Кирилл замечательный и мне действительно повезло с ним, – после молчания тихо сказала Таня, – но тогда я потеряла Егора. Это больше чем просто рассталась с любимым. Я тогда потеряла часть сердца и души. Мне нужно было пережить это, но когда кого-то теряешь, когда кого-то недостает, ты больше всего страдаешь от того, что человек этот постоянно с тобой, он превращается в нечто воображаемое и одновременно остается реальным, но, по сути, он нечто нереальное. Отделить одно от другого невозможно, поскольку твоя тоска по нему – вовсе не воображаемая. И потому ты вынуждена цепляться за свою тоску. Ведь только она по-настоящему реальна и ты продолжаешь с этим жить. Но ты права: все уже позади, все в прошлом и его пора забыть. Я так и сделаю. Прости, что потревожила тебя.

– Тебе не стоит так волноваться, – весело подытожила Светлана. – В конце концов, вы могли встретиться снова, не на Луне же были. Но вы этого не сделали, значит, вам не нужно было.

«Все правильно, – подумала Таня и поднялась. – Кирилл прав, мы действительно очень разные и она никогда не поймет меня, а жаль».

Было уже поздно и пора было отправляться домой. И, бросив последний взгляд на уже бывшую подругу, произнесла:

– Привет Удалову и поцелуй от меня Сережку. Звони мне, если потребуется моя помощь.

Выйдя из кафе, она быстро пошла по улице в сторону Старой площади. Голову переполняли мысли. Поднялся ветер, который бросал ей в лицо пряди волос, закрывающие глаза, раздувал широкую юбку платья, оголяя ей ноги. Солнце затянуло тучами и, еще вдалеке, раздались раскаты грома. Темные облака, окрашенные снизу в розовый цвет последними лучами заходящего солнца, скользили по небу, собираясь в грозную тучу. Ветер свежел, и на асфальт закапали первые капли дождя. Ливень возвратил ее к действительности. «Не желаю больше думать о Егоре! Зачем я поехала к Вележевым? Как умудрилась совершить такую грубую оплошность? Рассеянность? Крайняя усталость? Подсознательная тяга к очной ставке? Но с кем? Кирилла с Лидией, дубина!» От своих мыслей она почти задохнулась.

Проходя по Спартаковской улице, Таня на миг остановилась у Богоявленского кафедрального собора, затем решительно открыла большую тяжелую дверь и вошла в храм. Сердце вздрогнуло и на миг остановилось, а затем она услышала свой глубокий вздох и оно вновь гулко застучало. «Что со мной?» – вопрос прозвучал где-то там – у нее внутри, а затем отозвался толи громким всхлипом, толи стоном. На нее обернулись две женщины, но она сделала вид, что это не она и тихо отошла в сторону. Голова кружилась, и она не могла сосредоточиться на действии, которое должна теперь сделать. Она совсем была пуста. Ни одной мысли в голове. Слова к НЕМУ не давались ей, она забыла все молитвы, не могла вспомнить даже «Отче наш». Наступил столбняк, который всегда ее преследовал в храмах. «ЕМУ что, не нужны мои молитвы?» Сколько раз она молила ЕГО о помощи, но все они словно падали в пустоту. ОН словно забыл о ней, и она перестала к Нему обращаться, перестала приходить в ЕГО храмы. Но вот она снова здесь. Зачем? Чтобы просить? Снова просить?

Таня почувствовала, как стала погружаться в вопиющую тьму отчаяния. Подсказка пришла в виде маленькой девочки, которая держала свечу и внимательно смотрела на нее зелеными глазами. Таня улыбнулась ей, и та, улыбнувшись в ответ, протянула ей свечу. «Ах, да! Нужна свеча», – вспомнила Таня. Поставив свечу в центральный алтарный подсвечник, она снова не могла сосредоточиться, хотелось плакать и кричать. Вокруг нее сновали люди, они зажигали свечки. Маленькие язычки пламени в огромном пространстве собора завораживали. Люди смотрели на них, тихо шептали молитвы и уходили. Затем приходили другие и снова зажигали пламя. Это уже было их личное пламя. А она все стояла и смотрела на пламя своей свечи. «Чего же ей нужно просить у Господа: вернуть, но кого? Егора? Зачем? У Егора своя дорога и она не с ней. Это его выбор, а не ее. Кирилла? А он этого хочет? А если нет? Господи, тогда пусть полюбит меня. А она сама, где она сама? Чего она хочет?» Перекрестившись, тихо, одними губами она прошептала:

– Господи, не хочу никого терять. Это очень больно. ОЧЕНЬ! – кричало сердце. – Пусть он вернется, пожалуйста! Мне плохо без него. Пожалуйста, Боже, – бормотала она, – пожалуйста, пожалуйста,… помоги мне.

Когда она вышла из храма, гроза закончилась, дождь прекратился, дул приятный освежающий ветерок. Ей хотелось сесть и спокойно посидеть. Сквозь слезы она увидела на другой стороне небольшой сквер, пошла туда и села на скамейку. Опустив голову на руки, она почувствовала, что сейчас потеряет сознание. Голова кружилась, ее тошнило. Она закрыла глаза, у нее было такое чувство, что они больше не откроются. Время словно остановилось. Оно остановилось тогда – семь лет назад. Но, так ли это? В ее жизни появился Кирилл. Клин клином? Но Кирилл не стал тем клином, который вытеснил из сердца Егора. Тот жил там постоянно, затаившись и возникая в моменты тоски и грусти, заставляя гулко биться сердце и окутывать своим запахом и теплом. Она помнила каждую черточку его лица, каждый изгиб его тела, чувствовала прикосновение его рук…. Он стал неотделимой частью ее самой, как рука, голова…. А Кирилл? Кирилл – это чудо посланное свыше. Она любит его страстно, желает его и не готова расстаться с ним. Оба они, – Егор и Кирилл – две параллели, которые никогда не пересекались. Два мира, в которых она жила одновременно. Она знала, что так не может быть, вернее, это знала ее рациональная половина, но ведь у нее была и другая половина. Что делать с ней? Чувствовал ли Кирилл присутствие того, другого, который мешал ему воцариться в ее сердце? Она рассказывала ему о своем прошлом, связанном с Егором, под давлением Юлии. Это была ошибка. Кирилл – это ее настоящее, пусть даже не всегда однозначное, но она дорожит им. Так она думала, а точнее заставляла себя думать.

Сколько минут прошло, прежде чем она снова подняла веки? Пять, десять, полчаса? Она продрогла до костей. Почему ее так ошеломил сам факт предстоящей женитьбы Егора? Они не вместе уже семь лет и из них четыре года она с Кириллом. За все время они ни разу не встретились даже случайно, но она продолжала все эти годы думать о нем. Ей были мучительны мысли о том, что он прикасается к другой женщине или кто-то прикасается к нему. Само предположение, что он так же целует других, говорит им те же слова, что и ей в моменты их близости, были мукой для нее. Она мысленно поневоле, с одержимостью человека, который лишился самого дорогого в жизни, вновь и вновь, в течение всех этих лет с болью воображала Егора в интимной близости с другими женщинами. Ревность? Она такая? Больно! И почему возможность такого кажется ей самым страшным предательством? И почему она при этом не учитывает свою близость с Кириллом и ее любовь к нему? И если бы сейчас ей пришлось бы выбирать между ними, то чтобы она выбрала? Нет. Она этого не хочет. Тогда, что это с ней? Снова вопрос! Эгоизм или самая заурядная ревность? Прошло семь лет, с тех пор как она его видела, но по-прежнему достаточно было напомнить о Егоре – хватало какой-нибудь мелкой детали, – и старая боль тут же вырывалась наружу. Боль, которую не смогло заглушить время. Оно бессильно, когда сталкивается с тем, кто не способен к забвению. Память сохранила не только визуальные образы, но и эмоциональные терзания, связанные с этими мысленными картинами. Но если она подвержена этой болезни, то тогда почему она не ревнует Кирилла? Тогда, если это не ревность, то значит – она больна одержимостью. Такое умозаключение не устраивало ее. Ей уже давно нужно отпустить Егора из сердца, как она сделала в тот день – семь лет назад. Возможно, что все эти годы в ней жила не столько любовь к первому мужчине в ее жизни, сколько обида, что он смог так просто отказаться от нее. И вот сегодня она узнает, что другая станет называться его женой. Он просил ее руки у родителей, а затем бросил ее и теперь женится на другой женщине. Больно и горько. Утром ее разговор с Кириллом, потом случайная встреча с Димой и вранье Кирилла, которое ее почти сокрушило, а затем эта весть о женитьбе Егора. И все в один день, словно сговорившись, и прошлое, и настоящее вдруг ополчились против нее. Она словно прозрела и поняла, что прошлое для нее живее настоящего, и от этой мысли накатило удушье. И не важно, что в нем нет Кирилла, он ее бросил в этом настоящем. И пусть. Жизнь ее катится под гору, а вместо этого она вернулась к руинам прошлого. Память любит проделывать странные фокусы, а забвение часто является средством, при помощи которого разум защищает от душевной боли и от чувства сожаления об утраченных возможностях. Так должно было быть. Именно так думала она, когда ждала этого забвения. Но жизнь распорядилась по-другому. Звонок Гали отбросил ее на семь лет назад с такой силой, что она сейчас не могла понять в каком времени находится и испытывала такой сокрушительный страх и волнение, что, заметив, как дрожат ее руки, прижала их к груди. Пора, определенно пора забыть о том времени и сосредоточиться на сегодняшней жизни. Но она не может этого сделать. Ей не давали покоя картинки из прошлого, которые Галя пробудила к жизни своим звонком. Она снова вспомнила запах, мягкие нежные губы, приближающиеся к ее лицу, его красивые руки, обнимающие ее при расставании, шепот в тот САМЫЙ ДЕНЬ, чтобы она не боялась, если будет больно и что она должна сделать и как лечь… этого она никогда не сможет забыть. Это то самое сокровенное, что перевязывают розовой лентой, как любовные письма, а затем прячут в самые потаенные уголки сердца и хранят всю жизнь. В первые годы она мысленно возвращалась в то давнее время, когда могла уткнуться носом в шею Егора и вдыхать запах его тела. Вот и сейчас все чувства, которые он когда-либо вызывал, разом возникли в ней – гнев, страх, восхищение, удивление, нежность, любовь…. Вспомнились все нюансы их отношений, в основе которых лежало одно простое чувство – ее любовь. Она никогда не сомневалась, что любит Егора. Потом счастливый миг воспоминаний миновал, оставив грызущую тоску обо всем потерянном с тех пор, и она тихо заплакала. Кирилл возник как дар небес. Она не любила, когда за ней начинали навязчиво ухаживать. И первое время красивая настойчивость Кирилла несколько раздражала ее, затем она стала к нему привыкать. Первую их совместную ночь она не считала началом их отношений. Это произошло, когда прошло три года после того… после того, как Егор ее бросил. Именно бросил. Таня снова и снова твердила про себя: «Бросил, бросил, бросил….» Она тогда решала проверить, сможет ли быть близка с другим мужчиной, и что будет чувствовать в тот момент. Мысль о Кирилле вызвал страх. А что если и он ее бросил? А что кроме страха она чувствует? Кирилл очень красив и сексуален, хотя никогда не показывает, что знает это. Возможно, именно его сексуальность, явилась причиной ее тяги к нему. Однако они четыре года вместе…. Почему? Привязанность? Привычка? Нет. Конечно, нет. Только не привычка. Секс замечательный, но и он не самое главное в их отношении. Таня решила, что обязательно спросит Кирилла, когда он вернется домой. Что было, то прошло, и прошлое не может быть другим, его не изменить. Жизнь – это не сказка с хорошим концом. Почему же что-то твердит ей, что с Егором все могло сложиться иначе, чем сложилось? Может именно это мешает ей забыть его? Упрек себе, ему? Но и в сегодняшней жизни у нее полный бардак. Где-то очень глубоко внутри была пружина, сжатая настолько сильно, что трудно было дышать. Что она сделала не так? Неужели это таков ее крест, который она должна нести, терпеливо выполняя свой долг, мужественно перенося все свои неудачи, невзгоды и удары судьбы? И эти сны, сны, постоянно повторяющиеся и изматывающие ее. Ей казалось, что мир вращается вокруг нее, как громадное колесо, все ускоряется, увлекает ее за собой, так что голова идет кругом, потом пытается сбросить ее с огромной высоты. Она уцепилась за скамью, крепко ухватилась пальцами и не отпускала их, пока головокружение не закончилось, и звон в ушах не прекратился. На город надвигалась ночь.

Решимости забыть, отрешиться от всех своих бед, заставила ее подняться и быстро направиться в сторону метро. Внезапно она каменеет. В витрине магазина она увидела свое отражение и замерла как громом пораженная. Отвратительное собственное отражение в стекле. Невыносимо! Она медленно пошла по направлению к дому, в твердой уверенности, что, где бы ни проходила черта между видимостью и реальностью, то, что она испытывает сейчас, для нее реально.

Это был длинный, утомительный день. Войдя в подъезд, Таня наткнулась на Юлию, вынимающую почту из почтового ящика. У лифта стоял Дима и улыбался. Таня не успела подумать, что ей нужно сделать, чтобы достойно пройти расстояние от входа до лестницы, чтобы подняться на четвертый этаж. Подниматься на лифте с Юлией и Димой вместе – не могло быть и речи, но Юлия опередила ее, спросив ласковым голосом:

– А что ты здесь делаешь в такой поздний час?

– Действительно уже поздно и пора ложиться спать, – тихо ответила Таня и поняла, что выглядит жалко и нелепо. Юлия могла торжествовать. Это был ее вечер.

– Ты здесь ночуешь, даже когда Кирилл отсутствует? У тебя, что, нет своего жилья?

«Ночуешь? И это ужасное слово «жилье». Это было явное оскорбление, но Таня молча пересекла подъезд и устремилась к лестнице. Юлия не отставала от нее.

– Тебе нужно подумать о будущем, – кричала она вдогонку, поднимаясь вслед за Таней. – Ты не можешь здесь жить. Кирилл ушел от тебя, но может вернуться в свой дом в любой момент, и куда ты тогда пойдешь? Он не станет с тобой жить. Ты это понимаешь? Он мне звонил и сказал, что устал от тебя и чтобы ты его не ждала. – Это была ложь, и Таня поняла это. Кирилл никогда бы этого не сказал. – И еще он сказал, что хочет быть один. Мне неприятно тебя расстраивать, но ты не понимаешь, что время твое вышло. Ты должна это знать. Тебе это пойдет на пользу. Видит бог, хватит тебе испытывать его терпение. Пора подумать, что ты только теряешь время, не девочка уже, я познакомила тебя с Сергеем. Он для тебя более чем хорош. Цени то, что имеешь и благодари меня. Это я тебя пристроила в журнал, я познакомила с Сергеем, я ввела тебя вкруг именитых и известных людей и помогаю делать карьеру…

– Вранье! Все до единого слова, вранье, – не останавливаясь, закричала Таня, – вы живете в этом вранье и считаете себя элитой общества. Страшно даже подумать, что у нас может быть такая корыстная и лживая элита.

Злорадная усмешка сползла с Юлиного лица.

– Негодяйка. Дрянь.

У открытой двери лифта метался Дима, призывая Юлию вернуться и подняться на лифте, но та, продолжая бежать по ступенькам за Таней, крича ей в спину, что она не пара Кириллу и должна оставить его в покое: – Таких, как ты… нет… лучше и красивее тебя, у него было десятки. Ты никто. Просто дворняжка, которой не место рядом с ним. Я ему все сказала. Открыла глаза на тебя, и он меня послушался. Сбежал от тебя.

И потом, словно о чем-то вспомнив, закричала: