Спутники Марены

Вольга был благодарен рыцарю за то, что тот ничего больше не спрашивал. Воин, значит, понимает, что подмоги ждать неоткуда. Не пошлет же хозяин корчмы за городской стражей. Значит, придется или убить всех нападающих, или умереть самим. Небогатый выбор. Что-то странное было в этой схватке. Бешеная по скорости нанесения ударов, она была тягучей и липкой, словно холодная болотная трясина, заставляющая попавшего в нее человека раз за разом поднимать то одну, то другую ногу, повторяя одни и те же движения, и все равно оставаться на месте. Противники падали под ударами мечей, но нападающих не становилось меньше. Уж не бессмертны ли они?

У бросившегося на Вольгу детины на куртке узкая прореха. Как раз по ширине меча. Рука вспомнила, как трудно вытаскивала насквозь пронзивший тело клинок. Крови не было.

– Лотарь! Крест! Покажи им свой или просто начерти в воздухе!

Меч Вольги описал круг. Рассек его на шесть частей. Перуново Колесо. Показалось ли, что где-то вдалеке чуть слышно загрохотал гром?

Они умерли давно. Они умерли недавно. Воители древних битв и войны, закончившейся шесть лет назад, павшие в сражениях и коварно убитые на дорогах. Тела, не удостоившиеся погребального огня и упокоения в курганах, оставшиеся истлевать в болотных топях и под кучами хвороста. Кости, вросшие в поля былых ратей. Кто поднял их, придумал им человеческий облик и послал выполнять волю свою?

За спиной громко молился Лотарь.

– Прижмись к столу. Я сейчас.

Вольга махнул через столешницу. Увернулся от протянутой мертвой руки, перекувырнулся, впечатался каблуками в лавку, пробежал. Печь. Два полена только начали разгораться.

– Держи, рыцарь!

Лотарь ловко поймал головню за холодный конец.

– Бей их огнем! И молись за души умерших!

Хорошо, когда соратнику ничего не надо объяснять. Огонь уничтожает тела тварей, поминальные слова освобождают неприкаянные души. Последнего выползня прикончили вместе, меч Вольги снес ему голову, Лотаря – пронзил грудь. Факелы завершили дело.

Человека, сидящего у очага, заметили одновременно. Облокотившись о стол, он разглядывал воителей будто скоморохов, веселящих народ в богатой корчме. Блики огня скользили по его лицу, и оттого то и дело казалось, что оно отлито из железа.

– Здравствуй, Серебряное Пламя, – произнес он, и голос его, жесткий, властный и вкрадчивый одновременно, был неприятен и зловещ, как шорох змеи в высокой траве. – И ты здравствуй, отважный рыцарь.

Лотарь, не убирая меч, прошелся по корчме и будто случайно оказался у незнакомца за спиной. Вольга, поигрывая кинжалом, уселся на лавку напротив.

– И тебе поздорову, почтенный. А ведь мы с тобой под небом не встречались?

Не человек. Ни один колдун не выдержит столько злой силы, она отравит, сожрет его изнутри за несколько недолгих лет. Кровавый морок, настолько густой, что трудно дышать. Нежить? Кто?

– Под небом? – незнакомец усмехнулся. Зубы длинные, острые, крепкие, чудится, будто все клыки. – Может, и встречались, да ты того не помнишь. А вот мне про тебя многое ведомо.

Упырь? Не похож. Выползень? Охранительные знаки должны были явить истинный облик всех тварей. Проглот? Выползней он натравил, это ясно, но с какой стати мертвяки лесную нежить слушаться будут? Да и не лазят проглоты в города. Ырка? Тоже за стены не пойдет, в полях да на дорогах одиноких путников подстерегать вольготней. Огненный Змей? Так я не молодая вдова.

– Хочу я тебе, Серебряное Пламя, дело одно поручить.

– Коли многое обо мне ведаешь, так знать должен, что тропки у нас разные.

– Отказываешься, двоедушник, просьбы не выслушав. Придется рыцаря просить. Пусть он сестру мою через остров проводит.

Вольга резко обернулся.

Она стояла на пороге корчмы, словно не решаясь войти. В белом платье, с полынными волосами, рассыпавшимися по плечам. Узкое лицо казалось еще тоньше и бледнее из-за огромных черных глаз. Хрупкая, испуганная, беззащитная. Вольга тоже бы поверил, если бы не видел Марену-Смерть раньше, если бы не знал, кто она…

А Лотарь фон Элленштайн, Божий Пес, адепт ордена, главной задачей которого была забота о нуждающихся в помощи и защита слабых, уже расстилал свой плащ, чтобы узкий сапожок и подол белого платья не коснулись грязного пола корчмы, и, почтительно припав на одно колено, подавал девушке руку.

Поздно кричать, бросаться, предупреждать. Неживой холод тонких пальцев может удивить, но вызовет только еще большую жалость.

– Герумскому рыцарю не пройти через остров. Он не знает дорог Дудочного леса, опасностей, обычаев. Что, Серебряное Пламя, отпустишь на верную смерть, – незнакомец коротко усмехнулся, – человека, который бросился защищать тебя?

– Марена не сестра тебе.

– Сестра. Но, узнав ее, ты не ошибся. И ты никогда никому не скажешь, что сама Смерть прошла по острову как простая женщина… Кто здесь?

Словно язык пламени метнулся незнакомец к соседнему столу. Маленький толстенький человечек в одежде барека в ужасе задергал ногами в воздухе, поднятый могучей рукой.

– Ты услышал то, чего не должен был знать. Ты умрешь.

Рука, закованная в латную перчатку, сжимала горло барека. Незнакомец поднял жертву еще выше и, сгибая локоть, подносил к лицу, словно полоску вяленого мяса. Рот его раскрылся много шире, чем это доступно было бы смертному. Показалось ли, что похожие на клинки зубы его отлиты из металла?

– Стой! Он идет с нами!

Вольга поднялся в рост. Незнакомец медленно повернулся к смолену.

– Ты понимаешь, у кого хочешь отнять добычу?

– Мне все равно. Я наемник. И называю свою плату. Если ты не согласен, я тоже откажусь от сделки. И сумею убедить рыцаря.

Незнакомец швырнул барека на стол перед Вольгой. Скатившись на пол, южанин попытался спрятаться за сапогами смолена.

– Я мог бы предложить тебе в награду золото.

– Зачем оно тому, кого кормит лес?

– Хорошее оружие.

– Не лучше моего меча.

– Ты убил многих, но сейчас заступаешься за этого ничтожного человечка. Что ты знаешь о нем? Быть может, он достоин смерти больше, чем все живущие и умершие. Но ты выбрал его жизнь как плату. Быть посему! – ладонь, закованная в железную перчатку, опустилась на стол. Точь-в-точь богатый купец заключил с наемником договор об охране обоза. – Позови сюда мою сестру и рыцаря. Продолжим.

Глава 3

В том лесу белесоватые стволы

Выступали неожиданно из мглы.

    Н. Гумилев

Удивительно, но коня Лотаря фон Элленштайна все же исхитрились украсть. Недостойно, но Вольга тихо порадовался этому. Меньше сложностей. Обычно лошади не боялись его, но вдруг придется менять ипостась? Испуганный рыцарский конь вполне способен забить волка копытами. Немного жаль было самого Лотаря. По тому, как рыцарь убивался, делалось ясно: конь был для него не просто домашней скотинкой, устроившись на спине которой можно легко и приятно странствовать по дорогам Окаяна. Об исчезнувших вместе с жеребцом седельных сумах с пожитками, доспехе, коротком мече и щите рыцарь упомянул вскользь, только когда Вольга спросил, нужно ли чего в дорогу. Конь, верный боевой товарищ, был главной и невосполнимой потерей.

Сейчас Лотарь широко, уверенно шагал по дороге. Положенный на плечо двуручный меч и надетая поверх куртки тонкая кольчуга нисколько не тяготили его.

Оглянувшись, Вольга краем глаза приметил рыцаря. И вдруг почудилось: другая фигура, длинная сутана, посох в руках, седина, густо присыпавшая голову и бороду, лицо в шрамах… Нет, конечно же, показалось. Мира и покоя тебе, отец Мартин. И хороших учеников.

Барек Али… Горестно стеная, кляня бессердечных северных варваров и сетуя на несправедливую судьбу, тащился он за спутниками, спотыкаясь на каждом шагу, но не отставая настолько, чтобы нельзя было в случае опасности быстро догнать оружных мужчин, и с завистью косился на черного жеребца Рены.