Школьные годы – веселые годы

– Сойдет. Должны склеится.

Ася безропотно села на стул, а Огурцова начала колдовать над прической. Она брала прядку, макала пальцы в сахарный сироп и смачивала волосы.

– Подсохнет и застынет, – деловито сказала Маша. – Время терпит.

– И что будет? – спросила Ася.

– Сосульки. Это сейчас очень модно!

Наверное, Ася была авантюристкой, раз легко согласилась, а еще она решила сделать себе макияж. Подробности описывать не буду, но скажу про реакцию окружающих. Она была… Как бы сказать поточнее? Смешливо-изумительная – вот! Ася где-то услышала, что фиолетовые тени «голубят» серые глаза, поэтому густо наложила их до самых бровей, ну и снизу веки подкрасила, чтобы уж наверняка. Сладкие прядки не легли в том порядке, каком намечались, а торчали во все стороны под удобным им углом. Но Ася представляла, что выглядит исключительно модно, только вот прохожие шарахались, очевидно думая иначе, ведь фиолетовые тени смотрелись, как самые обычные фингалы, а волосы – немытыми и нечесаными. Одна старушка даже остановилась и с сочувствием покачала головой.

На предыдущем фотографировании Ася тоже отличилась. Вернее, не она, а фотохудожник, так он себя обозначил. Он притащил в класс много всякой аппаратуры, чтобы выставить правильное освещение. Долго возился, а потом стал приглашать учеников по-одному. Настала очередь и Аси. Она села на стул и вдруг ляпнула:

– У меня большие щеки. Не могли бы вы мне их зрительно уменьшить?

Мастер кивнул и с энтузиазмом принялся крутить осветительные приборы и голову девочки, подбирая нужный ракурс. Поставленная задача, явно, его заинтересовала. Сделав серию снимков, фотохудожник снова кивнул и сказал:

– Думаю, что получится.

– Ты чего так долго была там? – спросила Огурцова.

– Увидишь, – таинственно сказала Ася.

И вскоре Машка увидела. Только с фотографии на нее смотрела не Ася Зябликова, а какой-то гуманоид. Как мастеру удалось добиться такого фантастического эффекта? С помощью подсветки! Девчачье лицо превратилось в треугольник: среди черной мглы проступала серая тень с большими глазами, сужалась к носу и заканчивалась острым углом на подбородке. Фотография обошла весь класс, вызвав неудержимый хохот. Надо сказать, что и другие ребята выглядели не лучше. Фотограф оказался не художником, а карикатуристом: у всех оттопырились «ухи» и выросли «носяры».

Отец у Огурцовой был дальнобойщиком. По тем временам он много зарабатывал, а еще ездил в Прибалтику, что приравнивалось к загранице. У Машки первой в классе появились эластичные колготки, правда то и дело рвались. Ася тоже не раз становилась к этому причастной, потому что была неловкой. Огурцова поначалу визжала, а потом стала таскать в школу лак для ногтей, чтобы вовремя останавливать «стрелки». Кстати, вскоре пошла мода на черные колготки, но их в продаже не было, поэтому девчонки красили дома, в кастрюлях.

У Машки и «видак» появился раньше, чем у остальных. Кассету с фильмом «Красотка», где Джулия Робертс в главной роли, она крутила постоянно, зазывая и Асю. Девчонки готовили себе глясе из растворимого кофе и мороженого, и усаживались с ногами на зеленый диван. Только вот Асю интересовало кино иного порядка: за «Овод», что показали по телевизору ночью, она пожертвовала сном, а наивная американская сказочка про Золушку очень скоро вызвала оскомину.

Тогда было популярным индийское кино. Еще бы! Точка на лбу – в этом было что-то магическое, а еще песни, танцы и, конечно, любовь. Однажды девчонки сбежали с контрольной и решили отправиться в кинотеатр. Только у них не было ни копейки, а новый фильм хотелось посмотреть очень.

– Мы сдадим бутылки, – сообразила Ася.

Девчонки распихали их по хозяйственным сумкам, вышли из подъезда и бодро зашагали в пункт приема стеклотары. Только вот путь пролегал мимо школы, а бутылки громко звякали.

– Прижми сумку, – буркнула Ася, – а то внимание к себе привлечем.

– Завуч! – громким шепотом сообщила Огурцова.

Девчонки метнулись обратно в подъезд, гремя на всю улицу стеклотарой. Там они нервно похихикали, немного переждали, а потом крадучись, перебегая от дерева к дереву и прячась за широкими стволами, благополучно добрались до места. Вырученных денег как раз хватило на два билета.

Фильм был с таким трагическим сюжетом, что девчонки рыдали навзрыд, утирая слезы и сопли одним носовым платком на двоих. Его после сеанса Ася отжала, чем вызвала смешки зрителей.

В прошлый раз тоже не обошлось без приключения. Девочки купили в буфете сок. Конечно, Ася смеялась, и жидкость, каким-то таинственным и нелепым образом, попала в нос. Из ноздри вдруг показался пузырь, который с каждым новым «хи-хи» надувался все сильнее. В считанные мгновения он достиг гигантского размера, при этом еще и переливался всеми цветами радуги. Посетители буфета плакали от хохота, и Асе пришлось проткнуть пузырь пальцем, чтобы успокоить публику.

Вообще она была впечатлительной девочкой, и эмоции у нее выплескивались иногда через край. Как-то во время комедии, она хохотала так, что свалилась с кресла. Эта смешливость преследовала девочку с малых лет, а в подростковом возрасте достигла своего апогея. С ее языка постоянно слетали остроты, над которыми первой начинала смеяться Огурцова, а затем подхватывали ближайшие соседки. До передних и задних парт долетал, конечно, не смысл сказанного, а заразительный смех Аси. Устоять перед ним было трудно, и вскоре начинал хохотать не только третий ряд, но и остальные. Учителям тоже хотелось посмеяться, но нужно было сохранять статус-кво, поэтому они отправляли Асю за дверь под благовидным предлогом «попить водички и успокоиться». Каким же терпением и мудростью должны были обладать педагоги, чтобы за срывы уроков не мстить девчонке двойками и замечаниями в дневнике. Представляете, ни разу такого не случилось.

А Огурцова мечтала прыгнуть с парашютом. В один из понедельников она заявилась в школу с прокушенными губами и без голоса.

– Прыгнула? – ахнула Ася.

Машка кивнула, и на ее лице промелькнул весь пережитый ужас.

– Кончай издеваться над собой, – посоветовала ей слабонервная Ася.

Машка была кокеткой, но флиртовала она не с ровесниками, а с ребятами постарше. Однажды класс отправился в театр, куда прибыли и курсанты военного училища. Огурцова смотрела во время спектакля не на сцену, а строила глазки первокурснику. В антракте он и подкатил к ней знакомиться, а еще подошла Зоя, которую никто не звал. Худенькая девочка выглядела совсем ребенком рядом с фигуристой Машей. Надо сказать, что та ничуть не растерялась.

– Познакомься, Олег, – улыбнулась Огурцова. – Это наша ученица. Мы с Асей учимся в педагогическом, а в школе проходим практику.

Спонтанно возникшая компания сбежала со спектакля на дискотеку в клуб, прихватив и Зою.

Несмотря на крепкую дружбу, Огурцова однажды схлопотала у Аси оплеуху. За несколько дней до этого, девчонки стырили бесхозные карандаши из кабинета труда. Машка свой потеряла, а в Асином, она вдруг признала свой.

– Ты его у меня украла! – взвизгнула она.

Урок уже начался, а учитель истории запаздывал.

– Чего? – возмутилась Ася. – Поумнее ничего не могла придумать?

Девчонка никогда не брала чужого – это было табу. Да, разок сплоховала с Огурцовой, но украли-то карандаши они вместе. Но чтобы свистнуть у подруги! Нет, такое обвинение было просто возмутительным. Машка попыталась отнять карандаш, но Ася не сдавалась:

– Это мой!

– Нет мой! – тянула карандаш на себя Огурцова.

До этого момента в классе было шумно, а тут все разом затихли и стали наблюдать за девчонками.

– Воровка! – крикнула Машка и обвела победным взглядом одноклассников.

Тут Ася не утерпела и залепила Огурцовой звонкую пощечину. Повисла тишина, а в класс вошел Николай Федорович.

Учитель истории был маленького росточка, худенький, и заикался. Но интереснее рассказчика Ася не встречала. Он примагничивал к себе внимание ребят различными историями – все слушали его, раскрыв рты. Кстати, заикание Николая Федоровича в такие моменты проходило. Он был начитан, и много знал, чего интересного об исторических событиях и ярких личностях прошлого. Наверное, именно таким и должен быть учитель: любить свой предмет и уметь доносить информацию до учащихся. Он еще увлекался археологией и организовал кружок, в который записались мальчишки из класса, а еще из параллельного, и даже из другой школы. Историк занимался с ребятами не только теорией, но и возил на раскопки. Он был не просто учителем, а старшим другом, ведь мальчишки наедине называли его на «ты», и это не было панибратством.

Поскольку Николай Федорович был добрым, то и издевались над ним по-полной. У него были какие-то невозможные, ароматизированные ручки. Пока он увлеченно что-нибудь рассказывал аудитории, первая парта хватала и пускала нюхать по рядам. Однажды его портфель привязали леской к стулу, а еще на спину прилепили лист бумаги с каким-то обидным словом. Как-то урок истории проходил в кабинете биологии, ну и мальчишки составили все горшки с окон на его стол. Николай Федорович был маленького роста, поэтому, когда сел, то «утонул» в цветах, а Сережка Милин закричал с галерки:

– Смотрите, кактус расцвел!

До такого надо было еще додуматься: взять и нанизать на шипы яблочные огрызки.

Историк почему-то упорно называл Асю – Прохоровой, а Свету – Зябликовой. Да, внешнее сходство определенно было, но не настолько уж. Сначала Николая Федоровича поправляли, а потом просто перестали на эту странность обращать внимание. Спорить с учителем было бессмысленно, поэтому отвечать к доске девочки выходили под чужими фамилиями. И в журнале была путаница: отвечала Зябликова, а оценку историк ставил Прохоровой, или наоборот.

Случилась реформа, и Ася после седьмого класса сразу перескочила в девятый. По его окончанию многие ребята поступили в ПТУ и техникум. Была и у Аси одна задумка, но она не осмелилась воплотить ее в жизнь. Девчонка мечтала поступить в Щукинское театральное училище, ведь ничто другое так не трогало ее сердце, как актерство. Книги, фильмы и спектакли всегда находили живой отклик в ее душе, но мама к этой профессии настроена была враждебно:

– Распутство сплошное и пьянство. Нечего тебе там делать!

Спорить было бесполезно. Не хватило у Аси силы воли, чтобы рвануть в Москву, а может быть не настолько горячо было желание. Как знать…

Словом, Ася продолжила дальнейшее обучение в школе, и на каникулах отправилась со Светкой Прохоровой в трудовой лагерь. До места долго добирались в поезде, потом на автобусе. Трудовой лагерь располагался в деревне, среди бескрайних колхозных полей. Он представлял из себя два одноэтажных строения с многочисленными комнатами, в которых размещалось по десять человек. Туда заселяли приезжих от четырнадцати лет и старше, то есть трудились в лагере не только школьники, но и студенты. Удобства были на улице: умывальники, душевые и туалетные деревянные кабинки. Однажды мальчишки так раскачали сортир, что тот чуть не опрокинулся с девчонкой внутри. После этого женская общественность сплотилась и ходила по нужде только организованной группой.