Канатоходцы. Том I

– …и автомобилей никаких?

– Говорю – нет! – бумаги даёт неохотно: – Пять тысяч! Пол-«Волги», а «Москвич» целиком!

У майора милиции неновое авто.

– «Деньги я хранил в старом пиджаке…» Где пиджак?

– У меня в кабинете…

– В сейфе?

– Нет!

– …ищет в доме какую-то Аню, но труп (инициалы «Ф.И.») опознаёт как жену.

– Хочешь его допросить? Бедняга: и с родными такое, и квартиру кто-то… Ну, ладно, – телефон, блокнот… – Это Шуйков… На пять минуток… – Как юлит! Другой номер, гаркает: – Запекайло!! Бери ПМГ[22 - – постовая машина города (сокращённое).] и к прокуратуре!

– С пиджаком.

– Прихвати у меня в кабинете…

Родные убитых могут быть убийцами. «Моя любимая жена»! А вдруг убил и её, и Хамкиных, у которых она гостит.

– Куда ехать?

– На ВИЗ-бульвар…

Город на реке Исеть. В верховьях Верх-Исетский завод (ВИЗ) со времён Демидовых. И Визовская шпана с тех давних времён.

Дом на бульваре «немецкий» (возведён руками пленных). До войны они и не думали строить, имея планы ломать. Пахнет брагой… Но не в квартире, где и полы натёрты.

Кромкин глядит вверх: криво надеты очки-оглобли над лошадиным лицом.

«Какого роста тот, кто у дома Хамкиных?» «Не менее двух метров…» – Ответ Горшкова, преподавателя геометрии.

– Пинхасик Натан Аронович… Моя дочь Инна.

Очки не как у отца, не лошадиные, форма лица с ним одинаковая. Лет пятнадцать (не ребёнок), труп её мамы найден рядом с погребом. Удивляет хладнокровием. Хотя и у неё информация, не дай бог: «задохнулись в дыму». Правда хуже: много ранений, юбка как-то так (вероятно изнасилование).

Папа диктует:

– Мы в гостях…

– …время…

– К семи, – взгляд на Инну.

– А вернулись?

– Но я не помню!

Кромкин кивает Инне, мол, ты ответь:

– Мы, – поворот головы к отцу.

– Пол-одиннадцатого!

– Идём от трамвая, – (папин «ребёнок»!), – в окнах ни огонька… А дверь в квартиру открыта, на полу в кухне валяется дедушкин пиджак…

Н-да… «Ни огонька, а дверь-то отворена…»

– Помню, когда мы уходили, ты закрыл и подёргал…

– Как я мог отправить её одну…

Она на высоком подоконнике, как на лавке. И одна бы вполне, такая дылда; девятнадцать – не три утра.

– Фамилия тех, у кого были?

Одинаковая оторопь из-под неодинаковых очков:

– Коваленко.

– Имена…

– Танин папа… Тарас Иванович… А мама Клавдия Андреевна, – на отца глядит недовольно.

Игра, в которую он играет, её не радует. У них тайна.

– Адрес.

– Ой, я не знаю… Во дворе Управления дороги. Танин папа там начальник.

– Крупный, – урок для Инны: вот, как надо говорить с этими мелкими работниками милиции и прокуратуры.

– А её мама работает в НИИ.

– Из квартиры вы прямо на Нагорную?

– Я – да! Где ещё быть моей второй половине? Только у родной сестры. Рядом с домом много народа, машины, дым, огонь…

Говорит, – шёл. «Там Аня!», а в момент опознания трупа Пинхасик Ф.И.: «…моя любимая жена…» А только что: «моя вторая половина». Видимо, информации вагон, – вопреки мнению майора. Темнит. Так и «ребёнок» темнилы.

Пиджак на одном плече разрезан.

– Натан Аронович?..

– Тут хранили деньги! – Рад: прекращена тема хронологии.