И я не знал, что будет все иначе.
Зажглась заря на небесах,
Сошли с земли туманы.
И сердце также очищалось,
Освобождаясь от ночного плена.
Бывает ли любовь,
Ответить не смогу. Не знаю,
Что называется любовью.
Но если лесть и похоть,
То значит, есть любовь.
А если – те терзания и муки,
И крик души, рыдания, – тогда
Отвечу – нет любви!
Ведь называется она прекрасной,
И к ней стремится каждый,
Желая испытать чудесный
Сладкий мед.
Но разве боль есть радость,
Ожидание – вершина счастья?
Иль люди поголовно все – безумцы,
Которые прославили страданья
И пытку поместили в ранг богов?
Любовь – кровососущий зверь,
Терзающий на тысячи кусков
Плоть беззащитности души.
Но полно! Пусть!
Отдамся я, как сотни до меня,
В когтистые бессмысленные лапы.
Пусть торжествует мир: еще один
Попался в мясорубку, в жернова!
Трясина тянет вниз,
Безжалостно засасывая глупость.
Пропало все, что окружало,
Кровавой пеленой покрылось.
Любовь – убийца и палач –
Все размышляет,
Как медленней убить очередную жертву.
Я утонул в пучине, в море яда,
Отравлен и загублен навсегда!..
– И это – посвящение любви? – неуверенно спросила баронесса.
– Вы обиделись! – виновато промолвил Анри. – Я никогда не думал, что смогу нагородить нечто подобное.
– Не извиняйся. Я слышала, что некоторые любовные песни повествуют о трагизме этого чувства. Но такого, что ты исполнил, мне слышать еще не доводилось.
– Вы не думайте, что все сказанное мной отражает истинное мое отношение, – оправдывался молодой человек. – Все поэты таковы. Их уносит ветер вдохновения, и они теряют контроль. Со мной получилось подобное.
– Интересное признание, – усмехнулась Генриетта. – А главное, снимает с тебя всю ответственность за сочинение.
– Я лишь хотел пояснить природу стихосложения…
– Хорошо, будем считать, что я тебя простила. А сейчас оставь меня, я должна кое-что обдумать.
Анри покорно удалился.
О чем размышляла госпожа баронесса, мы не знаем. Возможно, пыталась понять услышанное, а может, боролась сама с собой: так случается, когда сражаются рассудок и чувства.
В то же самое время Анри отправился к себе. Первым делом он проверил, подобрал ли Франсуа записку, которую молодой человек подсунул под его дверь перед своим визитом к баронессе. Записка оказалась на месте. Тогда молодой человек ушел к себе, размышляя, чем бы заняться и как воспримет приятель его новый шаг к примирению. Вскоре он услышал в коридоре шаги друга, звук открываемой двери, удивленное бормотание (вероятно, Франсуа нашел записку). Анри пытался представить, какое лицо у его приятеля в этот момент.
Через некоторое время в дверь постучали. Анри затаился, даже дыхание задержал. Стук повторился, но молодой человек себя не обнаружил. Тут он увидел, как в отверстие под дверью просовывается листок бумаги, и с трудом сдержался, чтобы не вскочить и не схватить записку. Сгорая от любопытства, он дождался, пока шаги удалятся и прогремят по лестнице (приятель отправился на крышу), и только теперь кинулся к бумаге.