Шут герцога де Лонгвиля

– Я понял вас…

– Тебя, – поправил юноша.

– Хорошо, тебя, – сказал мужчина. – Об этом не узнает даже мой сын.

– Благодарю, – сказал Анри, забираясь в карету и подавая знак кучеру трогаться.

– О чем болтали? – спросила Генриетта.

– О жизни.

– О чем конкретно?

– Вас это очень интересует? – дерзко осведомился юноша.

– Да! – с вызовом ответила баронесса.

– Ладно, сами напрашиваетесь на откровение. Слушайте же. Он спросил, в какой из парижских мастерских шились мои замечательные шоссы, эти чудесные узкие штаны. Ну и, конечно, нижнее белье под ними, брэ.

– И что ты кричишь? – спокойной произнесла госпожа де Жанлис. – Можешь не орать. К тому же никогда не поверю, что на эту тему тебя прямо-таки засыпали вопросами.

– О, дорогая баронесса! – Анри нащупал живой нерв госпожи и теперь наигрывал на нем, как на музыкальном инструменте. – Вы мало понимаете в мужском белье, признайтесь же!

Генриетта молчала, покраснев до самых ушей.

– А это множество разных тонкостей: шовчики, шнурочки…

– Замолчи, бессовестный! – наконец воскликнула она, прикрыв ему рот ладонью.

– Ну вот, вы сами не хотите дослушать, – с расстроенным видом сказала молодой человек.

– Иногда думай, что говоришь!

– Но вы же сами просили. Конкретно…

– Дурак.

– Я рад вам угодить.

– Ну, а если серьезно, о чем говорили? – совсем другим тоном спросила баронесса.

– А как вы сами думаете?

– Думаю, что о Франсуа, – глядя в окно, с деланным равнодушием ответила Генриетта.

– У вас провидческий дар не хуже, чем у вашей тетушки! – воскликнул Анри. – Но, в отличие от нее, вы угадали правильно.

– Очень счастлива твоей похвалой! – сообщила баронесса. – Ведь насколько мне известно, дождаться ее от тебя совершенно немыслимое событие! Оно случается куда реже, чем землетрясение или наводнение!

– Как вы плохо обо мне думаете, – покачал головой молодой человек. – Не забывайте, что не мое это дело – хвалить господ. А только стараться не заслужить наказания, вернее, стремиться к этому.

– Ты правильно понимаешь свое назначение, – Генриетта поджала губы. – Эти три дня распустили тебя, мой голубчик, и ты уже возомнил, что тебе многое позволительно. Но ты ошибаешься. Такой вольности, какая была в доме моей тетушки, тебе больше не дождаться!

– А вдруг?

– Не смей мне так говорить! Иначе я обо всем расскажу герцогу!

– О чем? – не понял юноша.

– О том, что ты разговаривал со мной по ночам.

– Когда это я разговаривал?! – возмутился Анри.

– Не надо, не надо считать меня глупее, чем я есть! Вспомни, что говорила тетушка наутро после первой ночи, проведенной в ее доме.

– Она несла какой-то бред!

– Она несла правду, истинную правду о разговоре, который слышала под дверью моей спальни в глухую ночь.

– Ей приснилось от переизбытка чувств! Она ведь лет тридцать не принимала гостей!

– Очень даже возможно. Но ведь, если ее спросить, она расскажет любому о ночных похождениях, выдав их за чистую монету.

– А кто ее станет спрашивать?

– Кому будет интересно. Тот и спросит. А тебе понятно, каков ответ он получит? – Генриетта надменно смотрела на Анри, и в этот момент промелькнуло ее удивительное сходство с господином де Лонгвилем. – Ты соображаешь, чем это тебе грозит?

– Чем?

– О, ты даже не догадываешься?

Легкий смешок раздался в темноте кареты.

– Мягко говоря, неприятностями. – закончила свою мысль баронесса.

– Я понял. На что вы намекаете и, будьте уверены, приму все меры предосторожности для того, чтобы избежать вашей расправы, – Анри отвернулся к своему окну и замолчал.

Мерно постукивали копыта лошадей, шелестели колесные спицы.

В глухоте черной кареты красноречиво молчали двое. Каждый демонстрировал свое упрямство. Анри – к госпоже де Жанлис и вообще ко всему, что окружало его в тот момент. Генриетта ждала, когда жалкий слуга начнет просить у нее прощения. За что, спросите вы? Ну, может быть, за тот неудавшийся ночной разговор у тетушки. А, может, за ее внезапно нахлынувшую гордость. Скорее всего, за обманутые ожидания. Она так для НЕГО старалась, а ОН – вот неблагодарность! – даже будто не заметил ее подарков! Один из этих «даров» сейчас катится сзади на запятках кареты. Тоже ведь не отблагодарит, простолюдин невоспитанный! А ведь в этой истории она сделала больше, чем кто бы то ни был! Ужасные, отвратительные мужчины! Им всегда хочется только повелевать! Им надо доказывать свое превосходство над женщинами! Они, словно заядлые охотники, собирающие коллекцию убитых животных, считают количество загубленных женских жизней, вспоминая о покоренных девичьих сердцах… А дома безвинная жена, ни о чем не догадываясь, соблюдает верностью супругу, боясь даже взглянуть на какого-нибудь красавчика, посетившего их дом. Конечно, если ей не жаль этого красавчика, она сможет на него искоса взглянуть. Этот косой взгляд послужит причиной для ревнивой дуэли, и будет лежать молодой неудачник, уткнувшись в окровавленную мостовую своим красивым, почти ангельским лицом…

«Ненавижу мужчин!» – решила Генриетта.

«Глупая взбалмошная девица!» – подумал про нее Анри.

А действительно, сидит сейчас, думает о чем-то таком, что заставляет ее кипеть от злости. И, небось, во всем обвиняет его, Анри. Думает, подцепила на крючок, как дурную рыбу, теперь он никуда от нее не денется! Святая наивность! Вот теперь-то она ничего не добьется от него, пусть хоть море слез выплачет, никаких чувств с его стороны не будет! Насмотрелся на женщин! Достаточно! Каждая хочет, чтобы ее любили без памяти, и для этого старается как можно больнее стукнуть по голове, чтобы эту память окончательно отбить. А как иначе, чем ударом по голове, можно назвать те сумасшедшие выходки, которые они себе позволяют чуть ли не ежедневно? Какой мужчина это вытерпит? Да и стоит ли она, ваша Дама Сердца, того, чтобы из-за нее драться на дуэли, топиться, травиться и уходить в монастырь? Хотя… редко встретишь мужчину, порвавшего с миром рад женщины. Обычно до такого не доходит. Это только мнительные женщины, стараясь не уронить себя в глазах друг друга, чешут языками, рассказывая душещипательные истории об ушедших от них в монастырь кавалерах и мужьях. С этим пора кончать! Нет ничего глупее взаимоотношений влюбленных! Каждый из них хочет, чтобы его любил тот, другой. И считают совершенно необязательным любить самому. И что же получается в итоге? Да ничего и не получается!

«Наверное, у нас такая любовь!» – подумал молодой человек.