Не один дома

– Будь осторожен, папа, – сказала Молли. Дэниэл обернулся, но уже нигде не увидел дочери. Он вошел в дом.

Свеча и две спички были на своем месте, как и всегда. Спуск в подвал был накрыт ковриком, как и всегда. Дэниэл откинул его и открыл дверцу в полу. Чья-то тень мелькнула в комнате. Было темно, но Дэниэл знал это наверняка. Он остановился, посветил свечой, но, никого не увидев, стал спускаться.

Детские голоса раздавались из подвала. Чем ниже Дэниэл спускался, тем отчетливее их слышал. А затем и голос Риты. А еще был мерцающий свет, к которому он и направился.

Пройдя мимо длинных стеллажей с грязными банками и выйдя на ровное пространство, он увидел перед собой диван, на котором кто-то сидел. Это был диван из их гостиной. Перед диваном стоял телевизор, на экране которого шла любительская видеозапись с детского дня рождения. Дэниэл замер. На экране был Макс, которому только исполнилось пять лет. Еще совсем малыш, он был одет в костюм какого-то супергероя. Рита, которая снимала видео, потрепала его за кудри и перевела камеру на торт, на котором было написано «M & M». «Что бы это значило?» – подумал Дэниэл, напряг мозг, но не смог вспомнить. На следующем кадре Макс был уже в другом костюме, что немало удивило Дэниэла. Он смутно помнил тот день, но не помнил, чтобы сын переодевался. Мальчик обнял маму и поцеловал ее, пока камеру держал кто-то другой. Слеза потекла по щеке Дэниэла. Видео закончилось.

Дэниэл подошел ближе к дивану и у видел на нем себя. Это было не так, как в комнате с «Дэниэлами». Это было слишком реально, чтобы быть простым видением. Бутылка виски, почти пустая. Разбросанные фотографии, в том числе и та, где Рита была беременная близнецами. Дэниэл с бутылкой в руке не замечал его или делал вид, что не замечал. Он пил и почти беззвучно рыдал, глядя на стоп-кадр, на котором застыло счастливое и такое милое лицо Риты.

Одна фотография, которая выглядывала из-под фото Молли, привлекла внимание Дэниэла. Он вытащил ее и пошатнулся от увиденного. Фото было сделано как раз в день съемки видео, которое только что было на экране.

– Правда, так проще? – сказал тот, что сидел на диване.

– Что проще? – спросил его Дэниэл.

– Забыть и бежать от ответственности, – ответил тот. – Страдать, изображая из себя жертву: скорбящего отца и мужа. И напрочь отвергнуть саму мысль, что ты ни хрена не жертва, а непосредственно виновник всего случившегося.

После этих слов, так и не повернув голову, тот, другой Дэниэл, отпил виски прямо из горла бутылки.

– Кто ты? – спросил Дэниэл у себя, сидящего на диване с бутылкой в руке.

– Я – твое воспоминание, я – это ты сразу после выписки из больницы. Ты забыл?

Дэниэл молчал, он не знал, что ответить самому себе.

– Когда ты вышел из больницы, – продолжил другой Дэниэл, речь его была нечеткой, как у любого пьяницы, – ты много пил и оплакивал наших любимых, которых не стало, вместо того, чтобы взять себя в руки и все оставшиеся силы направить на то, чтобы теперь единственному сыну, потерявшему мать, дать все, в чем он нуждается. Но ты – безвольная тряпка, которая, не просыхая, однажды проснулась с уверенностью, что Рита, Макс и Молли оправились от аварии и счастливо живут с тобой в нашем доме. Но ирония в том, что до тебя так никогда и не дойдет истинная реальность. Ты будешь до конца своих дней балансировать между этим домом, нашим домом и больницей, пока не присоединишься к ней и детям, – он показал пальцем на лицо Риты на экране и заплакал. – Давно ли ты смотрел в зеркало?

Дэниэл задумался. Он уже долгое время неосознанно избегал зеркал. Он даже не смог вспомнить, когда в последний раз брился перед зеркалом.

– Посмотри на себя внимательнее, – сказал пьяный Дэниэл и указал пальцем на соседнюю стену, на которой висело большое грязное зеркало. – Внимательнее, мистер Коллинз, внимательнее…

Дэниэл подошел к зеркалу, поднес к нему свечу и всмотрелся в свое отражение. Он повернулся, посмотрел на ухмыляющуюся пьяную физиономию, затем снова в зеркало.

– Замечаешь разницу? – спросил Дэниэл на диване.

– Ты моложе… – сказал Дэниэл.

– Не-ет, неверная формулировка, – пьяно улыбаясь, сказал сидящий на диване Дэниэл. – Это ты – старее. Я – воспоминание, я всегда останусь таким, а вот ты, брат, постарел. Седина, морщины… Проседь в щетине на щеках. Ты уже не тот успешный молодой бизнесмен, соблазнивший эту поганую шлюшку Сюзан, на нашу голову…

– Сколько лет прошло со дня их гибели?

– Достаточно, чтобы твоя племянница уже пошла в школу, – ответил другой Дэниэл. – Я знаю все, что с тобой происходило, потому что у меня нет выбора: я живу в твоей памяти. А вот ты сам для себя выбрал, что помнить, а что вычеркнуть из своей жизни.

– Дэниэл, – раздался голос Риты из телевизора, – Дэниэл, посмотри на меня.

Он взглянул сперва на опустевший диван, на котором теперь лежали лишь пустая бутылка из-под виски и разбросанные семейные фотографии, а затем перевел взгляд на телевизор. С экрана Рита смотрела на мужа умоляющим взглядом.

– Отпусти нас, Дэниэл, – сказала она, – отпусти или иди к нам.

– Но как я могу прийти к вам? Меня не пускают.

– Кто? – спросила Рита.

Дэниэл поднял руки, показывая ей кожаные ремни, что висели у него на кистях обеих рук.

– Готов поклясться, что их не было на мне еще минуту назад, – сказал Дэниэл, – но они есть. Мне кажется, я не всегда могу отличить реальные вещи от нереальных, я запутался, Рита. Ты поможешь мне?

– Тебе уже никто не в силах помочь, – печально ответила Рита, словно была разочарована в муже.

Изображение пропало, появились помехи. Холодный сквозной ветер пронесся по подвалу, задув свечу. Потом на экране включился белый фон и негромко заиграла песня Элвиса Пресли. «Сюзан», – пробормотал Дэниэл.

В темноте по бетонному полу медленно застучали каблуки. Дэниэл подошел к дивану, взял с него ту самую фотографию, которая несколько минут назад сильно впечатлила его, и положил ее во внутренний карман куртки.

Музыка не смолкала.

– Что тебя привело сюда, милый? – раздался голос Сюзан из темноты. Дэниэл молчал. – Можешь не отвечать, я знаю и так. Тебе нравится, когда мы мучаем тебя. Ты думаешь, что так ты снимешь с себя вину за все, что случилось с твоими родными. Ты знаешь, что они погибли из-за тебя, и думаешь, что, страдая, ты оправдаешь себя? – она рассмеялась и вышла из темноты. Музыка прекратилась.

Сюзан выглядела точно так, как и тогда на кухне в доме Коллинзов.

– Ты права, – ответил ей Дэниэл, – я чувствую на себе вину за все, что произошло. Но я не могу вернуть прошлое. Что мне сделать, чтобы больше не видеть тебя и всего этого? – он оглянулся вокруг.

– Ничего, – сказала Сюзан, – ты бессилен.

– Ты живешь фрагментами, что сохранились в памяти, – послышался голос доктора Брукса. Он вышел с той же стороны, откуда пришла и Сюзан. На нем был надет врачебный халат и он, казалось, тоже постарел. – Ремни, которые ты видишь на своих руках, не дают тебе убить себя. Я понимаю, что тебе этого хочется, но таковы правила. Я не могу этого допустить. Прости.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Дэниэл. – Что я навсегда останусь в этом доме?

– Ты будешь там, куда будет подталкивать тебя чувство вины, – ответил Брукс, – а от него тебе вряд ли удастся избавиться.

– Дорогой, – сказала Рита, также выйдя из темноты и встав недалеко от Брукса, – я бы с радостью сказала, что ты ни в чем не виноват, что это я тебя столкнула, от чего ты и получил травму, но, прости, я не могу так сказать. Если бы речь шла только обо мне… Но погибли наши дети. И Билли. И в этом виноват ты.

– Вот видишь, – сказал Брукс Дэниэлу, указывая на Риту, – ты сам себя обвиняешь и не прощаешь.

– Это слова Риты! – закричал Дэниэл в ответ.

– Правда? – спросил Брукс. – А где мы сейчас находимся? Не в твоей ли голове? – он оглянулся вокруг и развел руками. – Не твои ли это ожившие воспоминания?

Дэниэл замолчал. У него жутко разболелась голова. Он ухватился за нее руками и закричал, а когда открыл глаза, то увидел, что лица всех троих: Сюзан, Брукса и Риты, растянулись в тех самых жутких улыбках. Они надвигались на него. Дэниэл повалился на диван, пустая бутылка из-под виски упала на пол, фотографии разлетелись в разные стороны. На них были изображены улыбающиеся Рита, дети и сам Дэниэл.

Сюзан и Рита ухватили его за руки и плотно прижали их к дивану, Брукс держал голову Дэниэла, не давая ему поднять ее. Их жуткие лица нависли над ним. Брукс, одной рукой продолжая удерживать Дэниэла, второй достал из кармана шприц, снял зубами с него колпачок и вонзил его ему в ногу. Тот закричал от боли и стал затихать. Перед глазами все помутнело. После каждого моргания картина перед ним менялась, пока полумрак подвала, освещаемый лишь экраном телевизора, не сменился ярким белым светом больничной палаты. А потом пропал и он.

Глава 14

Мистер Коллинз

Высокий молодой человек в строгом дорогом костюме вошел в здание больницы. По подсказкам медперсонала, он без труда нашел нужный ему кабинет, дождался разрешения и вошел в него.

– Доктор Брукс. Рад встрече.