На перепутье миров

Так прошел один день, за ним другой, третий, пятый, десятый… Жизнь пошла своим чередом: в кропотливом труде и иногда – в кратковременном отдыхе, который заключался в бессмысленном сидении на холодных камнях или в коротких перерывах на принятие пищи. Она свыклась с мыслью, что имя ее Алекс. Но от этого никаких просветлений в памяти не наступило. Частенько она пыталась поднапрячься, чтобы вспомнить хоть какой-то эпизод из собственной жизни. Иногда ей это удавалось. Однажды всплыло лицо серьезного черноволосого мужчины, очень похожего на нее саму.

Иногда во время работы Алекс чувствовала на себе взгляд молодой женщины, с которой в первый день своей новой жизни несла кувшин с водой (теперь она уже вспомнила названия многих вещей), и которая, скорее всего, ее хорошо знала. И чем дальше, тем чаще этот пронзительный взгляд скользил по ней, но как только она поворачивалась, женщина опускала глаза. Однажды Алекс не выдержала и пододвинулась поближе:

–Я не знаю, что со мной случилось, но, видимо, что-то случилось, раз я все забыла. У меня просьба к тебе: если ты меня знаешь, помоги вспомнить хотя бы немного.

Молодая женщина внимательно посмотрела в глаза собеседницы:

–Ты действительно ничего не помнишь?

–Ну, конечно нет, а иначе, зачем бы я стала к тебе обращаться с такой нелепой просьбой?

Женщина задумалась, но было заметно, что она поверила.

–Ну, хорошо, – заговорила быстро и сбивчиво, – Я помогу тебе вспомнить. Только всю эпопею рассказывать долго, поэтому старайся понимать короткие фразы. Мы находимся в другом мире. Наш мир светлее и веселее… Мы были пациентками психиатрической клиники… Однажды воронка затянула сюда и нас, и других людей, которых ты видишь… Помнишь свет? Яркий свет?.. Потом ты в центрифуге… Потом ты с мужчинами тянула ворот… Потом куда-то исчезала … Мы родили здесь детей, помнишь? Угрюмые коморки, надзиратель…

Пока она говорила, в голове Алекс периодически вспыхивали картинки, которые что-то напоминали, но обрывочно, и они не хотели складываться в единое целое. Алекс мобилизовала все силы, чтобы найти нужные переходы и связки, но приблизившийся к ним здоровяк суровым взглядом прервал диалог и показал обеим на их рабочие места. Женщины испуганно приступили к своим обязанностям.

Алекс от ярости чуть было не закатила истерику.

«Вот блин, что же делать? – запаниковала она в душе, – разгадка была так близка. Еще немного, и я бы все вспомнила».

Она стала перебирать до чертиков надоевшие ей камни, то и дело их роняя. И неусыпные стражники начали нещадно хлестать ее по спине, но она не чувствовала ударов, только думала, думала…

«Знаю, – вдруг осенило ее, – скоро обед, а в толчее легко протиснуться к нужному человеку».

И действительно, во время кормежки надзиратели не обратили внимания на то, как две женщины, спешно поедая невкусную баланду, потихоньку перекидываются фразами.

–Я – Света Пушкина. Ты должна вспомнить.

–Нет. Не помню.

–Ты не торопись. Просто слушай и верь, и все у тебя получится. Вспомни, мы видели в окне больницы свет. Никто, кроме нас, не видел, а мы видели. Помнишь? А еще я надела на тебя вот этот медальон…

Алекс пощупала рукой украшение на шее. Ей показалось очень знакомым это ее движение. Она поняла, что делала его уже много раз.

– Это я виновата в том, что ты здесь. Если бы я на тебя не нацепила тогда эту штуковину, ты бы спокойно лечилась в клинике, – на глазах молодой женщины появились слезы.

–Так, может, мне отдать тебе его? – Алекс сделала попытку снять украшение, но цепочка через голову не пролезала.

– Нет, не надо, – испуганно прошептала Света, – он мне не нужен.

–Но ведь это твоя вещь? Бери.

Алекс упорно пыталась избавиться от медальона, но у нее не получалось. Она чувствовала, что должна немедленно его снять. Какое-то внутреннее чутье подсказывало, что это важно. Однако цепочка не снималась, не расстегивалась и даже не рвалась.

–Вот, черт! – заругалась Алекс, – да снимайся же ты, снимайся!

Она дергала украшение, тянула его, разрывала обеими руками, но медальон словно был заколдован.

–Перестань, – остановила ее Света, – все равно это ничего не изменит, а времени мы потеряем уйму. Слушай. Просто слушай…

Она начала быстро говорить, а Алекс молча слушала и не столько вспоминала, сколько пыталась запомнить услышанное. Обед закончился, а разговор – нет. Но на следующий день он был продолжен. Так стало происходить ежедневно. Иногда они оказывались в одной вязке и тогда тоже не упускали момент перекинуться несколькими фразами. А порой просто нахально садились рядом перебирать камни и разговаривали, разговаривали. Вскоре надзиратели перестали обращать на них внимание. Болтают – ну и пусть, лишь бы работать не прекращали.

Постепенно в голове Алекс сложилась последовательная история ее жизни. Она была душевнобольным человеком. Плохим человеком, поскольку отбывала принудительное лечение в психиатрической клинике за убийство мужчины. Сюда попала по глупости. Где-то у нее есть дети… И еще много всяких не совсем приятных вещей услышала Алекс о себе от собеседницы

«Тьфу! – приходило ей иногда в голову в момент разговора, – зачем, спрашивается, я так активно проявляю любопытство? Чтобы узнать, что я – ничтожество?»

Однако изменить теперь что-либо не предоставлялось возможным, и поэтому Алекс посчитала нужным начать искупать грехи. Она стала исполнительной в работе, послушной, попутно помогала подругам по несчастью.

–Я отнесу, – вырывала она огромные камни из рук невысоких изможденных женщин и тащила сама.

–Бейте лучше меня, – подставляла под хлысты стражников свои плечи вместо провинившихся узниц.

Так шли день ото дня на протяжении недель, месяцев, и ее статус в обществе стал повышаться. Она ловила на себе приветливые взгляды женщин, а надзиратели начали ее избегать и бить перестали. Иногда казалось, что они смотрят на нее если не со страхом, то с осторожностью. А в один прекрасный день Алекс заметила, что контроль над нею начинает исчезать, сначала понемногу, а потом совсем. Куда бы она не отправилась, никто за ней больше не следил.

«Это неплохо. Потеря бдительности со стороны врага – это плюс его противнику», – про себя думала женщина и строила планы, как провести небольшую разведку.

Случай вскоре представился. Во время обеденного перерыва Алекс, сделав невинное лицо, потихоньку стала продвигаться к скалам, где работали мужчины. В общей суете никто не заметил этого. Рабы были заняты поглощением пищи, а надзиратели едва успевали их расталкивать и сгонять в общую кучу.

Алекс прислонилась к скале и стала просто осматривать округу. Видимость, как обычно, оставляла желать лучшего, но кое-что удалось увидеть. Вокруг площадки, где располагался ворот, стояли небольшие голые скалы, за ними открытое пространство, где смешивались все темные краски, и создавалось впечатление, что соединились несколько картинок – на скалах виднелись строения, а на них – закрученные, совершенно голые деревья.

«Что за ерунда? Откуда деревья?» – подумала Алекс и неожиданно заметила в трещине скалы корешок, что было очень удивительно, потому как раньше растений здесь она не видела.

Алекс начала осторожно выковыривать корягу. Растение плотно сидело в расщелине, и вылезать не хотело. Ломая ногти, женщина продолжала ковырять. Потихоньку растение начало сдаваться. Наполовину оно уже было извлечено из своего убежища, но времени почти не оставалось, обед заканчивался, и надо было срочно присоединиться к своим. С силой дернув за корень, Алекс, наконец, вырвала его и, спрятав под одежду, побежала на рабочее место.

Работа продолжилась, женщина спокойно трудилась вместе с остальными. Но спустя несколько минут почувствовала неприятные ощущения в области груди, там, где была спрятана ее «добыча». Потом заболела голова. Алекс остановилась и потерла пальцами виски – боль не прекратилась, наоборот, усилилась.

«Блин, – прошептала женщина, – зачем я взяла эту корягу? Видимо, она ядовита. И выбросить некуда.»

Невыносимая головная боль вскоре дошла до предела, в глазах появилась пелена, Алекс перестала видеть окружающее. Но она терпеливо молчала, и, спотыкаясь, переносила камни наугад. Ее толкали, она толкала других, но двигалась и двигалась. А потом в мозгу словно взорвалось, женщина мягко осела на землю, и память начала выдавать ей картинки: белые стены, черные лица, застывших детей, толпу многоруких существ, страшных чудовищ, потом маленькую птичку, женщин с обезумевшими глазами в одинаковых цветастых халатах, потом еще что-то и еще. Сначала эти отрывки сыпались на ее раскаленный мозг медленно и плавно, потом все быстрее и быстрее, и, наконец, непонятные кадры замелькали так, что Алекс от ужаса и боли громко и страшно завыла, словно зверь. Со стороны, наверное, это выглядело чудовищно, но до того ли ей было?

Она мучилась как в предсмертной агонии, и потому лишь мельком почувствовала, что ее то толкают, то несут. А адский «фейерверк» в голове все продолжался и продолжался. И эффектом двадцать пятого кадра через определенные промежутки перед глазами вставал застывший многорукий толстяк со стеклянными глазами. Мертвец, не иначе. Казалось, не будет конца и края этому кошмару…

Сколько прошло времени, сказать было трудно. И что за это время произошло, тем более. Но когда Алекс возвратилась из мозговой атаки, первое, что увидела – огромный черный стражник, стоящий к ней спиной и сосредоточенно выполняющий на стоящем перед ним столе с тусклой свечой, какую-то работу. Женщина осмотрелась. Она лежала на земле, на плотной подстилке, а тесные каменные стены вокруг заставляли думать, что находится она в небольшой пещере. Но возможно ли? И почему возле нее этот угрюмый страж?

Мужчина повернулся, и Алекс увидела в его руках чашку с дымящейся жидкостью. Наклонившись, он поднес ее ко рту женщины. Та отпрянула.

«Хочешь отравить?» – невольно подумалось ей.

Взгляд стражника был спокоен и внимателен, и располагал к себе. Что таилось в черной лохматой голове, Алекс понять не могла, но догадалась, что зла ей этот большой человек не желает. Она взяла чашку и сделала несколько глотков. Жидкость была вкусной и горячей. Женщина начала быстро хлебать напиток. И вдруг ее «резанула» очередная вспышка в мозге, и, стремительно поплыли воспоминания. Сначала они были светлыми и безоблачными, но по мере их нарастания в душе появлялась тревога и боль. То, что возвращала ей память дальше, было неприятным и вызывающим угрызения совести.

Все это время великан не мешал ей. Он подошел к столу и словно выжидал, пока Алекс разберется со своими воспоминаниями. Длилось это долго. Женщине показалось, что иногда она уходит в забытье, потом возвращается вновь…

«Блин, – иногда всплывало в голове, – такое впечатление, что я прожила на свете тысячу лет».

Мужчина вновь повернулся и протянул ту самую корягу, которую она вытащила из скалы. Когда он успел ее забрать? Женщина хотела взять ветку и снова спрятать под одежду, но великан показал, что от корешка надо отщипнуть кусочек и положить в рот. Алекс отрицательно помотала головой. Еще чего? С какой стати она станет есть немытое растение?

Мужчина знаками настойчиво требовал исполнения ее просьбы. А потом сам отломил крошку и стал засовывать в рот Алекс.