Вершина по имени ты

Вершина по имени ты
Татьяна Кононова

Аля всю жизнь мечтала о романтике, и поход в горы воплощает ее мечту. Но романтика превращается в рутину, а спутниками становятся трудности, обиды и страхи, ошибки прошлого и запретные чувства. Влюбившись в того, в кого не следует, дважды оказавшись на краю гибели и едва не став соучастницей преступления, Аля узнает, что выбор не бывает легким, а горы не любят слабых.

Татьяна Кононова

Вершина по имени ты

Маршрут настоящий, герои вымышленные.

Совпадения с реальностью случайны, но не все.

=======

Ты напиши мне, напиши мне,

Не поленись и напиши –

Какие новые вершины

Тебе видны среди вершин?

И что поделывают зори,

Твой мирный путь переходя,

И как Домбай стоит в дозоре,

Подставив грудь косым дождям?

А мне все чудится ночами

Тепло от твоего плеча…

(с) Ада Якушева

=======

Глава 1. Знакомство

– А спорим, я уговорю ее на свидание? – Миша снова наклонился к другу, то и дело поглядывая в сторону девушки в полосатом свитере, которая сидела через проход у стены и сосредоточенно рисовала в углу страницы ромашку. Ее длинные рыжие волосы были собраны в высокий хвост, длинные сережки-перья чуть покачивались, стоило ей повернуть голову или пошевелиться, длинные подкрашенные ресницы бросали тень на щеки, все еще румяные с мороза.

– Зачем тебе? – Рома лениво потянулся и взъерошил волосы. – Потом проблем не оберешься. Ухаживать за девушками, знаешь ли, – только нервы тратить.

– За такую можно и потратить, – недовольно пробурчал Миша и снова покосился в сторону. С первой парты к ним обернулась девчонка с короткими косичками:

– Это клуб туризма, а не знакомств! Давайте потише!

– Ой, какие мы строгие, – усмехнулся Рома и, не успела вспыхнувшая от обиды девочка ему ответить, снова уткнулся в конспект. На четвертом курсе люди уже мало что учат, но он так стремился к красному диплому, что знал: совершенству предела нет. Педантичность и перфекционизм порой ему мешали, а порой наоборот, помогали. После нескольких походных тренировок, где их учили разбираться в снаряжении, оказывать первую помощь, собирать и готовить еду, инструктора и старшие товарищи не раз говорили, что на него можно положиться, как на двоих разумных людей сразу. Роме это льстило, но в настоящем попробовать свои силы ему еще не довелось: в один поход он не успел записаться, в другой не смог пойти из-за работы, поэтому предстоящих объявлений турклуба ждал с нетерпением. Базовый курс уже остался позади, и совсем уж новичками они с Мишей не были, хотя справок так и не получили.

Аудитория была уже полна до отказа, гудела множеством голосов, шуршала листочками тетрадей, пиликала сообщениями в мессенджерах, заливисто смеялась. Среди толпы студентов и не очень мелькали знакомые лица с предыдущего курса, пришло много новичков (Рома догадывался, что половина из них отвалится после первой же сложной тренировки). В углу возле компьютера собрались “старшие”, руководители курса, которые на самом деле были не такими уж и взрослыми: две девушки лет двадцати пяти-шести, мужчина неясного возраста с густыми рыжими усами, над чем-то улыбались двое парней, светленький и темноволосый. На экране проектора уже долго висел слайд приветствия, но собрание школы продвинутого уровня все не начиналось: руководители отделений поминутно оглядывались на двери.

Подняв глаза от конспекта, Рома еще раз посмотрел на две короткие косички, что сидели прямо перед ним. Темно-русые волосы с милыми завитушками на концах, прозрачные резинки, на тонкой шее – серебряная цепочка над низким горлом черного свитера. В отличие от чопорной студентки филфака, которая понравилась Мише, эта девочка выглядела какой-то простой и домашней. Рома уже потянулся было тронуть ее за плечо и вежливо спросить имя, как дверь распахнулась.

– Извините, я бежал как мог, – на ходу снимая черную куртку и шапку со смешным помпоном, в аудиторию вошел немолодой человек с потрепанным красным рюкзаком. Окинув взглядом всех собравшихся, он приветливо улыбнулся, поздоровался за руку с парнями-инструкторами, отошел к стене и вдруг сделался незаметным, будто исчез среди ярких свитеров, полосатых рубашек и шумных новичков.

После вступительного слова руководителя школы инструктора помладше рассказывали о своих отделениях, но для знакомства информации было не так много: все они шли на Северный Кавказ в мае-июне и все планировали почти одинаковые тренировки, только разные категории сложности. Кирилл Петренко и Майя Черткова в мае вели “единички” на неделю, Дима Шимилин и Анна Ларина планировали “двоечки”, но не знали, как выйдет. Опоздавший человек с рюкзаком – все почему-то называли его исключительно по фамилии, то ли Войнов, то ли Волков – свою “двоечку” уже запланировал: в прошлом году этот маршрут пройти не удалось из-за плохих погодных условий, в этом году прогнозы на май были получше, хотя, конечно, пока еще туманные. Но для того, чтобы участвовать в весеннем походе, требовалось пройти один или два с будущей группой, чтобы сходиться и свести к минимум конфликты и разногласия: основной поход предполагается довольно долгий и не самый простой технически, а потому идти надо с проверенными людьми.

Роме все это очень понравилось: недавно в редакции ему дали задание написать колонку про популяризацию туризма в России, и сходить в настоящий поход самому казалось для него большой удачей, ведь меньше придется придумывать, а заодно и можно будет расспросить бывалых туристов… Поэтому он, не особенно вслушиваясь в рассказы о планах школы, решил, что запишется в группу к самому старшему инструктору.

К его приятному удивлению, девочка с короткими косичками и рыжая студентка с филфака тоже пошли к самому старшему. Не отводя взгляда от рыжей, за ними потянулся и Миша, который не только планировал познакомиться с новенькой, но и не хотел расходиться с другом по разным группам. У стола их осталось пятеро вместе с руководителем: вероятно, испугавшись обещанной технической сложности и довольно высоких требований к будущей группе, остальные ребята разбежались по другим.

Руководителю на вид казалось лет сорок с небольшим. Он был невысок и подтянут, черные волосы с проседью спадали на две стороны, подбородок и щеки затягивала легкая седая щетина, горбинка на носу выдавала южные корни, а серые глаза, задумчивые и светлые, не скрывали прожитых лет.

– Ну что, кажется, это пока все, – произнес он, окинув взглядом маленькую компанию студентов. – Давайте знакомиться. Меня зовут Георгий Петрович Бойков, мне сорок пять. Работал геологом, механиком, спасателем и кем только не. Хожу в походы, сколько себя помню.

– Меня зовут Марина, мне двадцать два, в этом году заканчиваю филологический. Пишу стихи и научные работы, – на этом моменте все засмеялись. – В походах никогда не была, но очень хочу.

– Я Миша и я программист, – сказал Миша и покосился на Марину, которая в это время впервые с интересом посмотрела на него. – А, да… Мне двадцать пять и я тоже раньше ходил в походы, но очень давно.

– Ну а я Рома, журналист, учусь и работаю в журнале “Travel culture”, – он встретился взглядом с “короткими косичками” и против воли улыбнулся. – Мне двадцать два, и я в походы не ходил, но был на курсе основ вместе с Мишей.

– А вы, барышня? – обратился руководитель к последней участнице, которая одинаково внимательно выслушала всех и смущенно улыбнулась, вертя в пальцах плетеный брелок на молнии кофты.

– Я Аля, мне двадцать. Тоже учусь на журналиста, подрабатываю художником-иллюстратором на фрилансе. В поход ходила один раз с родителями, но это была больше вылазка на природу, чем что-то спортивное.

У нее был мягкий и тихий голос, и она так забавно смущалась и старалась не смотреть в глаза никому конкретно, когда говорила… Рома же не отводил взгляда от нее. И до последнего дня перед выездом, и на тренировках, и на редких встречах вне турклуба все надеялся, что и она посмотрит на него так же, но почему-то не получалось – а может быть, он был слишком строг к себе и чего-то не замечал.

…Колеса стучали убаюкивающе, изредка выхватывая из мерного перестука грохочущие стыки рельс. За окном проносились редкие деревенские домики, поля и перелески, еще не покрытые снегом, но уже облетевшие, острые и черные в своей наготе, мокрые от недавнего дождя. Закат, раскинувшийся во всю синь безоблачного неба, провожал летящий состав бесконечной алой полосой, растворяющейся в золоте, а потом – в черной земле за несуществующей чертой горизонта.

Поезд постепенно погружался в сон. Привычные запахи ужина, дешевого кофе, жареных семечек, чистого белья и горячего железа душили, несмотря на приоткрытое окно, под стук колес кто-то храпел, кто-то посвистывал носом, кто-то на другом конце вагона тихо переговаривался и хихикал. В плацкарте всегда было людно и шумно, а на верхних полках – страшно неудобно и тесно, но весной, под тусклым желтоватым светом вагонной лампы, на хрустящей от свежести тонкой потрепанной постели, после долгого дня в шумном и мокром снегу, лучше места для отдыха, казалось, не будет на свете.

Спать не хотелось. Мерно раскачиваясь туда-сюда вместе с сонным вагоном, Аля задумчиво листала маленький томик стихов, который ей подарили в школе на выпускном. Еще в самом первом походе руководитель их группы, проживший в палатке дольше, чем в городской квартире, учил их собирать рюкзак: объемное – вниз, тяжелое – равномерно к спине, мелочи – по многочисленным карманам, которые каждый пришивал себе, кто во что горазд. Увидев, что участница прячет книжку в рюкзак, и без того не очень вместительный, руководитель выговаривал ей долго и упорно, но, когда спустя три или четыре выхода Аля ни разу не пожаловалась на тяжесть и не отстала, он в конце концов сдался и едва ли не первым приходил к костру послушать, как она читает надрывную Ахмадулину, задумчивого Евтушенко, нежного Рождественского. “Я решусь на все неизвестное, на все безрассудное – в море брошусь, густое, зловещее, и спасу тебя…”

Поезд качался и плыл в темноту, унося маленькую группу туристов дальше и дальше от такой привычной и родной Москвы. По железной дороге ребята должны были добраться до Владикавказа, оттуда – машиной до села Нижний Унал, а потом – пешком в горы. Ночь красила небо в темно-синий, щедрыми горстями сыпала звезды. Острые, колючие и размытые из-за скорости состава силуэты деревьев проплывали мимо, тянули скрюченные лапы, еще не скрытые листвой, и пугали первых ночных птиц.

Але не спалось. Свет давно погасили, и она уже не могла читать: стихи звучали, шуршали и шелестели в ее голове по памяти, и почему-то то голосом мамы, то голосом строгого профессора классической литературы, то голосом того паренька, чей подарок она держала в руках. Со стихами путались мысли: что ждет их впереди, каким будет этот маршрут? Они готовились к нему долго и тщательно, начали за три месяца, еще зимой. Тренировались преодолевать склоны и снежные препятствия, учились вязать узлы на скорость и качество, посещали курсы по медицине (хотя, откровенно говоря, только Аля ходила на них без пропусков, поэтому и взяла на себя ответственную роль походного медика). Ее пугала неизвестность, ведь как минимум один перевал хранил слишком много секретов: ни отчетов, ни четких спутниковых снимков на него не нашлось, и им предстоял теоретический первопроход.

Конечно, всегда была возможность отказаться и пойти другим путем, и, не решаясь судить за других, гордая Аля не сошла бы, даже если бы заблудилась одна посреди белого безмолвия. Ей всегда казалось, что просить помощи означало признаться в собственной слабости, неспособности справляться с трудностями, а ведь именно это и делает Человека из человека – умение прыгнуть выше головы, приложить все усилия и даже больше, только чтобы добиться поставленной цели. Без цели человек не живет, а существует. Но каждой цели, даже самой маленькой, он непременно должен добиваться сам.

Но сколько ни утешай себя мыслями о собственной силе, убедиться в ней выйдет только в реальных условиях… Дальнейший путь по железной дороге интереса не представлял: средняя полоса, одноэтажные деревянные домишки с дворами и унылыми огородами, чернеющими в снегу, и чередующиеся с побитыми жизнью пятиэтажками, так же печально желтеющими среди серых дорожных лент. Кавказ еще не скоро: пока что надо набраться сил, выспаться на много-много дней вперед. На верхней полке спала Маринка, так и не вынув из ушей наушники-капельки, слева в купе посвистывал носом Рома, над ним, вопреки поездным законам повернувшись головой в проход, спал Мишка, даже во сне словно желающий быть поближе к Маринке. Георгий Петрович, руководитель их маленького отряда, уступил нижнюю полку беременной женщине, хотя та пыталась отказаться, и забрался наверх.

Снизу Алька видела его растрепанные черные волосы, чуть тронутые сединой, и слегка свесившуюся с краю сильную жилистую руку с двумя простыми и грубоватыми деревянными браслетами. Загадочнее человека за все свои двадцать лет она не встречала: Георгий Петрович не был замкнутым, не отказывался поговорить и ответить на вопросы, но все равно всем одинаково казалось, что никто не знает достаточно хорошо этого сурового и всегда поразительно спокойного человека. Вероятно, именно это его спокойствие и некоторая надежная уверенность покорили с первой встречи юную, наивную и немного взбалмошную Алю, которой самой этого в характере очень не хватало.

Натянув тонкое одеяло до подбородка, Аля устроила подушку поудобнее и, свернувшись клубочком, закрыла глаза. В поезде ей всегда хорошо спалось: мягкое покачивание и далекий перестук убаюкивали, унося дальше и дальше от реальности. Это была крайняя ночь, когда они спали на мягком матрасе, подушке, в относительном тепле и комфорте: так всегда бывало, как ни готовься к суровым условиям, как ни одевайся теплее, никогда не угадаешь с температурой собственного комфорта. Про себя всегда трудно угадать, если привыкаешь заботиться о других.

В январе, в маленькой зимней “единичке”, в предпоследнюю ночь, когда они впервые столкнулись со страшным морозом и невозможностью даже закрыть глаза, чтобы не смерзались ресницы, Аля усвоила одну простую истину: если ты идешь с группой, как бы тебе ни было плохо, тяжело и больно, всегда есть кто-то, кому хуже, чем тебе, и думать надо в первую очередь о других, правило кислородной маски на себя не всегда работает безотказно. Аля и Маришка от холода сходили с ума: не шел снег, не сбивал с ног ветер, не поливало дождем, но мороз ударил такой сильный, что и дышать удавалось с трудом: он сковал все ледяными цепями, не просто колко пощипывал, а когтями рвал кожу на открытом лице, на руках, оставленных на минуту без рукавиц.

Аля в тот вечер должна была дежурить с Мишей, но парни прогнали их с Мариной, велели разобрать палатку и разложить вещи, чтобы рюкзаки и запасная одежда не примерзли окончательно. Марина разворачивала и натягивала тент, Аля щелкала холодными железными дугами, непослушными пальцами в одеревеневших перчатках пытаясь их соединить.