Превратности судьбы

Я говорю: «Да у меня изнутри магазин не закрывается, я стул поставлю, и никто в магазин не заходит».

Один из них встал в дверях, другой на склад пошел, главный в торговом помещении остался.

«Покажите ваши последние документы», – говорит.

Я показала.

Они начинают проверку, причем, явно с пристрастием, откровенно придираясь: «Здесь книги не хватает!».

А она у меня на выставке лежит.

«Четвертый и пятый тома из подписного издания почему под прилавком держите?».

«Они выписаны молодым человеком, который ушел в армию, он первые два тома выкупил, а придет из армии – выкупит остальные», – отвечаю.

В складском помещении нашли две подписки для райкома комсомола. По разнарядке какие-то магазины получали по два-три экземпляра, а я восемь-девять.

«Я оставила два экземпляра для секретаря нашей комсомольской организации, вот они здесь и лежат».

Дальше роются, говорят: «Почему этой книги на выставке нет?».

Я отвечаю: «Некоторые книги, материалы съездов, например, не выставляю, потому что их в деревне никто не купит. Нужно выставлять ту литературу, которая хорошо идет. Среди вас есть специалисты по книжной торговле?».

«Нет», – отвечают.

«Вот, например, эта книга предназначена для студентов высших технических учебных заведений, а в Ладве вы за эту книгу оштрафовали продавца, мать-одиночку на пятьсот рублей. Для нее при нашей зарплате это большая сумма. У меня к вам просьба, если вы проверяете нас, так подходите к делу справедливо, за каждым актом или штрафом люди стоят и часто порядочные люди», – говорю им.

Со склада кричит: «Тут три тома», – перечисляет какие, – «лежат».

Главный отвечает: «Положи обратно на место».

А мне сказал: «Раиса Андреевна, большое вам спасибо. Хорошей вам работы и удачи во всем».

И ушли, ни актов, никаких других бумаг не составили, в общем, отчиталась я хорошо.

Бизнес по-русски

У меня еще в киосках люди книгами торговали. Привезла я из киосков книги, собрала деньги за уже проданные. Сумма оказалась небольшая. Книги-то недорогие тогда были. Я продала все оставшиеся книги в магазине, ревизию провели. Начала торговать промышленными и продуктовыми товарами.

Потом зарплаты и пенсии перестали платить, деревня голодала, мне было очень тяжело работать, торговала в долг. Огромная амбарная книга у меня была, я записывала в нее, кто что взял и сколько должен.

А что делать, если ни у кого денег нет? Торговать себе в убыток приходилось.

Потом увеличилась сумма аренды за помещение магазина, потом еще раз, потом еще.

Я прикинула и поняла, что мне не осилить ее будет. Похоже, «выкуривали» меня из арендаторов магазина таким способом.

Стала торговать около магазина на улице – типа выездная торговля.

Однажды меня работницы с Промкомбината попросили: «Раиса Андреевна, ты торгуй сегодня до последнего часа, нам зарплату должны дать. Мы рассчитаемся с долгами и еще продуктов у тебя возьмем».

Я стою, торгую, жду их, уже вечер наступил, темнеет, смотрю: идут, наконец, и по их походкам вижу, что зарплату им опять не дали. Невеселые, унылые идут и служащие конторы, и художницы с керамики, и деревообработчики и все остальные.

Подходят и говорят: «Денег опять не дали. Дай нам, Раиса Андреевна, еще чего-нибудь из продуктов в долг, иначе дети у нас голодными дома останутся».

Ну, достала книгу долговую и опять дала им продукты без денег. Вот такой бизнес по-русски. Во время войны мы так и выжили. То один чем-то поможет, то другой. У меня кусок в горло дома не полезет, если я буду знать, что вся деревня голодная.

Сколько раз такое было, что вечером в десять-одиннадцать часов дети подходят к калитке моего дома и кричат: «Раиса Андреевна, дайте хоть килограмм крупы, спать от голода не можем». Взрослые ходить стеснялись, детей посылали. Разве ребенку откажешь?

Потом долги все конечно собрать не удалось, кто-то отдал, а кто-то и нет.

Помню, однажды в девяностые годы, когда особенно трудно было у нас в стране жить, профессор Хейкки Сяркя послал мне из Финляндии в письме двадцать марок, а в другой раз в дверь моего дома постучали, открываю, заходит девушка-почтальон с двумя большими пакетами и письмом от Хейкки Сяркя, он писал, что Ирэн, старшая дочь маминой сестры Иды, которая жила в Америке в Калифорнии попросила его отправить нам что-нибудь из продуктов.

«Говорят, что в России страшный голод», – писал он.

Бандиты

Однажды ко мне в магазин заходят четыре мужичонка в рабочей одежде, неухоженные, обросшие, страшные и спрашивают водку.

Я говорю: «Да нет у меня, ребята, водки, мы ею не торгуем».

В это время в магазин вошел Рудик, мой младший сын, а он только что пригнал машину из Финляндии подержанный мерседес, чтобы продать. Машина еще без номеров была. На улице у магазина стояла.

Они к Рудику: «Ты сейчас нас кинешь до пионерского лагеря километрах в пяти отсюда», – приказывают.

Рудик растерялся, не знает, как поступить. С такими пассажирами ведь поедешь, в лучшем случае можно без машины остаться, в худшем – вообще не вернуться. В 90-е это в порядке вещей было.

Я говорю: «Рудольф, тебя начальство ждет в конторе Промкомбината, быстро туда отправляйся!».

И как мне в голову-то это пришло? Рудик в машину прыгнул и поехал к Промкомбинату.

А этим посетителям с большой дороги я велела выйти, закрыла магазин и пошла домой.

Как-то раз еще была история с Аликом старшим сыном.

Алик зашел ко мне в магазин и говорит: «Мама, я отъеду ненадолго».

Не знаю, что мне подсказало, что надо выйти, я интуитивно вышла вслед за ним на крыльцо и вижу: его три здоровенных мужика в машину буквально заталкивают.

Я крикнула: «Альберт живо сюда!».

А этим говорю: «Сейчас я вызову милицию».

Они, наверное, его хотели в заложники взять, а потом с меня выкуп потребовать. Думали, что у меня миллионы бешеные водятся.

Рэкетиры-рейдеры

В один из дней, только я товар привезла, заходят в магазин трое молодых мужчин, главный спрашивает: «Кто заведующая?».