Превратности судьбы

Прочла я в газете «Курьер Карелии» статью об Исааке Марковиче Бацере, известном журналисте, писателе-документалисте, театральном критике. И решила пригласить его на творческую встречу в наш Клуб-магазин, об этом сообщила в Карелпотребсоюз начальнику отдела Анастасии Петровне Титовой.

Она говорит: «Что вы, Раиса Андреевна, для человека такого масштаба, как Бацер нужна большая аудитория, он выступает в вузах перед студентами, на крупных мероприятиях, а тут сельский книжный магазинчик. Я не согласна с вашим слишком смелым решением, надо приглашать людей менее известных. Наверное, он не согласится».

«Он уже согласился», – отвечаю я.

Мы тщательно подготовились. У нас был керамический цех в Промкомбинате, там мы приобрели в подарок гостю керамику. Народу взрослого собралось на встречу человек двадцать, да еще учителя и старшеклассники пришли из школы. В магазине «яблоку негде было упасть».

Бацер приехал, очень интересно выступил. Он долго и тепло общался с сельчанами, откровенно отвечал на вопросы. Всем его выступление понравилось.

На следующий день мне по телефону звонит Титова и говорит: «Приезжал Бацер, заходил к нам в отдел и сказал, что не ожидал, что в селе можно так интересно проводить творческие встречи, прямо как в домашней обстановке. Ему очень понравилось, он благодарен работникам, организовавшим это мероприятие, с удовольствием приедет еще. Посмотри-ка, как я в нем ошиблась».

Я открыла еще один киоск в Прионежском райисполкоме. Там находился и райком комсомола, где работала хорошая девушка по имени Валя, она и еще три комсомолки торговали книгами в киоске на общественных началах. Сеяли разумное, доброе, вечное.

Валя теперь очень известный и уважаемый в Карелии человек, депутат Государственной Думы от Республики Карелия Валентина Николаевна Пивненко. Уже тогда чувствовалось что это прирожденный общественный деятель, «птица высокого полета». Она вела себя строго, в коллективе умела правильно себя поставить, небольшого роста, но стройная с хорошим русским лицом. Видимо поэтому я и запомнила именно ее.

Благодаря этим киоскам мне удавалось легко выполнять план, но работать приходилось много, не считаясь со временем.

К нам на творческие встречи в Клуб-магазин приезжала несколько раз известный журналист «Радио Карелии» Наталья Васильевна Ларцева, краевед, литературовед, исследователь и пропагандист творчества Марины Цветаевой, организатор «Цветаевских костров» в Петрозаводске. Очень душевно она умела с людьми разговаривать. Рассказывала о творчестве Марины Цветаевой, читала ее стихи. Ларцева – автор ряда публикаций по теме сталинских репрессий, ее перу принадлежит книга “Театр расстрелянный». Одна из творческих встреч в нашем клубе была посвящена этой теме.

Вышла тогда из печати новая книга нашего земляка народного писателя Карелии, Федора Алексеевича Трофимова «Каменистое поле Педасельги», и мы решили пригласить его к нам на встречу с односельчанами. Многие пожилые люди хорошо знали писателя лично, особенно его сверстники. Чтобы народ понимал, о чем пойдет на встрече речь, я дала его книгу почитать жителям села, кто-то купил, кому-то дала свой экземпляр почитать.

Наша односельчанка баба Матрена, широко известный в деревне книголюб, частенько заходила к нам в Клуб-магазин. Прочитав эту книгу, немедленно примчалась в магазин.

Открывает дверь и, не зайдя еще в помещение, с порога кричит: «Раиса Андреевна, слушай, Федька-то все переиначил! Да там не так все было, как написано!».

Я говорю: «Баба Матрена, это художественная литература, там допускается художественный вымысел автора. Вот пригласим его на встречу, ты и спросишь его, почему он все переиначил».

Я допустила неосторожность и во время выступления на телевидении о нашем клубе – магазине рассказала эту забавную историю.

Потом, когда я позвонила по телефону Федору Алексеевичу, чтобы пригласить его к нам на творческую встречу, мне сказали, что он болен. Возможно, так оно и было. Но его приезд к нам так и не состоялся, а жаль. Многие люди, особенно его ровесники с удовольствием бы на эту встречу пришли, очень его книга сельчанам понравилась.

Поэт и переводчик Рейе Такала в клубе-магазине на творческих встречах не раз выступал. Помню, у него был негромкий проникновенный голос, он читал стихи вдумчиво, неторопливо. Поэт делился воспоминаниями о войне, размышлениями и впечатлениями о жизни. Его стихи пронизаны душевным авторским сочувствием и сопричастностью к делам и заботам простых людей.

Интересная история связана с поэтом Иваном Костиным.

Он как-то заходит в наш магазин и спрашивает меня: «Мой новый сборник как идет? Хорошо ли продается?».

Я отвечаю: «Да плохо идет, поэзию в деревне не очень любят, предпочитают прозу».

А тогда у нас в Деревянном активно работал Дом культуры, там много массовых мероприятий проходило, особенно по праздникам. И вот на одном из таких праздничных событий мы с Иваном Костиным вместе торговали книгами. Поставили стол, разложили книги, он автографы раздавал, беседовал с сельчанами, отвечал на вопросы, а я его сборники предлагала купить. Таким образом, мы вместе легко продали двадцать книг его стихов. Ему очень понравилась такая импровизированная творческая встреча с читателями.

«В следующий раз, когда приеду, будем снова вместе книги продавать», – сказал он, прощаясь со мной перед отъездом.

Дело Румянцевой

Когда я наотрез отказалась от должности председателя Сельского потребительского общества, занять ее уговорили Анастасию Федоровну Румянцеву.

Она работала главным бухгалтером в сельпо, дело хорошо знала. Работать начала совсем юной девушкой, сразу после окончания техникума, когда еще не было электричества в селе. Условия труда тогда были очень тяжелые: ревизии проводили по ночам при керосиновой лампе, торговые точки плохо содержались, не достаточно отапливались, у продавцов иногда гири к рукам примерзали от холода. Но работу свою она любила и, не смотря ни на что, трудилась бухгалтером много лет. У нее был только один недостаток – она любила выпить.

Частенько бывало так, что Румянцевой надо отчитываться или выступать, а ее найти не могут. Машина заказана, все Анастасию Федоровну ждут, а она не появляется. И ни для кого не было секретом, что Анастасия Федоровна или уже «приняла за воротник» или находится в процессе.

Я тогда избиралась депутатом, председателем местного комитета, потом председателем комиссии по торговле и бытовому обслуживанию от сельсовета примерно на протяжении двадцати лет, и иногда мне приходилось за Румянцеву отчитываться.

Я работу знала так хорошо, что могла отчитаться и без бумаг, на память в любое время дня и ночи. Ну и выручала Анастасию Федоровну из-за хорошего к ней отношения.

На собраниях я ее не критиковала, только один на один. Проводила с ней много раз воспитательные беседы, но все безрезультатно. Но однажды произошло то, что надолго испортило наши с ней отношения.

В очередной раз, увидев ее пьяной, я не выдержала и сказала: «Если я еще раз тебя увижу выпившую во время работы, то пеняй на себя. Тебя сфотографируют и фото поместят в стенгазету. Стенгазету вывесим на самое видное место».

Тогда стенгазеты очень действенной воспитательной мерой считались, в них критиковались прогульщики, пьяницы, дебоширы и другие асоциальные личности. Стенгазеты выпускались на многих предприятиях.

У Румянцевой были две подруги, с которыми она выпивала. Они раньше вместе работали в бухгалтерии, и потом когда она стала председателем, компания не распалась, они продолжили отмечать что-нибудь «на троих». То День Парижской коммуны, то первый вторник на этой неделе, повод не трудно найти при желании.

Однажды подъезжает к книжному магазину легковая машина, выходит из нее Мария Андреевна Панова, она работала заместителем председателя Карелпотребсоюза Хилкова и еще одна дама.

Панова зашла ко мне и говорит: «Прочитай, Раиса Андреевна, этот документ. Румянцеву с работы снимать будем за пьянство, прочитай, и твое мнение будет решающим. Минут через десять-пятнадцать надо собраться, комиссия будет состоять из шести человек».

Я тогда подумала: «Опять видимо Анастасия Федоровна провинилась из-за своей пагубной страстишки».

Как оказалось, все было намного интереснее. Одна из подруг Анастасии Федоровны, с которыми она выпивала, написала обличительное письмо в центральную газету «Известия» о пьянстве на работе председателя сельпо Румянцевой. Написала она скорее всего из зависти. Как говорят финны: зависть это искаженная форма уважения.

Прихожу в клуб, там на сцене сидят за столом президиума человек пять-шесть. В зале собрались корреспонденты из нескольких газет, представители Карелпотребсоюза и профсоюза.

Я тоже присела, смотрю, впереди меня на первом ряду сидит Вера, та самая подруга Румянцевой, автор письма в газету. Самодовольная, в развалку сидит, само правосудие олицетворяет. Румянцева забилась в самый темный угол, подальше от всех.

Началось собрание. Присутствующих ввели в курс дела, объяснили, по какому поводу собрались. Мне слово предоставили.

Я встала и обратилась к Вере: «Вера Ивановна, вот ты написала в газету только о своей подруге Румянцевой, а я вас всегда видела втроем. Праздники ваши вы всегда отмечали втроем, а о тебе и о третьей вашей подруге в письме нет ни слова. В пьянстве оказывается виновата одна Румянцева. Как же так?».

Она отвечает: «Ну, я же не председатель, я про нее писала, как про председателя».

Я повернулась к присутствующим и говорю: «Если требуется мое мнение, то я хочу начать с того, что Румянцева трудиться начала сразу после техникума и всю жизнь отработала здесь. Было и хорошее, и плохое, всякое было, но она честно трудилась, не уходила от сложностей. Работа председателя трудная. Вот, например, ее вызывают в Орзегу, туда накануне ноябрьских праздников не завезли хлеб. Она ночью запрягла лошадь, разбудила заведующую магазином в Деревянном, сама погрузила хлеб на телегу и увезла в Орзегу, чтобы люди на праздники не остались без хлеба. Такие случаи были не один и не два раза и в Орзеге, и в Педасельге. Уж не знаю, умышленно создавались такие ситуации или нет, но не раз именно по праздникам такое происходило. Человеческий фактор, чья-то недоработка или еще что-то? Не знаю, кто в этом виноват. Любые вопросы она решала сама. Значит, умеет человек брать ответственность на себя. Ей осталось доработать полгода до пенсии. Я считаю, что это не правильно, сейчас освобождать ее от работы. Два года назад ей присвоили звание «Отличника потребительской кооперации», а сегодня мы за пьянство увольняем ее с позором с работы. У меня такая к вам просьба, накажите, как хотите, но с работы Румянцеву снимать нельзя. Когда Румянцева трезвая, она добросовестный работник, и если она оступилась, накажите, помогите исправиться».

Я села на свое место, Румянцева встала из своего угла и подошла ко мне, села рядом на лавку, обняла меня, а у самой слезы катятся ручьем по щекам.

Шепчет мне на ухо: «Раиса Андреевна, миленькая, спасибо вам. Я никогда не думала, что именно вы за меня заступитесь».

Оставили ее доработать до пенсии.

Реорганизация

Вскоре сельпо стали сокращать по всему району, было образовано Прионежское районное потребительское общество. Новая организация торговли, которая отвечала за весь район.

Бухгалтерия и весь административный аппарат теперь находились в Петрозаводске. Из руководства в селах только заведующие магазинами остались. Люди пришли работать в райпо грамотные, большая часть из них из города.

С 1984 года на должность председателя правления, а ныне председателя Совета Карельского респотребсоюза был избран Лиминчук Владимир Илларионович – заслуженный экономист Российской Федерации и заслуженный работник торговли Республики Карелия.

В своей работе больших изменений я не почувствовала, мы подчинялись Карелпотребсоюзу непосредственно, документальная отчетность проводилась через райпо.