Превратности судьбы

Знаком и дорог этот берег мне,

Пусть много здесь тяжелого я вынес:

Тут голодал,

Тут повзрослел и вырос

На той большой безжалостной войне.

После войны деревенька Подужемье исчезла. Она была затоплена, но осталась жить в стихах Тайсто Сумманена. Там где стояла эта живописная деревня, теперь гудят турбины Путкинской ГЭС.

Элли Стенберг

Работала я тогда в Промкомбинате. Однажды утром прихожу на работу, а меня вызывает наш директор и очень взволнованно говорит: «Раиса Андреевна, иди и сообщи отцу, что к вам едет из Финляндии высокопоставленная гостья, представитель правительства. Если нужны продукты или еще что-нибудь сходи в райпо, там дадут все что нужно, я позвоню, распоряжусь. Иди домой, сегодня тебе работать не надо».

Я пришла домой расстроенная. Не были мы готовы встречать таких высоких гостей. Оба дома были еще не достроены. Рассказала обо всем отцу.

Он спрашивает: «А как фамилия гостьи?».

Я назвала: «Элли Стенберг, член парламента Финляндии, так мне сказали».

Он сел на стул и говорит: «Не надо, Рая, переживать. Она приедет не углы наши смотреть, и не то, как мы живем. Элли просто повидаться хочет. Лучшие годы жизни мы провели вместе».

Нам сообщили, что Элли Стенберг должна приехать к обеду. Папа сварил по нашей давней традиции кофе. Мы вышли на улицу ее встречать.

А у нас в поселке в это время начали ремонтировать дорогу. Укладывали рядом с нашим домом горячий асфальт, он еще до конца не остыл.

Подкатили к нашему дому две шикарные иномарки с дипломатическими номерами. Выходя из машины, Элли наступила на горячий асфальт, и каблук туфли провалился и застрял в вязкой массе. Беленькие туфельки, конечно, были испорчены.

Я хорошо запомнила, что Элли совсем не расстроилась, а вытащила ногу из застрявшей туфли, сняла и другую и сказала, улыбаясь: «Придется идти босиком, как в детстве».

Все дружно расхохотались. Мы принесли ей домашние тапки и все вместе отправились в дом.

«Давай сюда туфли, я отчищу каблук», – предложил отец.

Элли ответила: «Не переживай, у меня есть еще одна пара туфель с собой».

Посидели, душевно поговорили, кофе попили. Элли, наверное, всего пару часов с нами провела. Ее время было расписано по минутам. Одна машина все это время у нашего дома стояла, ждала ее.

В поездке Элли сопровождала переводчица Анна Федорова. Элли сказала ей: «Мы все хорошо говорим по фински, поэтому, ты Анна, пока свободна, отдохни, посиди в машине. Мы хотим побыть в своей компании».

А дело было вот в чем. Анин муж был арестован в 1937 году, как многие тогда. Анна приняла решение после ареста мужа вступить в партию. За себя испугалась и хотела подстраховаться или действительно искренне желала стать членом КПСС, не знаю, но ей поставили условие: в партию ты сможешь вступить, если публично откажешься от своего мужа – врага народа. На чаше моральных весов стояли членство в партии или муж. Чудовищный выбор. Анна отказалась от мужа. Федоров был хорошо знаком с мамой и отцом, они считали его глубоко порядочным человеком. Все, кто знал эту историю, Анну игнорировали.

Элли родилась в Тампере. В юности работала модисткой и специалистом по обработке меха, в 1918 году вступила в Коммунистическую партию Финляндии. В 1924-м уехала из Суоми в Ленинград и поступила в Коммунистический университет национальных меньшинств Запада, где познакомилась с отцом и мамой. После окончания университета в 1929-1930 годах работала учителем в Гатчине Ленинградской области. После возвращения в Финляндию, Элли была арестована, осуждена на шесть лет по политической статье и заключена в тюрьму. После освобождения из тюрьмы вернулась к прежней профессии. В 1939 году снова была арестована, в заключении провела еще пять лет.

Первый раз Элли Стенберг была избрана в парламент Финляндии в 1945 году. В Парламенте представляла Демократический Союз народов Финляндии с 1945 по 1965 годы. Выдвигалась кандидатом на пост президента Финляндии на выборах в 1950, 1956 и 1962 годах. Элли всю свою жизнь посвятила работе, семьей не обзавелась. Не было у нее ни мужа, ни детей.

Когда Элли впервые приехала из Суоми в Петрозаводск с официальным визитом, на встрече с первым секретарем райкома партии ее спросили: «Что бы вы хотели увидеть в Карелии?».

Элли ответила: «У меня есть сокровенная мечта – найти семью моего старого университетского друга Андрея Андреевича Пало».

А ей говорят: «Что может быть проще и искать не надо, они тут рядом в селе Деревянное в двадцати пяти километрах от Петрозаводска живут».

Я никогда не видела своих родителей такими счастливыми, как во время этой встречи. Они много смеялись, вспоминая студенческие годы, шутили, как будто скинули лет по тридцать каждый.

Было такое время в их не богатом студенчестве, когда им приходилось жить в одной маленькой комнате и втроем, и вчетвером. Там помещалась только огромная кровать, сконструированная и сделанная моим дедом. Складная кровать была шириной два метра и длиной два метра, днем она складывалась, превращаясь в тумбу.

Элли спросила маму и отца: «Где та замечательная кровать, на которой мы спали поперек, и помещалось там иногда по три-четыре человека?».

«Все наши вещи и мебель остались в Подужемье, пришлось все бросить, когда нас отправили в эвакуацию в Архангельскую область», – ответила мама.

Элли вспоминала: «Никакие похотливые мысли нас не посещали, мы были просто друзьями. Все были студентами, да еще подрабатывали, чтобы с голоду не умереть, уставали страшно, не до глупостей нам было, спали вповалку крепким праведным сном».

Когда пришло время расстаться, Элли с грустью произнесла: «Ну что эти два часа, я бы хотела у вас отдохнуть подольше в отпуске. Пригласите меня в гости хотя бы на месяц».

Договорились они с отцом, что Элли приедет к нам в отпуск с сестрой. Сестра у нее была инвалид, и Элли отпуск всегда проводила вместе с ней.

Отец начал хлопотать, чтобы получить разрешение на вызов. Приехал к нам Иван Михайлович Петров, он в те годы руководил Государственной публичной библиотекой КАССР. Как член коллегии Министерства культуры, Петров участвовал в работе заседаний районных Советов народных депутатов и пленумов районных комитетов партии, был членом Президиума Обкома профсоюзов работников культуры, членом правления Карельского республиканского общества «Знание» и членом методических советов Министерства внутренних дел республики и Дома политпросвещения Карельского Обкома КПСС.

Он сказал: «Конечно, мы ничего не имеем против, визита к вам Элли Стенберг, но вы же понимаете, какого высокого статуса этот человек в Финляндии. Она привыкла в других условиях жить, тем более, что она хочет приехать не меньше, чем недели на две».

Отец ответил: «Это ее просьба, ее желание. Если Элли устраивает такая скромная жизнь, как у нас, то я ничего против не имею. Если она хочет, то пусть приезжает, а уж как мы живем, так и живем».

«Ну, вы все же подготовьтесь, как следует», – сказал Иван Петров и уехал.

Отец сказал нам: «Придется какой-то комфорт создавать нашим гостям».

Мы с Казимиром уже жили в нашем новом доме. Но мы приняли общее решение наш дом уступить гостям, а самим временно пожить всем вместе в отцовском.

Мы в нашем доме все покрасили, привели в порядок, купили кое-что из мебели, обои поклеили.

Иван Михайлович приехал посмотреть, как мы подготовились и говорит: «В таком доме я и сам бы пожил».

Значит, ему понравилось. Конечно, это был совершенно новый дом, недавно построенный. Только обои, поклеенные нами для гостей, отвалились, потому, что лес, из которого мы дом построили, был сырой. Нам пришлось снова все ободрать и приклеить новые обои. Они правда тоже простояли недолго всего два или три месяца.

Я понимала, что отцу и маме очень хотелось, чтобы Элли к нам приехала. От первой встречи осталось такое яркое впечатление, необыкновенно теплое и искреннее, они общались как родные. Я никогда не видела, чтобы родители были так счастливы и довольны.

Элли нам всем подарки привезла, футболки, водолазки, еще что-то из модных тогда вещей. Сама Элли «вещизмом» не страдала, у нее другие жизненные ценности были в приоритете – духовные, идейные.

Она как-то открыла свой шкаф, а там всего три костюма висело на вешалках. На одно платье была накинута красивая безрукавка из ажурного вологодского кружева.

Элли сказала: «Это моя парадная одежда, я ездила в Вологду, была на экскурсии на фабрике, где плетут вологодские кружева и мне там подарили этот жилет».

Мы готовили простую пищу, никаких деликатесов и кулинарных изысков у нас не водилось. Тогда треска была в продаже, картошка своя, квашеная капуста, соленые грибы. Никогда на стол не ставились бутылки, веселье алкоголем не подогревали. Но застолья проходили всегда шумно и весело. Каждый день приносил радость, как будто только что встретились. Плохое не ворошили, вспоминали светлые радостные моменты жизни.

Отдых у нас в Деревянном Элли очень понравился. Она приезжала к нам еще несколько раз. К сожалению тогда так часто не фотографировались, как теперь, поэтому ее фотографий сохранилось не много.

Перед отъездом Элли поблагодарила Ивана Михайловича Петрова за свой отдых у нас: «Мы так хорошо не отдыхали еще никогда», – сказала она.